Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал для молодежи

Телепортация – давнее транспортное средство на страницах писателей- фантастов. Залезаешь в кабину и через мгновение выходишь в нужной точке планеты, а то и Солнечной системы. Схожим образом доставляются к потребителю и все необходимые ему предметы. До буквального воплощения такого идеального транспорта далеко, что и говорить. Но появляется надежда приблизиться к этой мечте человечества совсем с неожиданной стороны.

Количество информации и средств для ее обработки и передачи экспоненциально растет. По телефонным кабелям, оптическому волокну и спутниковой связи пересылка данных скоро превысит по объему передачу речи. Мы не можем и не хотим предсказывать, что будет лет через пятнадцать- двадцать, есть лишь ощущение, что этот взрывной рост неизбежно перейдет в новое качество: информация станет материальной силой. К примеру, новые автомобили меньше весят, но функционируют гораздо лучше. Дело не только в том, что традиционные прочные металлы вытесняются совершенно невесомыми деталями из пластика и композитных материалов. Японские автомобилисты уже разработали концепцию машины будущего весом не более четырех сотен килограммов, приводимую в движение электромотором. Все, что можно, в ней заменили электронными чипами, а управлять этой машиной будет сама всемогущая компьютерная сеть. Замена материалов знаниями делает автомобиль гораздо безопаснее и экономичнее.

Уже сегодня в престижной машине содержится больше электронных чипов, чем в персональном компьютере на вашем столе, но вскоре нас ждут качественные перемены: правильней будет называть автомобиль «микросхемой с колесами». За ним возникнут микросхемы с крыльями – самолеты, микросхемы для жилья и большие микросхемы для содержания домашних животных. Естественно, все они будут вещественны, но каждый грамм их материальной сущности будет просто напичкан знаниями и информацией. В экономических терминах эти объекты будут вести себя как совсем безмассовые.

Таким образом, совершенно материальные предметы постепенно замещаются информационной составляющей. А уж ее мы умеем быстро передавать на большие расстояния – ну чем не перспектива телепортации!

В том же ряду телемедицина, ведь передаваться могут результаты анализов, обследований, рентгенограммы и многое другое. Мало того, хирург-консультант получает возможность следить за операцией, находясь от хирургического стола на расстоянии в тысячи километров. Недалек тот день, когда он сможет проводить операцию, управляя манипуляторами робота. Конечно, хирург не телепортируется в том смысле, какой имели в виду писатели-фантасты, но результат – тот же!

У телемедицины обширные планы. Планируются госпитальные информационные системы, где любые сведения о состоянии больного будут вноситься в базу данных, причем не только текстовые, но и визуальные. Подобные системы будут созданы для всех учреждений, занимающихся туберкулезом и другими конкретными заболеваниями. Получается структура, похожая на пирамиду: внизу – широкий слой районных поликлиник и больниц с базами данных о каждом больном, над ним – специализированные больницы, исследовательские институты, лечебные центры. Все это пронизано телекоммуникационными каналами, по которым курсирует информация, – нечто вроде лечебной сети. Пока это мечты, но они начинают воплощаться в жизнь именно сегодня. Эта информация будет лечить.

В прошлом веке рабочих собирал к домнам и станкам заводской гудок. В нашем столетии «белые воротнички» спешили к своим письменным столам но звонку. Похоже, всеобщая утренняя торопливость уходит в прошлое: наступает эра домашних офисов и надомной работы.

Связано это с тем, что все больше людей на самых разных производствах работают с информацией. А всеобщая компьютеризация плюс объединение компьютеров в сети освобождают участников процесса от привязанности к определенному рабочему месту. Журналисты, бухгалтеры, статистики, аналитики могут прекрасно творить за домашним столом. Даже биржевые маклеры обретают возможность покупать и продавать, не снимая утреннего халата.

Понятно, сколько проблем решает подобное «одомашнивание» труда: высвобождается личный и общественный транспорт, воздух и улицы становятся чище, исчезает необходимость в многолюдных офисах и рабочих местах Население сидит дома, а всю необходимую для работы информацию и произведенный продукт получает и отправляет по линиям связи в нужное время и нужное место. Уже есть примеры того, как ученые не отправляются в командировки для работы на телескопе, расположенном высоко в горах, или гиганте-ускорителе, а все наблюдения проводят из дома. Астроном не телепортируется к телескопу, но получает абсолютно полноценный доступ к прибору, расположенному с другой стороны земного шара. Подобное явление можно называть квазителе портацией или виртуальной телепортацией.

Теперь о спорте. Год назад прошло открытие XVIII Олимпийских игр, и весь мир, затаив дыхание, следил за новостями из Нагано. Многочасовая разница во времени между Японией и западом США привела к тому, что основные спортивные события происходили в Новом Свете ранним утром. Поэтому записи соревнований передавались в основном вечером, а газеты отставали от новостей как минимум на день.

Никакой порядочный болельщик такого запаздывания не потерпит. К счастью, на помощь всем истинным любителям спорта пришла компьютерная сеть – спортивные страницы CNN и журнала «Sport Illustrated». Постоянные «живые» новости из Нагано, вся статистика соревнований, биографии и фотографии победителей, даже возможность задать вопросы чемпионам по всем видам спорта – вот далеко не полный список того, что предлагала сеть. На официальной странице Международного олимпийского комитета, созданной и поддерживаемой фирмой IBM, посетители могли совершить тур по Нагано и познакомиться с олимпийской энциклопедией. Ну чем не телепортация?!

Помните прекрасную миниатюру Жванецкого о жизни наших зарубежных корреспондентов в логове империализма? Они с удовольствием делятся впечатлениями, поедая устриц и наслаждаясь утренним бризом в Ницце, а зрителям достаются лишь рассказы о загнивающем Западе. Задача информационных технологий и в том, чтобы предоставить каждому из нас возможность вкусить от жары пляжей Копакабаны и прохлады норвежских фиордов за экраном своего компьютера.

Я не знаю, как это будет сделано, но не сомневаюсь: будет. Информацию для зрения и слуха передавать уже научились, теперь дело за оставшимися тремя чувствами – обонянием, вкусом и осязанием. Забытые автомобили будут пылиться в гаражах, бензиновые магнаты разорятся, а жители планеты будут порхать по ее уголкам при помощи телекоммуникационных сетей. Вот тогда придет полное торжество виртуальной телепортации!

В школе – все будущее России, и никакие жертвы, необходимые для ее устроения и подъема, не должны останавливать правительство, которое хочет блага для своей страны и пожелает поднять свой авторитет.

Князь С.Н.Трубецкой, ректор Московского университета, 1905год

Имя Валентина Лаврентьевича Янина более полувека связано с Новгородом, где ведутся археологические раскопки. Сегодня это – самые крупномасштабные городские раскопки в мире. Здесь вскрыты десятки тысяч квадратных метров культурного слоя. Здесь удалось открыть материалы, которые серьезно изменили наши представления о древней истории Руси и ее раннем средневековье. Недаром Новгород назван русской Троей. Около тысячи берестяных грамот, древних писем найдено в Новгороде! Здесь была почти поголовная грамотность.

Город-республика, подобный европейским государствам-полисам, существовал на Руси. Если бы история пошла по новгородскому; а не московскому пути, жизнь была бы существенно иной.

Раскопки Новгорода около семидесяти лет назад начинал известный археолог, учитель Янина, Артемий Арциховский. Ему, своему лучшему ученику, он и передал эту жемчужину русских городов. Конечно, Янину здорово повезло с Новгородом, но ведь и Новгороду с исследователем повезло не меньше.

О Янине и Новгороде – публикуемая нами подборка.

92 берестяные грамоты – «улов» последнего сезона.

Дворец правосудия на новгородской площади.

Кулинарные советы – в берестяных грамотах.

Промышляя в дому, рано встань да поздно ляг.

Когда-то мне довелось услышать доклад англичанина из Кембриджа, который рассказывал, как они на основании документов XI века смогли составить полную топографию Кембриджа того времени. И стало ясно, кто где жил и кто чьим соседом был. И все на основании тех книг, которые дошли до нынешнего времени. Но там – каменные дома, там – каменные хранилища в отличие от наших. Тогда я искренне позавидовал этому англичанину. Но тогда же стало возникать понимание, что в конечном счете открытия берестяных грамот должны привести и нас к тем же результатам. И наверное, если нам удастся собрать большое количество документов, мы тоже сможем составить довольно полное представление об адресных книгах каждого столетия новгородской истории и узнаем, кто кому был соседом в XII веке, в XIII, XIV. Действительно, на добытых в Новгороде материалах мы многому научились и многое узнали. В частности, Неревский раскоп дал нам возможность прекрасно разобраться в соседских отношениях этого города конца XIV-XV веков. И вот Троицкий раскоп.

Троицкий раскоп расположен близ новгородского кремля, в южной части одного из древнейших районов Новгорода. В средневековье место это называлось Людиным концом. Археологические исследования здесь начались в 1973 году и ведутся до сих пор. Поочередно вскрывая участки, мы из года в год расширяем раскопанную территорию. За 26 лет работ она достигла 6300 квадратных метров и позволила полностью или частично изучить историю шестнадцати древних городских усадеб на протяжении длительного времени – от X до XV столетия.

В ходе раскопок было выяснено, что по крайней мере часть этих усадеб принадлежала до начала XIII века могущественной боярской семье Мирошки Нездинича и его детей, против которых в 1207 году восстали новгородцы. Они изгнали Мирошкиничей из Новгорода и отдали их усадьбы в собственность городских властей. Одна из усадеб этой семьи в конце XII века принадлежала священнику и художнику Олисею-Гречину1*, авторитет которого был так велик, что он мог претендовать на пост главы новгородской церкви – архиепископа.

Важнейшей особенностью усадеб Троицкого раскопа оказалось обилие в них берестяных грамот древнейшего периода – XI, XII и первой трети XIII столетия. Почему это столь важно? Да потому, что от указанного времени до наших дней дошло лишь три (!) листка рукописей, содержание которых касается гражданской истории! Всего три. А на Троицком раскопе из 346 найденных к сегодняшнему дню берестяных грамот около 280 относятся к древнейшему периоду (всего в Новгороде на разных раскопах найдено свыше 400 берестяных документов XI – первой трети XIII столетия). Вот такой замечательный раскоп, и значение его в истории этого времени, конечно, колоссально.

Полевой сезон 1998 года в Новгороде оказался одним из самых удачных. Работы велись на двух участках. На Троицком XI раскопе (его площадь не превышала 320 квадратных метров, работы возглавлял Петр Гайдуков) исследовались древнейшие слои XI и X веков, и главной задачей было установить точное время первоначального заселения. Сразу скажу, что задача была решена неожиданно. В самом нижнем слое культурных напластований был обнаружен небольшой монетный клад, спрятанный в земле кем-то из первопоселенцев, всего тринадцать арабских дирхемов, чеканенных при первых эмирах Саманилской династии в Шаше (Ташкенте), но он обладал необычайной хронологической чистотой: самая ранняя его монета чеканена в 907 году, а самые поздние – около 930 года.

Берестяная грамота, найденная в прошлом году

На громадном Троицком XII раскопе, площадь которого превышает 1000 квадратных метров (руководитель Александр Сорокин), работы велись в диапазоне тридцатых – семидесятых годов XII века. Это чрезвычайно важный периоде истории новгородской государственности – может быть, важнейший. В 1136 году произошло знаменитое антикняжеское восстание новгородцев, окончательно утвердившее боярский вечевой строй. В результате новгородский князь перестал быть монархом, он превратился пусть в достаточно важного, но все же чиновника боярского республиканского государства. Сфера его деятельности была ограничена участием в «сместном» (совместном) суде князя и посадника, где князь хотя и был главной фигурой, но все же не имел права «кончать суд без посадника», то есть без санкции выборного главы новгородского боярства. Первые десятилетия после восстания 1136 года стали периодом укрепления боярских завоеваний. Поэтому вдвойне интересным представлялся нам полевой сезон прошлого года, когда в начале июня экспедиция возобновила работы на Троицком XII раскопе.

Объектом исследования здесь была усадьба «Е», к которой мы подбирались давно. Небольшой участок в восточной части этой усадьбы был вскрыт еще в 1979 и 1981 годах, еше один в западной – в 1985 году. Основная же ее часть долгое время оставалась для нас недоступной – над ней находился ветхий двухэтажный дом. снесенный, наконец, три года тому назад. Впрочем, до раскопок этой основной части мы предполагали, что раскопанные в прежние годы участки принадлежали разным усадьбам – так заметно они отстояли один от другого. Но оказалось, что это была одна усадьба «Е», и была она поистине громадной, примерно в 1400 квадратных метров, тогда как соседние с ней владения раза в три меньше.

Кому же она принадлежала в середине XII века? Следует заметить, что основной источник наших знаний о новгородском прошлом – это летопись, но самый ранний список относится к концу XIII века, и знает она имена только самых выдающихся исторических деятелей. В поисках конкретных владельцев и жителей помощь мы можем ожидать только от берестяных грамот. И помощь эта чаще всего приходит. В берестяных грамотах Троицкого раскопа второй и третьей четвертей XII века зафиксировано уже почти двести имен разных лиц, живших в пределах его усадеб или тесно связанных с ними. А выяснить, кто именно жил на конкретной усадьбе, можно тогда, когда на ней бывает найдено несколько адресованных одному и тому же человеку или семье берестяных писем.

Еще летом 1997 года на усадьбе «Е» был найден обрывок берестяной грамоты (№ 793), в котором в контексте чисто хозяйственного распоряжения упоминался «Илька Полюжь староста», то есть староста (управляющий вотчиной) некоего Полюда. Последнее имя весьма примечательно: оно упомянуто в новгородской летописи под 1197 годом в следующем рассказе: «В то же лето поставила монастырь святой Евфимии в Плотниках Полюжая Городишиница Жирошкина дочь». Монастырь святой Евфимии был расположен на другом берегу Волхова, и, казалось бы, вдова Полюда Городшинича никакого отношения к Полюду грамоты № 793 иметь не могла.

Здесь и на следующем развороте – свинцовые печати XII века

Однако в нашем случае достоверность идентификации подтверждается другими находками. Еще в 1985 году на соседней усадьбе «Ж» в напластованиях первой половины XII века был обнаружен фрагмент грамоты № 633, где речь шла о сборах к военному походу, который ведет Иван. В ней предписывалось дать боевой топор Городку. Тогда же было высказано весьма убедительное предположение, что в грамоте имеется в виду поход под Жданову lopy 1135 года, возглавленный посадником Иванкой Павловичем. По расчету времени городок вполне соответствует отцу Полюда Городшинича.

Новые подтверждения нашлись летом 1998 года. Крохотный обрывок грамоты (№ 853) сохранил упоминание о женщине, названной в нем «Городшиная», то есть жена Городка. Обрывок относится к середине XII века и упоминает, следовательно, мать нашего Полюда. Тем же почерком написаны еще две грамоты из находок того же лета. Одна из них совершенно замечательная. Она касается ряда хозяйственных дел, давая указания, как солить «суща» (снетка): солить надо все с внутренностями, а если сами не будут солить, то купить, предварительно испробовав. Тут же о родителях: если они уже не могут трудиться, то надо нанять работника. Венцом же всех этих хозяйственных распоряжений является такое указание: «Промышляя в дому, рано встань, а поздно ляг». Здесь сходство не только с наставлениями Домостроя, но и с некоторыми поучениями Владимира Мономаха детям. Это речение придает частному письму характер литературного произведения. Во всяком случае, само это речение является заимствованием из литературы того времени. Вот такая замечательная грамота.

Троицкий XI и XII раскопы.

Здесь летом 1998 года найдено почти сто берестяных грамот, хранителей и свидетелей далекой истории.

Итак, ряд берестяных документов показывает, что усадьба «Е» входит в некий комплекс, имеющий отношение к деятельности Городка, а затем его сына Полюда. То же обстоятельство подтверждается находкой берестяной грамоты № 842. Этот документ содержит запись поступлений оброчных сумм из вотчины, где старостой был уже известный нам Илька, то есть из вотчины Полюда. Вот эта грамота в переводе: «От дьяка и от Ильки. Вот мы послали 16 лукон (очевидно, меда), а масла три горшка. А в среду две свиньи, два хребта (видимо, хребтовая часть туши), да три зайца и тетеревов и колбасу, да два коня, причем здоровых». Илька упомянут еще в двух грамотах, но о них следует рассказать в иной связи. Пока что очевидна принадлежность усадьбы «Е» и какого-то числа соседних владений семье Городка, а потом его сына Полюда.

Между тем усадьба «Е» совершенно необычна. Мало того, что она очень большая, больше соседних в три – четыре раза, она лишена многих привычных признаков жилого владения. В частности, на ней почти нет находок, обычных для других усадеб, например, женских украшений, зато в изобилии встречаются амфорная тара и осколки нарядной импортной стеклянной посуды. Да и сам характер ее застройки пока не имеет аналогий в исследованном ранее новгородском материале. Хозяйственных построек здесь нет, но есть ряд зданий определенно административного назначения, а также совершенно необычайный настил из шестиметровых сосновых плах общей площадью в 130 квадратных метров с отверстиями для столбов, поддерживавших навес. Иными словами, здесь при административных постройках имелась некая крытая площадка, на которой можно было собираться для чего-то и в непогоду.

Но самая существенная особенность усадьбы «Е» середины XI[ века – это изобилие берестяных грамот: в 1998 году их найдено рекордное за все время существования Новгородской экспедиции число – девяносто две, а с грамотами того же времени из раскопок 1981 и 1985 годов – добрая сотня. Заметим, что обычно в один сезон обнаруживается лишь около десятка берестяных писем. Что же это за комплекс?

Ответ получаем, обратившись к грамотам, тому бесценному берестяному архиву, который здесь обнаружен.

№ 819: «От Боряты к Борису. Доверяй своему отроку собирать сколько угодно (денег): он прав. Шли же его на свод (очную ставку) к селянам: он прав – я это расследовал. А те же две гривны возьми со Сватяты».

№ 834: «Вот, Илька, меня обвинили. А погост заставляет меня принести роту (клятву). А я не должен ни векши (векша – самая малая денежная единица). Пошли же отрока на погост…».

№ 855: «…(следовало бы ехать) ныне в город, но не позволяет дьяк. А выбит зуб. Отроки Нежатиничей били их шестерых. А (что касается денег на) лечение, то я выплачу им». – Напомню соответствующую статью «Русской Правды»: «Аже выбьють зуб. а кровь вилять у него во рте, а людье (свидетели) вылезуть, то 12 гривен продажи (штрафа), а за зуб гривна».

Можно было бы продолжать цитирование, но примеров для вывода и так достаточно. Комплекс усадьбы «Е» связан с отправлением судебной процедуры, то есть эта усадьба в середине XII века служила местопребыванием суда. Представление об организации суда в средневековом Новгороде уже давно сформировалось. Известно, что разветвленная система судов, включающая торговый, епископский и другие суды, сложилась лишь в конце XIII века, а в интересующее нас время существовал единый, возникший в 1136 году «сместной» суд князя и посадника. Этому суду были подведомственны все дела – гражданские, уголовные, имущественные, поземельные и так далее. Очевидно, однако, что повседневная деятельность этого суда не предусматривала участие в рутинном делопроизводстве столь высоких должностных лиц. какими были князь и посадник, а организовывалась их полномочными представителями. Вот с такими представителями мы и познакомились, читая грамоты усадьбы «Е».

N° 821: «От Негла к Петроку и Якше. Взял в совместную аренду землю на 5 лет, а теперь соарендаторы пришли и согнали. Пусть же судит староста и Неслуй».

№ 812: «…(к Петрок)у и Якше. Не дают вирных (штрафных)…»

№ 850: «Поклон от Борза, Путши и всей дружины Петроку. Вот ты дал нам землю… (далее упомянут князь Святополк), а теперь…»

№ 870: «Поклонение от всех людей Петру и Якше. Мы слышали, что грамота…»

№ 877: «От… к Петроку. Ты мне велел взять у Розвадича… (Сколько) я с тобой совершал торговых операций – это ведь множество людей, а за ними деньги.

Янин «со товарищи» так увлечены, что поднять головы от своих грамот отказываются.

Я к людям ходил, а люди денег не дают. А Словен не приносит роты (клятвы)… А теперь ты велел дать… возьми грамоту..»

Петрок (Петр) упоминается как адресат еще в трех грамотах, а вместе с Якшей – еще в одной. Двух из этих документов нам еще предстоит коснуться, а сейчас уже ясно, что полномочными представителями князя и посадника в «сместном» суде были Петрок и Якша. Кто же из них представлял князя, а кто посадника? Попробуем разобраться.

В 1997 году на усадьбе «Р» (а она даже не соседняя с усадьбой «Е») в слое середины XII века была обнаружена деревянная чаша с процарапанной надписью «Якыиина. Оринина», то есть предмет из домашнего обихода Якши и его жены Орины, и значит, Якша обитал в той части исследованного комплекса Троицкого раскопа, которая граничит с посадничьей семьей.

Княжеский же характер должности Петра (Петрока) становится очевидным из содержания других грамот;

№ 885: «От имоволожан и от жяблян к Петру и к Якше. Шли мы на Млево, а Иван с нами не…»

№ 872: «…(и от) жябьнян к князю и к Петроку. Как мы выдали…»

Не касаясь географии этих населенных пунктов, мы имеем основание утверждать, что обе грамоты связаны исключительно с княжеским хозяйством. Дело в том, что термин «Имоволоже» встретился еще в двух грамотах усадьбы «Е» и известен он в договорах Новгорода с великими князьями 1268, 1424, 1456 и 1471 годов как погост, государственные подати с которого в виде исключения поступали непосредственно князю, тогда как от других территорий князь получал только небольшой «дар», передаваемый ему новгородскими боярами. В той же роли в договоре 1268 года выступает еще и Важанский погост, но затем один только Имоволожский.

Одна из берестяных грамот XII века последнего сезона.

Апостолы Петр и Павел. Греческая каменная иконка XII века – свидетельство контактов Новгорода с Византией.

Местонахождение Имоволожского погоста до находки берестяной грамоты № 885 оставалось загадочным. Он не встречен в каких- либо иных источниках кроме названных договоров с князьями, а поиски топонима «Имоволоже» на самых подробных географических картах успеха не имели. Однако вот Важанский погост дает некоторую надежду понять характер и особенности обоих погостов. Дело в том, что Важанский погост находился на Свири, соединяющей Онежское озеро с Ладожским, то есть на главном торговом пути, ведущем из Новгорода в его северные владения. По-видимому, и Имоволожский погост обладал какими-то сходными особенностями.

Грамота № 885 называет три географических пункта, которые, судя по ее контексту, находятся в близком соседстве. Упомянутые в ней «жябляне» – жители Жабенского погоста, который находился к востоку от северных плесов озера Селигер. «Имоволожане» – жители Имоволожского погоста – вместе с «жабнянами» ходили в Млево. Но последний пункт прекрасно известен: это центр Млевского погоста, расположенный на реке Мете в восемнадцати километрах от ее истока. А между Млевским и Жабенским погостами – озеро Имоложье, окрестности которого включают в себя волок из Тверцы в Мету (территорию нынешнего города Вышний Волочек и Вышневолоцкого водохранилища). Таким образом, Имоволожский погост контролировал движение товаров на важнейшем пути из Новгорода в среднерусские земли в самом уязвимом месте этого пути.

Навершие в виде головы идола. XII век

Берестяная грамота последнего сезона.

Но уже из самого факта сношений имоволожан с князем и Петром явствует княжеская природа представительства Петра (Петрока) в «сместном» суде.

Еще более яркое свидетельство – в грамоте № 794, от которой сохранилось только начало: «От Петра к Марене. Если начнет князь наделять купцов и если (с этим) пришлет к тебе, то ты ему скажи: Ты, князь, знаешь, сколько людей прошлой зимой унес мор…» Связь Петра с купеческими делами еще раз говорит о том, что в «сместном» суде он представлял князя.

До начала полевого сезона 1998 года было высказано предположение, что именно этот наш Петр, с одним из писем которого (N° 550) мы познакомились еще в 1977 году, был отцом священника и живописца Олисея-Гречина Петровича, жившего в конце XII века на усадьбе «А». И нет ничего странного в том, что и Олисей-Гречин заседал в «сместном» суде посадника и князя. Ведь еще в 1973 году, в первый год работ на Троицком раскопе, была обнаружена грамота № 502 – письмо посадника Мирошки Нездинича Олисею-Гречину (даю его в переводе): «От Мирослава к Олисею Гречину. Тут войдет Гавко-полочанин. Спрашивай у него, где он стоит на постое. Если он видел, как я Ивана арестовал, поставь его перед свидетелями». Что это как не переписка двух членов «сместного» суда?

Отметим еще одну особенность берестяных грамот последнего полевого сезона. Из девяноста двух обнаруженных документов целых оказалось только девять – соотношение 1:10, тогда как обычное соотношение целых и обрывков 1:6. Ясность вносит грамота № 881, в которой рекомендуется после выполнения того, что в ней было указано (само это указание оторвано), грамоту «пощепать», то есть разодрать на полосы, чтобы содержание письма не стало достоянием досужего любопытства, при конфликтах это особенно нежелательно.

Фрагмент деревянной колонны XI века из Неревского раскопа.

Еще один сюжет, достойный самого пристального внимания. Мы уже познакомились с грамотой № 794, в которой Петр дает советы Марене на тот случай, если к ней обратится за советом князь. Что же это за женщина, с которой князь считает необходимым советоваться, а новгородский вельможа ищет через нее подход к князю?

Она весьма влиятельна. Вот еще одно письмо Петра – грамота N° 849: «Целовь (приветствие) от Петра к Демше. Дай Микуле Кишке гривен шесть, взявши у Марены. Приведи его сам, дай в присутствии Марены. А если попросит Ярко, то тому не давай. Приветствую тебя. Сделай же милость, исполни сам».

Еще одна грамота, рисующая особое положение Марены – документ № 798, найденный в 1997 году: «Поклон от За вида к тетке. Тому из твоих сыновей, у которого есть зерно. Прикажи, чтобы отдали дань Марене, поскольку я приду и ты тогда отдашь (своему сыну) назад зерном же. Кланяюсь тебе».

Кто же эта столь влиятельная Марена? Ответить на этот вопрос попытался Алексей Алексеевич Гиппиус. Передаю ему слово для дальнейшего рассказа.

Алексей Гиппиус

Фигура Петра (Петрока) бесспорно принадлежит к числу наиболее значительных персонажей, с которыми знакомят нас новгородские берестяные грамоты. Государственный чиновник самого высокого ранга, непосредственно связанный с княжеской администрацией и, по-видимому, представляющий князя в «смесном» суде, влиятельнейший боярин, раздающий от имени князя земельные наделы и курирующий новгородскую торговлю, – таким предстает Петр в семнадцати грамотах, написанных им, адресованных ему или просто упоминающих его.

Само по себе такое количество документов, связанных именем одного липа, беспрецедентно для раннедревнерусской эпохи. Да и в более позднее время с Петром могут сравниться в этом отношении лишь знаменитые Онцифоровичи – боярский клан, действовавший во второй половине XIV века и оставивший по себе более двадцати 1рамот, найденных еще в 1950-е годы на Неревском раскопе. Но если деятельность семьи Онцифоровичей прекрасно прослеживается по Новгородской первой летописи, многократно упоминающей ее представителей, то боярина Петра в интересующую нас эпоху в летописи как будто не отыскивается. Единственный Петр, которого знает Новгородская летопись за весь XII век, – это знаменитый посадник Петрило Микульчич, занимавший этот пост в 1130-1134 годах. Но он погиб в битве с суздальцами на Ждане горе в 1135 году и потому никак не может быть отождествлен с нашим Петром, действовавшим, как уже говорилось, в 1130 – 1170-е годы.

Однако Новгородская летопись – хотя и главный, но не единственный летописный источник по истории Новгорода. О некоторых важных событиях и лицах этой истории мы узнаем из других летописных традиций. Под 1155 годом Лаврентьевская летопись (отражающая в этой ее части летописание Владимиро-Суздальской Руси) содержит лаконичное сообщение: «Той же зимой оженили новгородцы Мстислава Юрьевича, выдав за него дочь Петра Михалковича». Мстислав Юрьевич, сын Юрия Владимировича Долгорукого, княжил в Новгороде в 1154-1157 годах. И брак его был, безусловно, политическим браком. Ему предшествовало утверждение Юрия Долгорукого на киевском великокняжеском столе и замирение его со своими соперниками. То, что и в новгородском браке Мстислава инициатива принадлежала Юрию, ясно из сообщения Ипатьевской летописи: «Той же зимой повелел Юрий сыну своему Мстиславу жениться в Новгороде на дочери Петра Михалковича, и тот женился». SfroT брак как бы подводит черту под длительной полосой сложных и в основном враждебных отношений Юрия с Новгородом. Очевидно, сколь важной фи1урой оказывается в этом полит ическом раскладе новгородский боярин Петр Михалкович – тесть новгородского и сват великого киевского князя.

Время деятельности Петра Михалковича, его принадлежность к высшему новгородскому боярству, близость к князю – не правда ли, все это хорошо согласуется с тем, что мы знаем о Петре-Пегроке из берестяных грамот? И все-таки Петр – очень распространенное христианское имя, поэтому хотелось бы найти какие-то дополнительные аргументы в пользу того, что наш Петрок и Петр Михалкович – одно и то же лицо.

И здесь на сцену выступает фигура Якши. Из содержания грамот, адресованных Петру и Якше, видно, что они – члены «смесного» суда, представляющие в нем князя и посадника. Но если князь, постоянно живший не в Новгороде, а на Городище и часто находившийся в военных походах, действительно имел все основания осуществлять свои функции в суде через полномочного представителя, то предполагать такое же представительство и для посадничьей стороны не кажется необходимым. Так кто же такой Якша? Представитель посадника? А может быть, сам посадник? Но тогда почему они названы именно в такой последовательности – Петр и Якша, что вроде бы указывает на иерархическое старшинство Петра?

Вспомним, однако, сына Петра – Гречина, который, как и его отец, заседал в смесном суде. Вот грамота №603: «От Смолига к Гречину и к Мирославу. Вы знаете, что тяжбы я не выиграл. Тяжба ваша. А теперь жена моя заплатила двадцать гривен, которые вы посулили князю Давыду». Адресная формула здесь поразительно напоминает письма «к Петру и к Якше». При этом вторым назван Мирослав – посадник Мирошка Нездинич! Главное препятствие к тому, чтобы и в Якше видеть посадника, следовательно, отпадает. В таком случае установить личность Якши уже не составляет труда. Из лиц, посадничавших в середине XII века, так мог именоваться лишь один человек – Якун Мирославич, фигура в новгородской истории весьма заметная.

Карьера Якуна Мирославича полна драматических взлетов и падений. Его имя многократно упоминается в летописи на протяжении сорока лет – с 1137 по 1176 год. За это время Якун трижды становился посадником. Впервые на этот пост он был избран в 1137 году, вскоре после знаменитого переворота. Четыре года спустя, в 1141 году, Якун бежал из Новгорода с князем Святославом Ольговичем, но был пойман, избит до полусмерти, сброшен «аки мать родила» с моста в Волхов и лишь чудом спасся («Бог избави, прибреде к берегу», как пишет летописец). Уплатив Новгороду колоссальную сумму в 1000 гривен, Якун был заточен в Чудской земле, откуда опального посадника вызволил Юрий Долгорукий, предоставивший ему убежище в Суздале. В очередной раз политическая фортуна вознесла икуна на посадничество в 1156 году, но и это пребывание его у власти было недолгим, до 1160 года. А спустя еще несколько лет, в 1167 году, в критический момент, когда Новгород в течение полугола находился без князя, в политической изоляции и раздираемый внутренними конфликтами (посадник Захария был убит на вече, обвиненный в измене), новгородцы вновь призвали Якуна. Кульминацией его третьего посадничества стала организация обороны Новгорода от войск Андрея Боголюбского в феврале 1170 года, завершившаяся полным разгромом суздальцев. Однако торжество новгородцев было недолгим, и в том же 1170 году они вынуждены были, изгнав недавнего триумфатора князя Романа Мстиславича, просить у Андрея мира. По-видимому, именно тогда Якун в третий раз лишился посадничества- Последний раз его имя появляется на страницах летописи в 1176 году, когда бывший новгородский посадник выдал дочь за князя Мстислава Безокого.

На обороте иконы «Богоматерь Знаменье» – главной святыни республиканского Новгорода – изображения апостола Петра и великомученицы Анастасии. Скорее всего, это святые покровители Петра Михалковича и его дочери Настасьи. выданной замуж в 1155 году за князя Мстислава Юрьевича.

В биографии Якуна Мирославича для нас сейчас особенно важен момент его второго избрания на посадничество в 1156 году. Оно явно носило характер переворота: предшественник Якуна Судило, занимавший этот пост на протяжении десяти лет, был изгнан и через несколько дней умер. Основанием для «смены курса» был, очевидно, союз с Юрием Долгоруким, незадолго до того занявшим великокняжеский стол. Якун, именно Юрию обязанный своим освобождением в 1141 году, выступает при этом как вырази! ель интересов новгородских сторонников Юрия. Но мы уже знаем, что тот же союз с Долгоруким нашел выражение и в браке Мстислава Юрьевича с дочерью Петра Михалковича. Иначе говоря, те же причины, которые сделали Петра Михалковича княжеским тестем, сделали посадником Якуна Мирославича. Таким образом, в 1155-1156 годах пути двух новгородских бояр пересекаются, выводя обоих к вершине государственной пирамиды. Свидетельством этого и являются, по-видимому, адресованные Петру и Якше берестяные грамоты, которые в таком случае следует датировать этим временем.

Итак, Петр и Якша – это боярин Петр Михалкович и посадник Якун Мирославич. Новые находки с Троицкого раскопа не только по-новому высветили политическую ситуацию в Новгороде середины XII века, но и познакомили нас с двумя ее центральными фигурами. Такое случается нечасто.

У этой истории есть и другой, совсем неожиданный аспект. Дело в том, что «петровская» тема уже давно и безотносительно к берестяным грамотам занимала историков древнерусского искусства в связи с вопросом о происхождении так называемых новгородских кратиров – двух драгоценных серебряных чаш для причастия, издавна хранившихся в ризнице Софийского собора, а ныне находящихся в экспозиции Новгородского историко-художественного музея-заповедника. На обоих кратирах имеются вкладные надписи, называющие ктиторов – заказчиков сосудов, а также автографы мастеров Братилы и Косты, изготовивших эти шедевры древнерусского художественного ремесла. Надпись на кратире Братилы гласит: «Се сосуд Петрилов и жены ею Варвары», а на кратире Косты: «Се сосуд Петров и жены его Марьи». На стенках каждого из кратиров – по четыре изображения: Христа и Богоматери, апостола Петра, а также святых жен – Варвары на кратире Братилы и Анастасии на кратире Косты.

Размеры и огромная ценность кратиров не оставляют сомнений в том, что их ктиторами могли быть лишь представители высшего новгородского боярства. Петрил у – заказчика сосуда Братилы – единодушное мнение исследователей отождествляет с уже упоминавшимся посадником Петрилой Микульчичем (1130- 1134), относительно же сосуда Косты мнения расходятся. Согласно одной из гипотез, кратир был вложен в Софийский собор посадником Петрятой в исходе XI столетия, Братило же копировал работу Косты. Однако новгородская культура конца XI века носит еще отчетливо выраженный княжеский характер, и столь драгоценный вклад, сделанный посадником, был бы для этого времени анахронизмом. С другой стороны, соотношение вкладных надписей и иконографии кратиров говорит о том, что скорее Коста ориентировался на работу Братилы, чем наоборот. Но кто же в таком случае был заказчик кратира Косты? Не наш ли это Петрок – Петр Михалкович, княжеский тесть и полномочный представитель в смесном суде?

Высказав это предположение, самое время вспомнить о Марене, которой Петр (Петрок), на время его отсутствия, поручает раздачу денег от своего лица и переговоры с князем. Естественно предположить, что Марена – жена Петра. Номы уже знаем, что жену заказчика кратира Косты звали Марьей. Мотут ли имена Марья и Марена относиться к одной и той же женщине? Да, безусловно. И дело здесь не просто в созвучии имен, а в том, что Марья – имя христианское, а Марена – языческое, имеющее глубокие мифологические и фольклорные корни. Так называлась деревянная кукла, чучело, которое сжигали или топили в воде в ходе купальских игрищ как символ умирания и воскресения природы. В христианскую эпоху, когда образ Купалы слился в народном сознании с фигурой Иоанна Крестителя (Иван Купала), Марена, как женская параллель Купалы, стала по созвучию имен ассоциироваться с Богородицей – девой Марией. Вспомним хотя бы название купальского цветка -Иван- да-Марья, где Иван «замещает» Купалу, а Марья – Марену. Следовательно, и жена Петра (Петрока) Марья вполне могла в обиходе именоват ься Мареной.

Тождественность Петра и Марьи – заказчиков кратира Косты – Петру и Марене – персонажам троицких берестяных |рамот – становится таким образом весьма вероятной. В таком случае объяснимо и появление на кратире изображения святой Анастасии: в ней можно видеть патрональную святую дочери Петра и Марии, выданной в 1155 году за князя Мстислава Юрьевича. Более того, напрашивается предположение, что именно по случаю этого брака Петр Михалкович и сделал свой драгоценный вклад в Софийский собор.

«Се сосуд Петров и жены его Марьи». Заказчиками этого шедевра древнерусского искусства были, по-видимому, боярин Петр Михалкович и его жена Марена, персонажи берестяных грамот с Троицкого раскопа.

Но и это не все. Придя к выводу, что Петр Михалкович, он же Петрок, был заказчиком одного из новгородских кратиров, необходимо сделать последний шаг и привлечь к рассмотрению центральное произведение новгородской живописи середины XII века – икону «Богоматерь Знаменье», главную святыню республиканского Новгорода, согласно преданию, защитившую город в 1170 году от полков Андрея Боголюбского. На обороте этой двусторонней иконы изображены двое святых, молитвенно предстоящих Христу. Согласно поздним надписям, это апостол Петр и мученица Наталья. Однако о почитании в Новгороде святой Натальи ничего не известно, а в обширном именнике берестяных грамот это имя не представлено вовсе. Поэтому в литературе уже высказывалась мысль, что имя Наталья на иконе – лишь искаженное На(с)тасья. Но в таком случае перед нами – та же патрональная композиция, что и на кратире Косты, где также изображены святые Петр и Анастасия!

Остается заключить, что кратир и икона Богоматери были парным вкладом в Софийский собор, сделанным Петром Михалковичем по случаю бракосочетания его дочери Анастасии с сыном Юрия Долгорукого, новгородским князем Мстиславом Юрьевичем. Этот парный вклад выглядит как жест, исполненный глубокого смысла: и кратир, предназначавшийся для причащения в кафедральном Софийском соборе, и икона Богородицы, ассоциировавшейся на Руси со святой Софией, выступают как символы единения всего православного Новгорода, призыв к которому столь часто слышится со страниц Новгородской летописи.

…Вскоре после того как князь Мстислав сочетался браком с дочерью Петра Михалковича, а Якун во второй раз был избран посадником, город вновь пришел в движение. 21 апреля 1156 года умер архиепископ Нифонт, более четверти века возглавлявший новгородскую кафедру. Его преемник Аркадий был, впервые в истории Новгорода, не назначен из Киева, а избран самими новгородцами. «Собрался весь город, – пишет летописец, – и решили поставить себе епископом Аркадия – мужа, избранного Богом; и пошел весь народ, и князь Мстислав Юрьевич, и весь клир святой Софии, и все попы городские, и игумены, и чернецы, и забрав его из монастыря святой Богородицы, ввели во двор святой Софии, поручив ему епископию».

Мысленно представим себе эту процессию. В ее первых рядах мы видим теперь уже хорошо знакомых нам персонажей: посадника Якуна Мирославича – «непотопляемого» Якшу, могущественного Петра Михалковича – Петрока, его жену Марью-Марену (почти Марья-Маревна!) и дочь Настасью – новоиспеченную княгиню. Над головами процессии, сияя свежими красками, плыл, как знамя, недавно освященный образ Богоматери («Знаменье» – назовут его позже); с оборота иконы смотрели с почти портретной выразительностью лики апостола Петра и мученицы Анастасии. На литургии в Софийском соборе причащались из нового, сверкающего позолотой кратира, украшенного горделивой надписью: «Се сосуд Петров и жены его Марьи»… Да, эти люди сделали немало, чтобы увековечить свои имена. Но, сами того не подозревая, они уже вошли в историю и, так сказать, «с черного хода»: вокруг судебной палат ы, мимо которой по Пробойной улице Людина конца проследовала из Аркажа монастыря процессия с новоизбранным владыкой, уже валялись, втоптанные в грязь, обрывки берестяных писем: «От жяблян к князю и к Петроку…», «От всех людей к Петру и к Якше…», «От Петра к Марене…»

В октябре этого года Нобелевская премия по физиологии и медицине присуждена трем американским исследователям – Роберту Форчготту, Фериду Мьюрэду и Луису Игнарро – за открытие роли «оксида азота как сигнальной молекулы в сердечно-сосудистой системе». Читая газетные сообщения об очередных нобелевских лауреатах,, невозможно представить себе,, каким невероятно напряженным, сложным и одновременно великолепным маршрутом пришли они к этому дню. Какие блестящие спутники их сопровождали! Сколько интереснейших экспериментов ручейками влилось в общее русло и превратилось в бурное научное течение, которое сегодня называют «биологией оксида азота»!

Об этом наш корреспондент Екатерина Демидова беседовала с доктором биологических наук, профессором А. Ф. Ваниным.

Форпост мировой науки В день нашей встречи в Институте химической физики отключили отопление. Мой собеседник, блистательный Анатолий Федорович Ванин, встретил меня на пороге своей лаборатории в пальто. Сама лаборатория размещалась в подвале института. Ох, умеют у нас «создать условия»! По длинному коридору мы прошли в самый дальний конец подвала – там кабинет заведующего лабораторией Ванина. Не было бы счастья, да несчастье помогло: приборы бездействовали, не рассчитанные на наши ноябрьские температуры, и времени для разговоров у нас было много.

Мне сразу бросилась в глаза длинная полка над письменным столом, вся плотно уставленная толстыми цветными скоросшивателями.В них – материалы исследований оксида азота. Ванин работает в этой области уже более тридцати лет. Любой студент- медик сегодня расскажет вам о роли оксида азота в кардиологии, но вряд ли назовет авторов этих исследований. Только после присуждения Нобелевской премии мы услышали о том, что, оказывается, среди ее лауреатов по праву мог бы быть наш, российский ученый – Анатолий Федорович Ванин.

Так как же все происходило на самом деле?

Слева направо: В. Башкатова, Л.Игнарро, С. Моррис, Х.Маеда, А. Ванин, Дж.Стэмлер, В.Микоян, Ж.-К.Драпъе

Шаг первый. Открытие аспиранта Ванина

Еще лет пятнадцать – двадцать назад сама постановка вопроса об универсальной биологической роли оксида азота казалась дикой: оксид азота – сильнейший промышленный загрязнитель, его рассматривали исключительно с точки зрения вредности для всего живого: окисление оксида азота в атмосфере оборачивается кислотными дождями. Огромное его количество, содержащееся в табачном дыме, образует канцерогенные вещества. В общем, представить себе то, что известно сегодня, было невозможно, но…

Все началось в середине шестидесятых. В Институте химической физики сотрудник лаборатории Л. А. Блюменфельда Толя Ванин обнаружил сначала в дрожжевых клетках, а затем и в клетках животных загадочные «парамагнитные центры». Приборы регистрировали не известный до сих пор сигнал. Что за соединение его испускает?

Надо сказать, что в 60-е годы Россия в значительной степени опережала остальные страны в физико-химических и биохимических исследованиях, благодаря тому что Е. П. Завойский изобрел способ изучения сложных соединений в электромагнитном поле – метод электронного парамагнитного резонанса (ЭПР). У нас в стране ЭПР вошел в биологию с легкой руки Блюменфельда. Сигналы ЭПР разных химических соединений весьма специфичны, что и делало метод Завойского очень удобным.

Так вот, непонятный сигнал был открыт именно этим методом.

Как в подобных случаях поступают биохимики? Они начинают выделять соединение в чистом виде, а потом физико-химическими методами определяют, что это такое. Таким путем пошли американцы и ничего толком не узнали, потому что при выделении неизвестного вещества необычные парамагнитные свойства исчезали, и единственное, что удалось предположить, – его возможную белковую природу.

Второй путь – «а если?» Если попробовать найти соединение, которое дает точно такой же сигнал? С точки зрения западных ученых это была авантюра, но по свойствам «загадочной русской души» и по молодости лет Анатолий Ванин поступил именно так.

В это время американские химики показали, что сигналы ЭПР того же диапазона дают при комнатной температуре низкомолекулярные серосодержащие (тиоловые) комплексы железа с оксидом азота.

Поразмышляв над этим, Ванин понял, что их результаты имеют какое-то отношение к его собственной работе. В это время он уже установил, что полученные им сигналы связаны с белками, а точнее, с их тиоловыми группами.

И снова авантюрная на первый взгляд идея. При комнатной температуре белковые центры малоподвижны, этим определяются характеристики сигнала ЭПР. Что если попробовать заморозить раствор соединений, которые исследовали американцы, и тем самым как бы приблизить их парамагнитные свойства к свойствам белка? Когда это было сделано, полученный сигнал совпал с тем, который обнаружил Ванин. Итак, замороженный раствор динитрозильного комплекса железа с тиолами дает точно такой же сигнал, как о биосистеме. Просто повезло? Нет, скорее это пример блестяще сработавшей научной интуиции.

Так или иначе, дорога открылась, стало ясно, что искомое соединение – какой-то тиолсодержащий белок, связывающий железо и оксид азота. Ванин начал изучать его по частям: воздействовать разными реагентами и на железо, и на тиоловые группы, и на оксид азота. Исследования вели параллельно на модельных соединениях и на биосистемах. И все сходилось.

Подозрение пало на белки, функционирующие в митохондриях. Ведь если на них «сядет» NO, то в результате получится искомое соединение. Но это была ошибка. Оксид азота реагирует с железосерными белками довольно сложным образом и сам по себе не способен их разрушать с образованием динитрозильных комплексов железа. Через двадцать лет ту же ошибку сделали американцы, когда, в свою очередь, нашли уже известные Ванину комплексы. Вопрос остался открытым.

Очень скоро ученые снова вплотную столкнутся с этим загадочным соединением.

А пока в 1980 году Анатолий Федорович Ванин защищает докторскую диссертацию, в которой показывает, что оксид азота действительно включается в ткани животных и может существовать в клеточных системах, что он способен влиять на статус и обмен железа в организме и предполагает, что возможно образование NO в организме без поступления его извне. Это предположение не давало ему покоя, мысль о том, что в живых системах есть какие-то собственные источники NO, с течением времени казалась все более правдоподобной.

А. Ванин и Р. Форчготт в Кардиологическом центре. Москва, 1989год

Догадка Ферида Мьюрэда

Уже в середине 70-х годов начали появляться работы, в которых сообщалось, что оксид азота способен активировать гуанилатциклазу – важнейший фермент, связывающий гормональные воздействия на клетку с внутриклеточными процессами.

Это были исследования американца Ферида Мьюрэда. Они стояли в цепи изучения многих межклеточных передатчиков. Совершенно неожиданно оказалось, что гуанилатциклаза, в отличие от других подобных ферментов, может функционировать в растворимом состоянии, то есть не нуждается в рецепторах, на которые бы воздействовал гормон или иное биологически активное вещество. Что же заставляет ее работать? Теперь осталось только удивляться и гадать, каким образом Мьюрэд так быстро понял, что гуанилатциклаза активируется нитро- и нитрозосоединениями, вызывающими расслабление сосудов. Но, поняв, он немедленно предположил, что эти соединения выделяют оксид азота, именно он и является их активным началом. Эксперименты полностью подтвердили его предположение. Оказалось, что оксид азота сам по себе вызывает расслабление сосудов. Таким образом была разгадана более чем столетняя загадка механизма действия нитроглицерина.

Вот туг уже Анатолий Федорович Ванин полностью осознал всю важность собственных исследований и начал проверять действие нитрозильных комплексов железа как доноров NO. В 1985 году ему удалось показать, что эти соединения обладают мощным гипотензивным действием, причем в отличие от других препаратов не вызывают резких перепадов давления. По сути дела, Ванин изобрел новое лекарство, безвредное и очень эффективное. К концу 80-х стало очевидно, что наше государство не в состоянии запустить его в производство.

При развитии ишемии в сердце накапливается NO Это можно увидеть с помощью компьютерной томографии.

Томографическая оценка пространственного распределения оксида азота в тканях сердца

Его величество Случай

Однако все изученные соединения попадали в организм извне. Возникает ли оксид азота как естественный продукт обмена веществ, было по- прежнему неизвестно. Кроме Ванина, такую возможность предполагал и Мьюрэд. И уже в 1980 году произошло открытие, подтвердившее их правоту.

Роберт Форчготт, американский физиолог и биохимик, обнаружил, что один из передатчиков нервной системы, ацетилхолин, вызывает расслабление изолированных сосудов. Обычно ацетилхолин, воздействуя на гладкую мускуотатуру сосудов в эксперименте, наоборот, сокращал их. Что касается эндотелиального слоя – клеток, выстилающих внутреннюю поверхность сосудов, – ему отводили роль механического барьера, который защищает гладкомышечные клетки от повреждений. Поэтому в опытах по изучению сократительного действия ацетилхолина, эндотелиальный слой всегда удаляли.

Однажды, из-за невнимательности молодых сотрудников Форчготта, эндотелиальный слой клеток случайно сохранился на подготовленном препарате. И когда стали добавлять ацетилхолин, вдруг вместо ожидаемого сокращения началось чрезвычайно сильное расслабление сосудов. Естественно, Форчготт быстро сообразил, что все дело в эндотелии, выделяющем некое вещество, которое и расслабляет сосуды. Доказал он это в изящном эксперименте. Расположив два препарата друг под другом – один с эндотелиальным слоем, а другой – содержащий только гладкомышечные клетки сосудов, он капал на них ацетилхолин. Стекая с первого препарата на второй, капля вызывала эффективное расслабление сосуда. Роберт Форчготт открыл «эндотелиальный фактор релаксации сосудов» (ЭФР).

ЭФР оказался очень короткоживущим, что можно было определить, меняя расстояние между препаратами, а следовательно, и время пролета капли от препарата-донора ЭФР к препарату-акцептору. Но что же это такое? Вот тут-то мы и вспомним «парамагнитные центры», открытые аспирантом Ваниным.

Анатолий Ванин и Роберт Форчготт познакомились в 1989 году в Москве. Они встретились во Всесоюзном кардиологическом научном центре. Пораженный результатами своего коллеги, Форчготт предложил Ванину поработать в Лондоне, тот предложение принял.

К середине 80-х, благодаря работам Мьюрэда, очень большое количество исследователей уже занималось определением влияния оксида азота на расслабление сосудов. В том числе активно работал и Луис Игнарро. Разговоры о биологической роли оксида азота густо наполнили атмосферу в научных кругах. Научный мир был подготовлен к восприятию новых открытий. И вот началось.

Уже в 1985 году А. Ф. Ванин делает предположение, что ЭФР имеет прямое отношение к NO, и говорит об этом публично. Но его статья, написанная в соавторстве с Натальей Александровной Медведевой, отправленная в «Бюллетень экспериментальной биологии и медицины», провалялась там три года и вышла датированная годом публикации, а не годом сдачи ее в редакцию!

Тем временем в 1986 году Р. Форчготт на одной из конференций сообщает результаты своих исследований, в которых сравнивает расслабляющее действие оксида азота и ЭФР и влияние на них разных ингибиторов. Например, гемоглобин подавляет действие N0, поскольку связывает его. Исходя из многочисленных сравнений, Форчготт предполагает, что ЭФР и NO – это одно и то же.

В том же году такую же мысль на другой конференции высказывает и Луис Игнарро.

В 1987 году Сальвадор Монкада, молодой талантливый исследователь, приехавший из Латинской Америки работать в Лондон, находясь под впечатлением результатов Форчготга и Игнарро, проводит биохимический анализ ЭФР. Ему удается показать, что окись азота действительно входит в состав ЭФР. Более того, судя по его данным, введение в организм одинакового количества ЭФР и NO дает одинаковые результаты. Казалось бы, их идентичность доказана.

Его статья о природе ЭФР, опубликованная в «Nature», в течение десяти последующих лет была процитирована более пяти тысяч раз. Его «нобелевское будущее» представлялось бесспорным. Наступил 1998 год, и… имени Сальвадора Монкады тоже не оказалось в списке нобелевских лауреатов. Но вернемся назад, в 80-е годы.

«Ловушка» для оксида азота Исследования оксида азота развивались стремительно, назрела острая необходимость научиться определять его наличие в организме не косвенным путем, а напрямую. В 1984 году А. Ф. Ванин предложил такой метод. Препарат для лечения алкоголиков – тетурам – вместе с железом образовывал комплексы, которые жадно ловили оксид азота в организме, давая при этом характерные сигналы ЭПР В начале девяностых годов, работая в Германии, А. Ф. Ванин еще раз повторил все эксперименты с «ловушкой» NO и показал, что свободный оксид азота – непосредственный продукт работы ферментов NO-синтаз. Это был чрезвычайно важный результат.

Метод стал быстро распространяться. Он позволил установить наличие собственного оксида азота в организме. Выяснилось, что NO производится непрерывно ферментативным путем из аминокислоты L-аргинина.

Анатолий Федорович Ванин выступает в Лондоне на первой конференции, посвященной биологической роли оксида азота. В сборнике конференции опубликована его статья, в которой он утверждает, что оксид азота не идентичен ЭФР, но «гвоздь программы» – сообщение главного организатора конференции Сальвадора Монкады, доказывающее обратное. Вечером на банкете к Анатолию Федоровичу подходили участники конференции и тихо говорили: «Конечно, ЭФР-это не NO, конечно, это какое- то соединение, которое его переносит». Ванин публикует статью, в которой пишет, что ЭФР – это комплексы железа с оксидом азота. Статья вызывает огромный интерес. Затем он усложняет свою гипотезу, предположив, что ЭФР представляет собой «компот» из нитрозотиолов, нитрозильных комплексов железа и оксида азота. Не с этим ли «компотом» имел дело аспирант Толя Ванин в шестидесятые годы?

И что скажет о природе «эндотелиального фактора» Роберт Форчготт в Нобелевской речи? Ведь он получил премию в том числе и за идею идентичности ЭФР оксиду азота’ Когда выйдет этот номер журнала, он уже объявит свое мнение.

Наука XXI века – биология оксида азота

Довольно давно и совершенно независимо от будущих нобелевских лауреатов ученые изучали, как работают макрофаги и нейтрофилы – клетки, ответственные за поддержание иммунитета. В 70-е годы было обнаружено, что активность макрофагов связана с накоплением нитритов и нитратов во внеклеточной среде. Начала приоткрываться природа клеточного иммунитета, то, каким образом макрофаги и нейтрофилы убивают клетки-мишени (бактерии, злокачественные клетки). Уже в 1983 году ученые предположили, что орудием макрофагов служит оксид азота. Большое количество оксида азота действительно может убивать клетки-мишени. При очень сильном его избытке погибают и сами клетки- макрофаги, более защищенные, чем другие.

Опираясь на данные о роли оксида азота в сосудистой системе, в 1988 году английский исследователь Герсвэйт выяснил, что специально обработанные тонкие срезы мозга расслабляют сосуды, то есть выделяют ЭФР-подобный фактор. Потом узнали, что, действительно, центральная нервная система вырабатывает оксид азота. И он совершенно необходим, в частности, для формирования долговременной памяти, а ведь она лежит в основе мышления. Около десяти процентов нейронов в мозгу имеют ферменты, способные высвобождать оксид азота из разных химических соединений.

При действии биологически активных веществ фермент, вызывающий продукцию оксида азота, может появиться где угодно, например, в иммунной системе мозга. Громадный синтез оксида азота в этой системе приводит к тому, что мозг начинает отмирать, клетки разрушаются – это основа многих заболеваний.

Но NO может регулировать и процесс апоптоза – запрограммированную гибель клеток. Апоптоз – один из путей предотвращения онкологических заболеваний, наш собственный механизм «выбраковки» злокачественных клеток. Причем в малых дозах оксид азота его подавляет, а в больших – усиливает. Таким образом, вызывая гибель клеток, в одних случаях он приносит вред, а в других – оказывается спасительной соломинкой. Вегетативная нервная система тоже производит оксид азота. Он выделяется в синапсах, нервных окончаниях, иннервирующих разные органы. Разработка этого направления привела к созданию виагры – действенного средства против импотенции.

Интересное направление касается способности оксида азота воздействовать на геном. По-видимому, он влияет на белки, активирующие или репрессирующие те или иные гены. Причем это влияние осуществляется не только на уровне транскрипции, то есть непосредственно в геноме, но и на уровне трансляции, то есть на уровне рибосом. Оксид азота может подавлять фермент, ответственный за синтез ДНК.

В последние семь – восемь лет молекулярные биологи буквально набросились на оксид азота. Биологической роли NO посвящается около четырех тысяч статей в год. Теперь уже совершенно очевидно, что это – не только универсальный регулятор процессов жизнедеятельности, но и эффектор иммунной системы. Сегодня трудно найти метаболические пути, к которым бы оксид азота не имел отношения. Но проблема состоит в том, что до сих пор не до конца ясно, в какой форме оксид азота действует, в какой форме путешествует по организму.

Пятеро ученых – А. Ванин, Л. Игнарро, С. Монкада, Ф. Мьюрэд и Р. Форчготт – смелыми идеями и удивительными экспериментами сформировали новое направление – биологию оксида азота. Все они хорошо знакомы друг с другом, хотя движутся в науке разными путями, они ошибаются и делают открытия. И пусть двое из пяти не стали лауреатами нобелевской премии, для настоящих ученых не это – главное, есть вещи поважнее. Да и может ли официальное признание быть мерилом истины? Исследования «великолепной пятерки» продолжаются.

Андрей Маленков

Современному научному сообществу очень не хватает объективной информации о том, как развивались идеи. В Российской Академии естественных наук возникла мысль создать информационный банк истории идей, который можно изучать, пополнять и развивать через Интернет. Это в значительной мере уменьшит желание людей необъективно отражать свои успехи, потому что станет ясно, кто сказал «А», кто сказал «Б». Такой банк идей представляет очень большой интерес и, в частности, как мне кажется, поможет расчистить нравственный климат в науке, который сейчас далеко не идеален.

Один из примеров – история выяснения роли окиси азота. Ведь это вещество очень трудноуловимое, оно существует какие-то мгновения, и нужны специальные «ловушки», чтобы его обнаружить, – в этом залог успеха. Так вот, метод аналитического определения окиси азота разработал А. Ф. Ванин. То, что его работы – первые, знали все, кто общался с Анатолием Федоровичем. Он много выступал на международных симпозиумах, конференциях.

Мы как-то не привыкли мыслить категориями нобелевских премий, тем не менее было понятно, что его работа примерно такого уровня. Об этом не говорили, пока не произошло вручение Нобелевской премии 1998 года. Вот тут-то стало немного обидно, ведь лауреаты начали свои исследования значительно позже. Не знаю, как насчет присуждения премии, но упомянуть работы Ванина нужно было хотя бы из приличия, ведь он опередил всех примерно на десять лет Эта ситуация и подстегнула меня взяться за давно вынашиваемые планы создания банка истории идей. Тогда у мировой научной общественность будет возможность скорректировать свои действия, хотя, конечно, главная цель проекта не в этом.

Наши ученые не получают нобелевских премий по двум причинам. Во-первых, у нашей науки немного другое амплуа. Наша наука – синтетическая, а их – более конкретная. Еще Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский говорил, что если эту работу может сделать немец, никогда ее не делай. Тут нет ничего обидного для немцев. Дело в том, что романо-германский мир в большей мере использует аналитический подход, а синтетический там развит очень слабо. В этом смысле их работы «плоскостные». Ведь исследований, сопоставимых по масштабу с исследованиями Вернадского, Чижевского, Докучаева, там нет. Но в ближайшем будущем как раз такая наука и будет востребована.

Вторая причина в том, что в области чисто аналитических исследований нашим ученым трудно соперничать с Западом из-за отставания приборной базы и особенно в реактивах.

Наша Академия естественных наук очень хорошо относится к нобелевскому движению, но ведь можно учредить и другую премию. История с Ваниным – далеко не единственный случай, когда нобелевский комитет «забывает» о российских ученых.

Виталий НАЙШУЛЪ, директор Института национальной модели экономики

О чем думаете?

О вторжении логики русского языка в логику экономическую и государственную. Точнее, о необходимости такого вторжения. В принципе все, кроме православия и социализма, поддается переводу на русский язык. С православием все ясно: оно не скрывает' свое греческое происхождение, а канонические т ексты просто не подлежат переводу. Что же до социализма, то он, понимаемый широко – как государство и экономика, управляемые из единого Центра, – существует у нас, условно говоря, с петровских времен. Строй, в котором чем ниже уровень, тем менее важные решения позволительно принимать. А между «верхом» и «низом» – посредник огромный, неповоротливый: министерства и ведомства со своими коллегиями, комитетами и так далее…

Министерство – это вам не допетровский приказ. Приказ – он сам себя определяет и ограничивает, он не притворяется: это место, где приказывают. Министерство – дело сложное, иностранное, вы сюда со своими толкованиями не суйтесь, все равно не поймете. Слово равнодушно к смыслу; может быть министерство чего угодно; а слово «приказ» не ко всему подходит, как и сам принцип действий. Министерство претендует на то, что оно не приказывает, а управляет.

Слово во многом определяет реальность; пока мы говорим об экономике и о государстве на языке, равнодушном к смыслу, мы и будем жить в той реальности, в которой живем.

Это вовсе не значит, что каждый народ строит свое государство и свою экономику без всяких общих универсальных правил и рамок; общие рамки всегда заданы течением мировой жизни. Но чтобы действовать эффективно, надо научиться в этих рамках создавать нечто свое, а не калькировать чужое. Идея романа была нами заимствована у французов. Но роман-калька никому не интересен и не нужен: ни тому, кто изготавливает кальку, ни тому, кто создавал подлинник. Русский роман XIX века вырос органично и естественно – и всех покорил, всем оказался интересен и нужен, и у нас, и в мире.

Примерно то же самое произошло с чилийской экономикой. Она начиналась как вариант прочтения американской экономической традиции – но строили чилийцы свое, по-своему, и сделали то, что не сделали в США, и нигде в мире не сделали. Теперь это стало своего рода экономической классикой, которую изучают наравне с американской. Когда не боятся говорить своим языком, не боятся быть оригинальным – тогда и создают нечто новое.

Непременно появятся лингвоэкономика и лингвогосударствоведение, изучающие обратное действие языковых форм на научные концепции. Обычно идет другим порядком: создают концепцию, потом ищут наилучшие способы ее выражения. Если же я заранее настроен говорить только по- русски, это предопределит явление каких-то новых форм.

Что кажется самым важным из происходящего вокруг?

Кончилась целая эпоха – период прибавления; начался период вычитания. Еще весной 1998 года оптимизм бизнесменов, хотя и снижающийся, никак не опускался до нуля. Теперь они делятся на тех, кто понимает, что списывание со счетов будет долгим, очень долгим, и тех, кто это еще не понял…

«Синяя крона, малиновый ствол…»

Россия теряет возможность сохранять свою природу собственными силами. Денег нет ни на что, а уж тем более на охрану природы. Может быть, если бы наша страна не стала объектом европейских и мировых природоохранных проектов, потомки не увидели бы ничего, кроме вырубленных лесов и осушенных болот.

Сегодня охрана природы в России – клубок политических, экономических, финансовых, экологических, вообще всех мыслимых и немыслимых проблем. Все их обсудить за один раз невозможно, но вытащить некоторые ниточки из этого клубка попыта/гась в беседе с Евгением Аркадьевичем Шварцем наш специальный корреспондент Екатерина Павлова. Евгений Шварц – биолог, кандидат географических наук, один из лидеров российского природоохранного движения, руководитель Центра охраны дикой природы.

?- Евгении Аркадьевич, последние лет пятнадцать у нас довольно активно и небесполезно действовали общественные природоохранные движения – Всероссийское общество охраны природы, студенческие дружины по охране природы, возник Социально-экологический союз, появились российские «зеленые». Вы же создали еще и неправительственную профессиональную природоохранную организацию. Почему в ней возникла необходимость?

– Такое оживление на ниве охраны природы, конечно, было связано с перестройкой, с тем, что до начала девяностых годов у нас, как и у всех остальных, еще были надежды, что можно что-то изменить. Но когда экономика стана рушиться, мы поняли, что старый опыт охраны природы перестает быть эффективным, работать он не будет. Жизнь подвела к тому, что нужно было создавать новые – профессионапьные – структуры. Пришло время не заниматься акциями протеста, а самим разрабатывать и воплощать в жизнь конкретные проекты, поддерживать исполнителей этих проектов, попросту говоря, оплачивать их работу. Иначе уже ничего реально сделать невозможно.

Так по инициативе Социально-экологического союза возник российский Центр охраны дикой природы. Ему чуть меньше шести лет, и это единственная наша крупная неправительственная профессиональная организация. Здесь работают над программами создания заповедников, заказников и научных исследовании в них, экологического образования и даже занимаются законодательной деятельностью. Деньги дают те же, кто финансирует западные природоохранные организации, больше 80 процентов средств приходит от так называемых доноров из-за границы. Например, Центр получил один из самых крупных фантов, выделенных отечественным организациям фондом Джона Д. и Кэлрин Т МакАртуров.

?- Общественные акции вы все-таки тоже устраиваете, я имею в виду «Марш парков». Казалось бы, простая вещь. Каждый год в конце апреля люди выходят и демонстрируют свою поддержку национальным паркам, заповедникам. Однако «Марш парков» получил первую национальную премию корпорации «Форд». Почему в мире этому «общественному мероприятию» придают такое значение?

– Идея оказашсь плодотворной. «Марш парков*» постепенно вырос в громадное действие, можно сказать, общенационального масштаба, причем не «против», а «за», и это – принципиально! Сейчас в его «репертуаре» огромное количество всяких дел: теле- и радиопередачи об охране природы, «круглые столы» в редакциях газет, выставки, конкурсы детских рисунков, праздничные шествия и многое другое. «Марш парков» проводят уже весь бывший СССР и отчасти Западная Европа. А в результате вполне приличные спонсорские средства каждый год идут на поддержку заповедников и национальных парков. Личную поддержку нужно обязательно демонстрировать. Во многих регионах государственная поддержка рухнула, деревенские жители и местная власть смотрят на заповедники и национальные парки, как на врага. У них же отняли земли. И вообще, говорят они, интеллигенция себя прокормить не может, поэтому «научники» и устраивают места, где сами будут «браконьерить», такая вот точка зрения. Часто местные жители уверены, что научные сотрудники используют государственный заповедник для собственных нужд.

Так вот, «Марш парков» – первая попытка обратиться к простым людям, да и к местным властям с объяснением миссии, роли и функции заповедников, с призывом о помощи, с призывом к сотрудничеству. И эффект оказался неожиданным и потрясающим! Все мы истосковались по чему-то позитивному, светлому, поэтому сама акция проходит с подъемом. В Москве, например, один из первых «Маршей» проводили не у Белого дома с криками: «Отдайте наши деньги!», а на Лосином острове, на природе. И разговор шел не на языке запретов и ультиматумов, а так, как люди разговаривают в нормальном демократическом обществе, – получился душевный праздник.

В это трудно поверить, но сдвинулись с мертвой точки многие закоренелые конфликты. Региональные власти впервые за долгие годы хоть чуть-чуть озаботились состоянием своих заповедных территорий, смягчились настроения местного населения. Особенно хорошо это действует на школьников, а он и потом будут влиять на своих родителей. Идея работает, развивается.

?-Для сохранения природы необходимо, чтобы в сознании было заложено, что все живое имеет такое же право на существование; как и я. Такие взгляды присущи людям не просто с высшим образованием, но еще и с весьма приличным уровнем жизни, когда они имеют возможность подумать о чем-то кроме собственного выживания и выживания своих детей. В наших деревнях таких жителей почти нет. На что же вы рассчитываете?

– В Нижегородской области был брошенный лесхоз, забытый властями. В 1993 году там организовали заповедник. Естественно, отношение к заповеднику и к его руководству было крайне враждебным. Одним из главных духовных и интеллектуальных вдохновителей оппозиции стал директор местной школы, он же и председатель охотничьего коллектива. Все зависело от того, как поведут себя местные жители. Если бы их мнение не удалось изменить, то при любой поддержке дело было бы погублено. Но тут сыграл роль довольно простой тактический ход. На первые деньги, выделенные для покупки оборудования, заповедник купил компьютеры и большую их часть подарил школе. И теперь директор школы – первый патриот заповедника. Школа вместе с заповедником излает поселковую газету «Русская тайга», и это единственная поселковая газета не только в Нижегородской области, но, быть может, и во всей стране. В ней из номера в номер разъясняются «принципы мирного сосуществования» людей и охраняемых природных территорий. И хотя контора заповедника, как раз в ночь окончания «Марша парков», была полностью сожжена, все равно можно сказать, что заповедник одержал моральную победу. Деревня всетаки себя почувствовала виноватой. В конце концов, люди видят, что только их дети имеют возможность работать на компьютере, только их дети слушают лекции приезжих профессоров, только их дети могут узнать о каких-то иных стереотипах повеления и жизни потому, что рядом с ними – заповедник.

?- Кажется, что все абсолютно ясно: если все леса замусорить и вырубить, то будет нечем дышать, пересохнут реки. Неужели такие простые мысли в голову не приходят ?!

– На самом деле, не так все просто. Я знаю ученых, которые не считают, например. обоснованной нашу борьбу за сохранение девственных лесов на северо-западе России. Грубо говоря, их точка зрения сводится к тому, что если лес достиг «зрелого» возраста, то не рубить его – преступление, потому что старые деревья попадают, сгниют и будут распространять заразу. А на месте вырубленного леса можно было бы сажать здоровые молодые деревья.

Между тем шведы готовы отдавать огромные деньги на сохранение российских старовозрастных лесов. Почему? В их искусственных посадках, которые выращивают для производства бумаги, никто не живет. Когда они мне зачитывали список растений, внесенных в их «Красную книгу», я просто смеялся, ребята, да вы шутите! Не шутят. Там почти не осталось луговых растений, потому что все, что можно, засадили елкой и сосной. Исчезло все живое, что связано с гниющей древесиной, все, что живет в мертвой древесине, – жуки-носороги, усачи тоже исчезли. Пропали виды, которые связаны с широколиственными породами деревьев, не годящимися для производства бумаги. Осталось очень мало дятлов, за исключением большого пестрого. И людям захотелось, чтобы было хоть что-нибудь, кроме бумажной древесины. Кроме абсолютно пустого леса, в котором ничего не растет и только в полной тишине режет слух назойливая песня зяблика.

Вырастить деревья – еще не значит восстановить лесную экосистему со всеми ее сложнейшими связями. Чтобы наши дети и внуки могли увидеть журавлей и тетеревов, нужно в лесном хозяйстве моделировать естественный ход природных процессов- Но оказалось, что в Европе уже нет других мест, кроме северо-запада России, откуда можно было бы взять данные о структуре и составе старовозрастных лесов. Так называемые эталонные территории остались только у нас.

?- Вряд ли сохранение эталонных территорий волнует наших чиновников. Известно, что Карелия, например, хочет развиваться, продавая лес в Финляндию. Как подходят к решению вопроса местные власти, ни для кого не секрет: вы нам – деньги, мы вам на границу – древесину. Есть ли выход из положения ?

– Разумный выход в том, чтобы лесопользование стало научно обоснованным, и тогда лес бы рубили без роковых последствий. W это вполне возможно, и мы разрабатываем такие модельные проекты! Но пока все происходит по-другому. Интересные данные опубликовал «Лесной бюллетень». С нашей стороны официально пересекает границу на 20 процентов меньше леса, чем реально приходит в Финляндию. А на лесоперерабатывающие предприятия поступает еще на 20 процентов больше леса из России. Спрашивается, откуда он берется? Не из воздуха же! Когда мы попытались это выяснить, и нас, и российский «Гринпис» стали просто выкидывать из пограничных районов, но тем не менее нам удалось разобраться в том, что происходит, и даже заснять с помощью телебригады» как идут от нас в Финляндию лесовозы. Центр охраны дикой природы вместе с «Гринпис» сделал экономический анализ формирования «черного рынка» древесины и обнародовал результаты. И тогда почти все скандинавские компании отказались рубить девственные леса в Карелии, поскольку заботятся о своем реноме, в отличие от нашей Федеральной службы лесного хозяйства.

Положение очень острое, власти утверждают, что мы (природоохранные организации) хотим разорить местное население, хотя куда уж дальше! Нашим «зеленым» удалось показать, что в тех районах, где активно действуют скандинавские лесозаготовительные компании, уровень жизни становится еще ниже. Они приходят туда со своей техникой, со своими рабочими, абсолютно ничего не вкладывают в поддержание местных леспромхозов. При этом скандинавские рабочие не платят налогов у себя потому, что работают здесь как туристы, и не платят налогов в Карелии как иностранцы. Срубили лес и увезли, никаких вложений, кроме взяток. Если дешифровать космические снимки и посчитать площадь рубок, то получится, что каждый житель Карелии уже должен был бы ездить на персональном автомобиле, но почему-то там нищета.

?- У людей в нашей стране нет никаких стимулов вкладывать деньги в охрану природы, ни экономических, в смысле налогообложения, ни социальных. Если кого и беспокоит состояние окружающей среды, то уж никак не с точки зрения сохранения всего живого, а только из-за собственного здоровья и здоровья близких. Оно и понятно. А что движет западными спонсорами?

– Конечно, есть соображения общего, биосферного характера, любая экологическая катастрофа здесь неизбежно скажется в другой части планеты. Но, кроме того, на Западе идея сохранения всего живого – это твердая морально- этическая установка среднего класса. Есть очень популярные виды животных, для спасения которых дают деньги абсолютно все. Например, наш амурский тигр на Дальнем Востоке. В Англии с легкостью собирают весьма значительные средства для очаровательного маленького зверька – орешниковой сони, хотя этих сонь уже вполне достаточно, и можно было бы заняться чем-нибудь более актуальным. Но орешниковая соня для англичан – почти что национальный символ.

Один из главных спонсоров в сохранении биоразнообразия в странах бывшего СССР – Нидерланды. Маленькая страна, как никакая другая, понимает, насколько важно сохранить большие природные пространства. То, что они делают, это беспрецедентно. Поразительно, но правительство Нидерландов занимает третье место среди доноров охраны окружающей среды в России! Крошечное государство продвигает на восток о!ромные природоохранные проекты Европы, например, «Эконет», создание экологических сетей – системы охраняемых территорий, связанных друг с другом географически в единую сеть

?- Поскольку Запад может себе позволить выделять большие средства на охрану природы, в своей работе вы, конечно, делаете ставку на иностранные фонды. Но, насколько я знаю, западные фонды нам не верят, им спокойнее создавать в России свои представительства. Инвесторы ищут способы, как себя обезопасить, и под этим предлогом у нас плодятся все новые и новые бюрократические структуры. Они мешают созданию гражданского общества в России. Вы сталкиваетесь с подобными трудностями?

– Вот только перед вашим приходом мы три часа заседали, пытаясь «отбиться» от создания очередной такой организации-посредника. Кажется, нам удалось посеять сомнения в ее необходимости у большинства представителей не только таких демократичных государств, как Нидерланды, Дания и страны Скандинавии, но даже у таких консерваторов, как швейцарцы. Никто не спорит, что работа с иностранным инвестором, безусловно, требует какой-то профессиональной бюрократии, действующего факса, приличного офиса, электронной почты. Но мы стараемся убедить наших доноров сотрудничать с организациями, уже выросшими у нас в стране, с теми, кто действительно делает дело, а не создавать еще одного посредника, который к тому же будет собирать у себя все приходящие к нам деньги. Мы можем доказать, что недоверие их надуманное. Вот, пожалуйста, в Москве, прямо в штате Центра охраны дикой природы работает английский специалист Джонатан Радж, который в чем-то перенимает наш опыт, чему-то нас учит, мы делаем совместные проекты, и никакие посредники никому не нужны.

?-Я знаю, что вы из тех людей, кто всегда бывает собой недоволен, но все же, что бы вы расценили как положительный результат в этой очень неблагодарной работе?

– Говорить, что побед нет совсем, было бы неправильно. Ну, например, отмена строительства высокоскоростной магистрали Москва – Петербург. С одной стороны, у правительства просто на нее нет денег, но с другой стороны, не так уж это все просто, и на исход всей этой эпопеи, безусловно, повлияла деятельность коалиции, сформированной при нашем живейшем участии.

Очень важно, что почти все скандинавские лесозаготовительные компании отказались покупать несертифицированный лес из «зеленого пояса» Фенно Скандии, то есть с северо-запада России.

Хотя скучно говорить о нашей каждодневной чиновничьей бумажной деятельности, но ведь мы добиваемся того, чтобы зарубежные фонды считали работу в России одной из главных своих задач. Не только Центр получает фанты, деньги попадают в заповедники, в национальные парки, в заказники, и люди в какой-то мере имеют возможность работать по-новому.

?- При том что государство выделяет около 25 процентов от необходимого финансирования и в заповедниках нет даже бензина, чтобы охранять территорию, о каких инновациях может идти речь? Что реально могут сделать люди на выделяемые вами деньги. если не на чем добраться до экспериментальной площадки?

– Нужно обсуждать отдельно каждый проект, потому что всюду свои сложности и особенности. Есть, например, двенадцать так называемых модельных «школьных» проектов, по которым заповедники работают с местными школьниками. Есть в том числе и специальный проект по Кружку юных биологов зоопарка, который, кстати, далеко не у всех вызывает понимание: зачем вкладывать немалые деньги в московский биологический кружок, когда столько трудностей в регионах. Но этому кружку уже больше семидесяти лет, и наша история показала, что у руля заповедного дела нередко стояли биологи, вышедшие из КЮБЗа. И сегодня, как никогда, имеет смысл позаботиться о тех, кто после нас сядет в наши кресла.

Теперешним юным биологам мы даем возможность в течение пяти – шести лет поработать с экспедициями кружка в самых разных заповедниках России, чтобы, когда они вырастут и придут в охрану природы, ясно представляли себе, что это такое. От их компетентности будет зависеть, выживем мы все или нет.

ПОСЛЕ ВЕРНИСАЖА

Наталия Федотова

Как же я не догадалась взять с собой моего маленького приятеля, соседского мальчика Антошу, на 4-ю международную выставку «Мир детства», организованную ЗАО «Экспоцентр» и Фондом экологии и детства. Вот было бы радости и удивления! Впрочем, ему все же довелось испытать и то, и другое, как только он открыл книжку, которую я приобрела ему в подарок на этой выставке. Еще бы! Он увидел в ней свои имя и фамилию, адрес, имена родственников и друзей. Не кто иной, как он сам, Антон Белов, был героем захватывающих приключений и благополучно выходил из сложных ситуаций, проявляя чувство ответственности. Надо ли говорить, что эту книжку он не раз перечитывал, показывал всем знакомым девчонкам и мальчишкам, и те, конечно же, тоже мечтали стать героями таких же книжек.

А теперь открою вам секрет изготовления книжки «про меня», которое проходило у меня на глазах и заняло не более пяти минут. Наборщик (назовем его так) вставил в лазерный принтер уже иллюстрированные страницы будущей книги и стал вводить в заранее набранный на персональном компьютере текст все, что я рассказала ему об Антоше. После чего разрезал страницы с помощью гильотины, сложил их по порядку, скрепил стиплером и приклеил обложку. Все – книга готова!

Эта более чем несложная технология изготовления персонализированных книг, разработанная американской компанией «Альба Грека Энтерпрайзис Лтд», уже сегодня позволяет выпускать их в сорока одной стране мира на пятнадцати языках. Что же касается России, то пока, к сожалению, книги «про меня» можно приобрести только в Москве.

Но мир детства – это, конечно, не только книги. На пяти тысячах квадратных метров более двухсот фирм и организаций из двадцати одной страны трех континентов представили несчетное количество товаров – от соски до компьютера, а также всевозможных услуг, и все для того, чтобы тридцати семи миллионам российских детей и подростков жилось хорошо.

Правда, «громадье» товаров не заслонило собой до сих пор не разрешенных детских проблем.

Дети, как известно, создания чрезвычайно уязвимые. Опасности их подстерегают на каждом шагу: можно, не ожидая беды, поползать по ядовитому ковру или поиграть с вызывающим аллергию резиновым крокодильчиком, а то просто писать некачественной ручкой и заболеть, нанюхавшись ядовитой пасты. Хочется надеяться, что на бизнес-семинаре, проходившем в рамках выставки, специалисты по гигиене детей и подростков, представители Таможенного комитета России, Центра сертификации товаров детского ассортимента и множества других причастных к этой проблеме организаций нашли-таки решение проблемы, как уберечь ребятишек от этих напастей. Во всяком случае, хочу предупредить родителей: будьте бдительны и, покупая своему малышу игрушку или одежду, не забывайте о своем праве потребовать не только сертификат соответствия товара, но и гигиенический сертификат.

Само собой разумеется, что наше общее экологическое неблагополучие не может не сказаться на детях. И если сегодня в школу приходит десять процентов больных детей, к окончанию учебы эта цифра возрастает уже до восьмидесяти. В такой ситуации немаловажно, чтобы каждый ребенок носил одежду только из натуральных тканей и хотя бы окружающие его игрушки и вещи были экологически безопасными. Но на детском рынке товаров и услуг свои сложности и до сих пор нерешенные вопросы: как выбрать стандарт, по которому оценивается продукция? Любая ли организация, занимающаяся детьми, может рассчитывать на льготное налогообложение? Вот тут и кончается история отдельно взятого Пети Иванова и начинается самая что ни на есть государственная политика. Поэтому я не удивилась, что выставку предваряла международная конференция именно с таким названием – «Государственная социальная политика – детям», где представители власти, с одной стороны, и производители детской продукции – с другой, обсуждали огромный перечень проблем – от плохих обедов в школьной столовой до устрашающего сокращения численности детей в России.

Как вы сами понимаете, такие коммерческие выставки организуют не для детей непосредственно, а для профессионалов, заинтересованных в подписании контрактов и заключении сделок. Но с другой стороны, какой же это «Мир детства» без детей! И хотя or них и шума больше, и проблем с ними не оберешься, устроители все же решили открыть для ребят двери выставки. И вот тут оказалось, что еше неизвестно, кого больше приводили в восторг представленные экспонаты – то ли детей, ощущающих себя на седьмом небе от счастья, как только им в руки попадала кукла, с которой можно вместе загорать, или один из трансформеров – скажем, мяч, способный превратиться в замок с целым лабиринтом ходов, то ли взрослых, позабывших о грузе собственных лет и с увлечением «оттягивающихся» среди атрибутов экологически чистого детства. Видно, в свободное время взрослым хочется побыть маленькими, а детям большими. Кстати, некоторые из детских безделушек настолько точно воспроизводили взрослый быт, что доходило до курьезов. Находчивые домохозяйки принимали игрушечные пылесосы за настоящие, соблазнившись «кукольными» иенами.

Кружиться в лабиринте красочных стендов можно было бесконечно. Мир детства настолько многообразен, что один перечень детских товаров занял бы, наверное, не одну страницу. Тут и одежда, обувь, книги, учебные пособия, инструменты и материалы для творчества и труда, мебель для дома и школ, новогодние подарки, оборудование для игровых комнат и спортивных залов, площадок и парков, детское питание, медицинское оборудование, средства по уходу за новорожденными, средства детской гигиены и косметика, одежда и аксессуары для беременных и кормящих женщин… Не говоря уже об океане игрушек, большинство из которых, к сожалению, иностранного производства. Российские игрушки, как правило, конкуренции не выдерживают. А жаль, так надоело видеть на прилавках магазинов геров заграничных мультиков, что, узрев на одном из стендов наши отечественные образцы, я туг же разговорилась с тем, кто их представлял. Мне повезло: им оказался сам автор – Виктор Кайе, выпускник МВТУ имени Баумана, имеющий уже тридцать три авторских свидетельства на изобретение игрушек. А всего в его «коллекции» их около тысячи – развивающих, реабилитирующих, обучают их, развлекающих, коллективных, спортивных, соревновательных… Словом, целые многослойные системы игр, способные формировать мировоззрение будущего человека. И никаких экзотических материалов для этого не требуется. Используя законы физики и прочих наук, этот человек способен выжать из кусочка дерева, металла или обрывка бумаги все, что он может методически дать, и процесс этот, по его мнению, бесконечен.

Не могу не упомянуть еще об одной детской проблеме, которой на выставке был посвящен специальный симпозиум врачей. Это положение детей-инвалидов. Даже на общем неблагополучном фоне оно выглядит прямо-таки драматично. Государство, не способное выделить хотя бы минимум необходимых средств, общество, размазавшее нравственные ценности, люди, сосредоточенные на собственном выживании, наконец медицина и педагогика, не готовые предложить адекватные методы реабилитации, – все мы фактически бросаем детей-инвалидов и их родителей на произвол судьбы.

К счастью, некоторый прорыв в этом направлении, как мне показалось на симпозиуме, уже наметился. Я имею в виду уникальную методику использования резервных возможностей мозга, предложенную президентом Международной академии развития человека Вячеславом Михайловичем Бронниковым. Мало кто знает, что наши глаза, по существу, ничего не видят – они лишь принимают и передают световые сигналы ограниченного диапазона электромагнитных волн, в результате чего мозг моделирует изображение. Причем одни зрительные клетки мозга создают его за счет видимого света, а другие, наоборот, при закрытых глазах, вызывая наши сновидения. В этом случае сам мозг излучает определенный сигнал и принимает его отражение. Именно этот способ виртуального, «внутреннего» зрения уже дал возможность пяти тысячам абсолютно слепых от рождения детей научиться видеть, читать, рисовать. Для этого достаточно пройти курс специальной «физкультуры для мозга», чтобы сформировать новые и укрепить старые прямые и обратные биологические связи, улучшить память, развить внимание.

И это еще не все. Пользуясь методикой Бронникова, больные детским церебральным параличом учатся ходить и писать, диабетики освобождаются от инсулиновой зависимости. А ускоренное изучение нескольких иностранных языков одновременно, а спортивные достижения без ежедневных тренировок? Ну не фантастика ли! Но что, по-видимому, окончательно убедило участников конференции в подлинности этой научной сенсации, так это тесты на сверхспособности человеческого мозга, когда двое подростов с непроницаемыми повязками на глазах, свободно ориентируясь в пространстве зрительного зала, не только читали любые передаваемые им случайные тексты, но и запоминали, а затем безошибочно воспроизводили огромный объем числовой информации. И, заметьте, это не какие-то вундеркинды, а самые обычные дети, прошедшие курс обучения по новой методике.

На другой конференции под названием «Лечебная сила искусства» никаких сенсаций не прозвучало, но это восполнялось, может быть, и не столь эффектными, но вполне действенными методами воспитания и оздоровления. Взять хотя бы древнее японское искусство оригами, насчитывающее пятнадцать столетий. Когда в одной московской школе ввели занятия этой бумажной пластикой без ножниц и клея, то, казалось бы, «конченые» дети, обворовывающие родителей и пьющие водку чуть ли не на уроках, начали читать книги, заинтересовавшись черчением, математикой, аэродинамикой. Оказывается, без этих знаний они не могли собрать предложенные им пятьдесят типов самолетов.

Бумага – лучший материал и для работы художников с больными детьми в клиниках. Оригами помогает диагностировать психологическое состояние больного ребенка и, своевременно корректируя его, способствовать исцелению. Сегодня это уже маленькая частица нового педагогического направления, так называемой креативной педагогики. Кстати, в Москве уже три года существует международное общество «Метаморфоза», объединяющее арттерапевтов и артпедагогов.

Наконец, еще об одном художественном проекте под названием «Берегите детей и зверей!», который осуществлялся у всех на глазах на протяжении всех пяти выставочных дней. К сожалению, в нашем быту и с нашего молчаливого согласия уже прочно укоренилось немало предметов с военной символикой. Взять хотя бы сумки, кепки, куртки из камуфляжной ткани. Кто знает, может быть, именно наше невнимание к подобным веним отчасти и приводит к тому, что дети как нив чем не бывало играют в «войнушку», подростки воспринимают мир насилия на телевизионном экране как естественный, а мы становимся резче и раздражительнее? Творческие люди чувствуют подобные изменения гораздо острее. Наверное, поэтому московская театральная художница Мария Дрезнина решила именно силами детей превратить военный камуфляж в нечто умиротворяющее. «Когда ребенок прикоснется к нему кисточкой, – утверждала художница, – вместо ощущения горечи и тревоги этот кусок ткани будет вызывать только положительные эмоции, и в душе ребенка воцарятся спокойствие и мир».

И действительно, эта «конверсия» вызвала настоящий ажиотаж. Дети увлеченно переводили на ткань через трафареты силуэты порхающих бабочек, райских птиц, осыпающих все вокруг брызгами рыб и блуждающих неведомыми тропами диковинных зверей.

Специальные артпсихологи проводили тестирование всех участников до и после акции; эти видео- и аудиозаписи станут предметом исследования для педагогов и психологов. А вдень закрытия выставки целый «интернационал» из детей разных возрастов и национальностей, ставших единым целым в процессе сотворения сказочно красочного мира, собрал из отдельных кусков огромное панно «Древо жизни».

А мне вспомнились слова Толстого о том, что в детстве мы очень много знаем и впоследствии, став взрослыми, удивляемся этому. Может быть, «грохот цивилизации» заглушает эти наши познания? А ведь их, как и детские впечатления, необходимо сохранить, чтобы создать на их основе свое собственное древо жизни. Ведь все начинается с детства.

Виктор Августович Кайе, придумавший около тысячи детских игрушек» человек, которого за рубежом называли советским Рубиком, – в гостях у нашего журнала.

Н. Федотова: – Мне говорили, что по образованию вы инженер-электромеханик. Работали долгое время в «почтовом ящике». Откуда же у вас такое странное увлечение?

В. Кайе: – Сама судьба вывела меня на этот путь. Когда двадцать лет назад у меня родился младший сын, я обнаружил, что ассортимент магазинных игрушек практически не меняется десятилетиями. Пришлось придумывать что- то самому. Изобрел одну игрушку для сына, другую… и не остановился. А может быть, я в своем послевоенном, суровом и скудном на забавы детстве не доиграл. Рос сиротой и очень ощущал недостаток в своей жизни праздничности, разнообразия.

С семи до пятнадцати лет посещал судомодельный кружок, а позже служил на флоте, где повидал немало кораблей. Поэтому, видимо, их много и среди моих игрушек. Окончил техникум по гироскопии – до сих пор люблю придумывать разные волчки. В институте занимался системами автоматического управления, летательными аппаратами – отсюда мои ракеты, самолеты и прочие летающие игрушки. Увлекался одно время стрелковым спортом – вот вам и тир Кайе.

«Дадим шар земной детям!» – наконец-то эту идею удалось осуществить в буквальном смысле слова. Вращение волчка «Планета Земля» – не только завораживающее зрелище, когда «мелькают города и страны, параллели и меридианы». Ребенок может быстро согреть эту «Землю», изготовленную из тонкого алюминия, теплом своих рук, уберечь с помощью специального зонтика от дождя – словом, научиться бережно с ней обращаться. «Экологическая» игрушка отмечена на конкурсе «Игрушка XXI века», проходившем в Москве. Планировался даже ее полет в космос, где она должна была выполнять роль гироскопа.

Н. Федотова: – Недавно я не без содрогания увидела в отделе игрушек пластиковые отрезанные пальцы. А есть такие игрушки, которые вызывают у вас резкое неприятие?

В. Кайе: – В сегодняшней жизни очень много агрессии. Я считаю, что превде всего следует отказаться от детского оружия. Кстати, его используют даже при ограблениях. Убрал бы в видеоиграх бесконечную стрельбу и море крови. Это снижает порог чувствительности ребенка к чужому горю, страданию, делаетего бездушным. Недаром говорят: смерть одного человчека – это трагедия, а смерть миллионов – статистика.

«Скайер» – игрушка многофункциональная. Воронка со стволом служит пусковым устройством для старта пенопластовой ракеты, взлетающей ввысь на три метра. Но за счет разных насадок она легко трансформируется и в подзорную трубу, и в стетоскоп, и в пневматическое духовое ружье, и в фонтан, и в душ для куклы. Важно отметить. что в ней нет никаких спусковых крючков, пружин, батареек – только воздух, вода и движение детской руки. КПД игрушки – 95 процентов.

«Тир Кайе» – спортивная соревновательная игра для развития меткости. Два ряда мишеней, обозначенных цифрами, рассчитаны на разные возрасты. Разгоняясь в пусковой трубке, стальные шарики стремителыю катятся по направлению к мишеням. Если флажок повернулся, можно подсчитывать очки. Ребенок может сам придумывать варианты мишеней – звуковые, объемные. На выставке в Пекине игрушка получила почетную грамоту.

Н. Федотова: – Понятно, что с помощью игрушек ребенок открывает для себя мир. Однако пути к этому разные. Какие из них близки именно вам?

В. Кайе: – Прежде всего это познавательные игры, развивающие эрудицию, интеллект. Скажем, мои настольно-печатные игры (а их уже около ста) составляют как бы целые обучающие системы. Другой подход – эвристические игрушки, в которых ребенку не все сразу понятно. Лишь постепенно постигает он с их помощью те же законы физики. А вот такая несложная вроде бы игрушка – волчок – не только развивает руку, но и позволяет экспериментировать. Некоторые из игрушек рассчитаны на общение, участие в игре сверстников и взрослых. И конечно, мне хотелось бы, чтобы мои игрушки побуждали детей к изобретательству. Кстати, я веду специальные семинары и игротеки, где обучаю ребят всему, что умею сам.

У меня нет компьютерных игр, от которых у детей портится зрение. Мои игрушки осязаемы. Они не на экране, не в той как бы потусторонней жизни, а здесь и сейчас. Именно это у специалистов и называется «развивающая предметная игровая среда детства».

Н. Федотова: Мне кажется, сегодня дети так избалованы игрушками, что заинтересовать их совсем непросто. Хочется верить, что вы всегда будете видеть в глазах ребят восторг и удивление.

ПРОБЛЕМА: ИССЛЕДОВАНИЯ И РАЗДУМЬЯ

Владимир Сурдин

Сегодня всем известно, что мы живем в гигантской звездной системе – галактике Млечный Путь, объединяющей сотни миллиардов звезд, среди которых и наше Солнце. Астрономы выяснили это сравнительно недавно, но с тех пор успели продвинуться в глубины Вселенной на миллиарды световых лет, изучить тысячи близких и далеких галактик, даже понять историю Вселенной. Ну а что же наш собственный звездный дом, наша Галактика: сумели мы понять ее?

Юбилей иесостоявшегося открытия

Скоро астрономы собираются отметить странный юбилей: сто лет назад человечество могло бы открыть для себя мир галактик, Большую Вселенную. Но этого не случилось: по стечению обстоятельств открытие задержалось на четверть века.

А дело было так. Начиная с середины XVIII века, самые прозорливые из астрономов и философов, в том числе Кант, стали догадываться, что бледные туманные пятнышки на звездном небе могут быть далекими Млечными Путями, гигантскими звездными системами, в одной из которых находится наше Солние. Но доказательств этому не было. Лишь в самом конце XIX века, с появлением фотографии и спектроскопа, наметился прогресс. В 1899 году немецкий астроном Юлиус Шейнер из Потсдамской обсерватории обнаружил сходст во между оптическими спектрами Солнца и самого крупного из «туманных пятен» – знаменитой теперь туманности Андромеды. На этом основании он совершенно справедливо предположил, что туманность Андромеды, возможно, является гигантским скопищем звезд, подобных Солнцу.

Именно гигантским и очень далеким, ибо туманный, расплывчатый вид этого объекта ясно показывал, что составляющие его звезды не видны по отдельности, а значит – это скопление огромного количества чрезвычайно удаленных от нас звезд. Впрочем, это понимал еще Кант. А поскольку еще со времен Вильяма Гершеля астрономам были известны тысячи «туманных пятен», подобных тому, что в Андромеде, после открытия Шейнера оставался всего один шаг до осознания гигантских размеров Вселенной и нашего в ней дома – Галактики. Но вместо этого было сделано несколько шагов назад.

Сначала астрономы попытались определить параллакс туманности Андромеды, то есть ее кажущееся смешение, вызванное годовым движением Земли по орбите. Это надежный метод измерения расстояний: чем меньше параллакс, тем дальше объект. В результате ошибок измерения параллакс туманности получился гигантский, а расстояние – мизерное, всего девятнадцать световых лет. Складывалось впечатление, что она находится буквально за порогом Солнечной системы, среди ближайших звезд.

К тому же американский астроном Весто Слайфер обнаружил, что спектры пылевых туманностей, окружающих яркие звезды Плеяд, очень похожи на спектры этих звезд (что, впрочем, вполне естественно, поскольку облака межзвездной пыли просто отражают свет звезд). Слайфер писал: «Это наблюдение туманности в Плеядах навело меня на мысль, что туманность Андромеды и подобные спиральные туманности MOiyr состоять из центральной звезды, окруженной и затемненной клочковатой и разреженной материей, которая сияет отраженным светом центрального солнца. Эта концепция согласуется со спектрами туманности Андромеды, а также с оценкой ее параллакса».

Стали появляться и другие аргументы в защиту «маленькой Вселенной»; мир звезд сузился до размеров Млечного Пути. «Островные вселенные» Гершеля растаяли в тумане … Понадобилось несколько десятилетий XX века, чтобы исправить ошибки и найти новые доказательства существования звездных архипелагов – галактик. В результате этих открытий наша Галактика стала лишь малой частицей этого огромного мира. Но очень важной для нас.

Как выглядит Галактика?

В начале XX века почти все астрономические знания касались нашей звездной системы и почти ничего не было известно об иных. Но сейчас, в конце века, ситуация обратная: мы очень подробно изучили соседей, но сравнительно мало знаем о собственном звездном доме. Более того, о внешнем виде и устройстве нашей Галактики мы судим в основном по аналогии с хорошо изученными соседними системами. Кажется, и в этом случае поэт оказался прав: «Большое видится на расстояньи».

Почему же трудно изучать собственную звездную систему? Известная американская исследовательница звезд Сесилия Пейн-Гапошкина так описывала эти трудности: «Проблему исследования нашей собственной Галактики можно сравнить с заданием: стоя на пересечении 125-й улицы и Парк-авеню, составить карту Нью- Йорка. Хотя наблюдателю, расположенному в этой точке, было бы ясно, что город очень велик, какое-либо суждение о его протяженности и плане было бы, очевидно, невозможно. Для лучшей аналогии следовало бы выбрать Лондон с его туманами и смогом».

Достоверно известно, что мы живем в крупной галактике, содержащей сотни миллиардов звезд. Наблюдения аналогичных соседних систем убеждают нас, что формы подобных объектов не отличаются большим разнообразием. Фактически они бывают двух типов: I) медленно вращающиеся, лишенные межзвездного газа и пыли, а потому лишенные и молодых звезд эллиптические галактики; а также 2) быстро вращающиеся, сплюснутые, богатые газом и молодыми звездами спиральные галактики. Полоса Млечного Пути, рассекающая небосвод на две равные части, обилие облаков холодного и горячего межзвездного газа, а также изрядное количество молодых звезд убеждают нас в том, что наша Галактика относится к разряду уплощенных быстро вращающихся спиральных систем.

Однако и среди спиральных систем велико разнообразие типов. Не ясно, является наша Галактика простой спиральной системой или она пересечена центральной перемычкой – баром. Признаки бара замечены, но насколько он велик и как расположен – непонятно. Не ясно также, насколько сильно развиты у Галактики спиральные рукава, то есть к какому классу спиралей она относится. У одного класса рукава тонкие и туго закрученные, у другого – они гораздо более мощные и широко раскинутые.

Эта удивительная галактика, названная астрономами «Тележное колесо» («Cartwhell»), находится от нас на расстоянии 500 миллионов световых лет. Астрономы уверены, что необычный вид этой галактики вызван столкновением с другой звездной системой. Последствия встречи весьма наглядны: гравитационный импульс стимулировал настоящее космическое «цунами» – круговую волну в диске галактики, бегущую от центра со скоростью 300 тысяч километров в час. Внизу в увеличенном виде показаны ядро галактики и часть ее «обода».

Инфракрасное изображение центральной части Млечного Пути позволяет увидеть звездное тело нашей Галактики сквозь поглощающую свет межзвездную пыль.

Пересеченная спиральная галактика NGC-1365 морфологического типа SB. На врезке – часть спирального рукава, сфотографированного космическим телескопом Хаббл.

Давно спорят астрономы, в каком месте Галактики расположено Солнце. Долго считалось, что мы находимся вблизи центра Галактики, хотя некоторые ученые начали сомневаться в этом еще в начале века. Лишь к сороковым годам окончательно выяснилось, что мы очень далеки от ее центра, лежащего в направлении границы созвездий Стрельца и Скорпиона. Для оптического телескопа ядро Галактики совершенно недоступно; нащупать его удалось лишь с помощью радио- и инфракрасных лучей, которые не так сильно, как свет, поглощаются межзвездной пылью. Эта же техника позволила оглядеть далекие участки Галактики. Но нужно признаться, что до сих пор качество информации, полученной с помощью радио- и инфракрасных телескопов, уступает оптическим данным, и мы многого не понимаем, разглядывая, например, радиокарты Галактики.

Сколько спиральных рукавов у Галактики?

До сих пор детально изучены только окрестности Солнца в радиусе около пяти тысяч световых лет (напомню, размер Галактики около ста тысяч световых лет). Полной карты галактического диска не существует. Давняя мечта астрономов, которая, вероятно, никогда не сбудется, – взглянуть на Галактику снаружи, увидеть рисунок ее спирального диска, заглянуть в ядро, изучить все интересные объекты, скрытые за темными облаками. Поскольку пока нет надежды получить фото нашей звездной системы от коллег из туманности Андромеды, приходится самим расшифровывать радио- карты и восстанавливать рисунок спирального узора.

Дело в том, что у каждой спиральной галактики этот рисунок свой, особенный. Иногда два могучих симметричных спиральных рукава тянутся от самого центра до периферии галактики. Бывает, что рукавов больше и форма их не столь симметрична: они делятся на отдельные ветви, сливаются друг с другом и распадаются на части, подобно связке сосисок. А порою диск галактики напоминает кофейную пенку, в рисунке которой с трудом угадываются обрывки «спиральных рукавов».

По современным радиокартам не удается подсчитать даже количество спиральных рукавов Галактики. Совмещая различные модели с картой солнечных окрестностей, исследователи получают от двух до двенадцати рукавов. Не ясно даже, расположено Солнце в межрукавном пространстве или в одном из второстепенных рукавов. А проблема эта имеет прямое отношение к будущему Земли: с точки зрения биосферы условия в рукавах и между ними весьма различаются.

Далеко ли Солнце от центра Галактики?

Лет сто назад астрономы воспринимали нашу Галактику как всю звездную Вселенную, поэтому расстояние до центра Млечного Пути означало тогда «расстояние до центра Мира». Но затем Галактика стала одной из многих ей подобных, и, казалось бы, ее размеры и положение в ней Солнца должны были уже не так остро интересовать астрономов. Но этого не случилось: наша Галактика по-прежнему остается единственной звездной системой, которую, находясь внутри нее, мы можем изучать в трех измерениях, объемно, а не в виде плоских изображений, которыми представляются нам все прочие далекие галактики.

Расстояние от Солнца до центра Галактики (Ro) служит масштабом всех прочих расстояний в нашей звездной системе и во многих случаях – за ее пределами. Для галактической астрономии эта величина так же важна, как для внегалактической астрономии и космологии важна постоянная Хаббла. И вот что удивительно: несмотря на огромные затраты сил астрономы вот уже более полувека не могут измерить величины обеих этих констант с точностью лучше 50 процентов. Даже стыдно как-то, если вспомнить, что «астрономическая точность» всегда была нарицательным понятием.

А не зная величины Ro – этого «мерного шеста» галактической астрономии, мы теряем возможность точно определять другие параметры Галактики, например, расстояния до далеких звезд, скоплений и туманностей, скорость вращения Галактики и даже ее массу. А как, скажем, разобраться в природе галактического ядра, не зная расстояния до него? Существует очень серьезная гипотеза, что в центре ядра сидит гигантская черная дыра. Однако, не зная Ro, нельзя определить се массу и даже доказать сам факт ее существования. Пока ясно лишь, что величина Ro заключена в пределах от двадцати до тридцати тысяч световых лет. Такую точность трудно назвать астрономической.

Опыт последних десятилетий показал, что решить проблему Ro саму по себе невозможно: приходится делать слишком много предположений о других неизвестных параметрах Галактики. Поэтому сотрудники Государственного астрономического института имени П. К.Штернберга (ГАИШ) в Москве решили создать всеобъемлющую компьютерную модель Галактики, в которой ее многочисленные параметры были бы так увязаны между собой, чтобы наилучшим образом соответствовать всем имеющимся наблюдениям. Эксперименты с компьютерной моделью показали, что Ro = 24 ± 1,6 тысяч световых лет. Пока точность не очень высока. Но уже есть идеи, как можно ее повысить. По-видимому, в ближайшее время мы значительно точнее узнаем характеристики того «звездного острова», на котором живем.

Солнце путешествует по Галактике

Обычно движение звезд вокруг центра Галактики сравнивают с обращением планет вокруг Солнца, но это не совсем точная аналогия: галактическая орбита звезды значительно сложнее, чем движение планеты по простому эллипсу. Это потому, что Галактика устроена гораздо сложнее Солнечной системы.

Солнце можно уподобить дрессировщику, водящему лошадь (то есть планету) по Kpyiy на привязи: она строго подчинена его влиянию, поскольку конкурентов нет. Но выпустив лошадь в толпу людей или лошадей, мы бы увидели совсем иную картину. Звезда, движущаяся в Галактике, испытывает влияние множества близких и далеких звезд. И если далекие действуют более или менее сообща, принуждая ее обращаться вокруг центра звездной системы, то соседи так и норовят толкнуть: случайные сближения с ними заметно изменяют движение звезды.

Еще сильнее на нес действует сближение со звездными коллективами – скоплениями, содержащими сотни и тысячи звезд, а также с массивными межзвездными облаками. Такие встречи нарушают регулярное движение звезды и постепенно изменяют ее орбиту. Из простой житейской аналогии, подтвержденной точными вычислениями, ясно, что «беззащитная» звезда старается покинуть то место, где ее сильно толкают. Она постепенно так изменит свою орбиту, чтобы оказаться подальше от скопления «толкачей». Астрономы называют это диффузией орбиты. Поскольку наиболее тесно населены центральные области Галактики, то следует ожидать, что «одинокие и беззащитные» звезды вроде нашего Солнца со временем должны отодвигаться на периферию Галактики.

К такому выводу несколько лет назад пришел Рональд Вилен из Института теоретической астрономии в Хайдельберге (Германия). А в 1996 году ему с соавторами удалось доказать, что Солнце за время своей жизни действительно удалилось от центра Галактики почти на 30 процентов начального расстояния. Это выяснилось по химическому составу Солнца, который отличается от состава соседних звезд, но зато очень похож на тот, который имеют звезды, расположенные ближе к центру Галактики.

Итак, Солнце понемногу удаляется от галактического центра. Как говорится, мало было родиться вдали от столицы, так еще и переезжать приходится на периферию.

Как образовались спиральные рукава?

Наша звездная система спиральная. В мире галактик это не редкость: многие крупные системы имеют спиральный узор на своем звездном диске. В этих спиральных рукавах в основном сосредоточены юные звезды, яркие и горячие (в прямом смысле слова). Но как образуются спиральные рукава? На этот счет существуют различные взгляды. В последние десятилетия особенно популярны были теории спиральных волн плотности, бегущих по звездному диску, как по поверхности воды. Но недавно возник новый подход к этой проблеме, связанный с особенностями формирования звезд.

До недавних пор теория звездообразования традиционно изучала небольшие галактические структуры – туманности и звездные скопления – размером в несколько световых лет, а теория спиральной структуры Галактик имела дело с масштабами в десятки тысяч световых лет Но в последнее время эти теории сблизились при изучении структур промежуточного размера: фрагментов спиральных рукавов, огромных «пузырей» межзвездного газа и комплексов гигантских межзвездных облаков. Наблюдения указывают, что эти объекты проявляют элементы самоорганизации, располагаясь в определенном порядке, и, вероятно, связаны между собой генетически. Но причины этой связи не вполне ясны.

Вспомним, что у истоков теории формирования звезд стоял сам Ньютон. В 1692 году он изложил свою идею о гравитационном скучивании космического вещества: «Если бы это вещество было равномерно распределено по бесконечному пространству, оно никогда не могло бы объединиться в одну массу, но часть его сгущалась бы тут. а другая там, образуя бесконечное число огромных масс, разбросанных на огромных расстояниях друг от друга по всему этому бесконечному пространству. Именно так могли образоваться Солнце и… звезды».

Спустя три столетия смелая гипотеза Ньютона подтвердилась почти буквально: наш мир действительно был некогда заполнен однородным веществом, оно действительно разделилось на части и сгустилось в гигантские светящиеся массы – звезды и галактики. Вот только распределены эти массы в пространстве далеко не хаотично: они не «разбросаны», как предполагал Великий Физик, а организованы в удивительные структуры – звездные комплексы, содержащие не только отдельные молодые звезды, но и звездные скопления, ассоциации и облака межзвездного газа, из которого все это образуется. Эти комплексы размером около одной тысячи световых лет и массой в несколько миллионов масс Солнца хорошо видны на изображениях спиральных галактик с симметрично изогнутыми рукавами, состоящими из цепочек «звездных облаков». Как выяснилось в последние годы в основном благодаря работам астрономов ГАИШ, звездные комплексы служат базовой ячейкой звездообразования в галактиках.

По поводу происхождения звездных комплексов существует несколько гипотез. Одна из них, развитая в работах Ю.Н.Ефремова (Россия) и Б.Элмегрина (США), основана на самопроизвольном распаде межзвездной среды на отдельные облака; это, так сказать, «линия Ньютона». Но имеется и альтернативная идея, разработанная Я.Палоушом (Чехия), В.Г.Сурдиным и Г.Тенорио-Тагле (Испания). Она основана на процессе формирования звезд, стимулированного их предыдущими поколениями. Действие этого механизма напоминает работу двухтактного двигателя: предыдущая вспышка звездообразования приводит к расширению горячей каверны в межзвездной среде, оболочка которой сгребает и уплотняет газ, подготавливая его к следующему эпизоду формирования звезд. Правда, в отличие от мотора, у которого полный цикл «сжатие-вспышка-расширение» длится сотые доли секунды, полный цикл звездообразования происходит за сотни миллионов лет.

Вполне вероятно, что для целостного описания спиральных галактик в будущем будут использованы элементы не только упомянутых выше, но и многих других конкурирующих теорий.

Как родилась Галактика?

И наконец, вопрос вопросов: как сформировалась наша Галактика? До сих пор эта проблема настолько сложна, что у исследователей даже нет согласия по принципиальному пункту, что было движущим процессом – фрагментация или слипание, то есть образовалась Галактика при делении более крупного протооблака или же это агрегат, собравшийся из множества мелких систем, часть из которых еще сопровождает Галактику в виде спутников (например. Большое и Малое Магеллановы Облака).

Есть ли надежда разгадать процесс, происходивший многие миллиарды лет назад? Астрономы, подобно археологам и палеонтологам, никогда не теряют такую надежду.

Чем глубже копает археолог, тем более древние горизонты открываются перед ним; чем дальше смотрят астрономы, тем более молодую Вселенную они видят. Счастье астрономов в том, что свет от далеких объектов идет к нам очень долго – миллиарды лет. Желая узнать, как рождались галактики, мы должны исследовать наиболее далекие из них. Много лет эта работа приносила обескураживающие результаты: удаляясь в прошлое на пять и даже на десять миллиардов лет, мы не обнаруживали ничего нового в облике галактик: в прошлом мы видели такие же зрелые звездные системы, как современные. Но недавно пришла удача: группа астрономов Лейденского университета, проводя наблюдения на 3,5'мстровом телескопе обсерватории Ла Силла (Чили), обнаружила далекую галактику в процессе формирования.

Лейденские астрономы ведут поиск молодых галактик не первый год и весьма целенаправленно. Они исследуют те области неба, в которых наблюдаются мощные радиоисточники, с которыми, как правило, связаны крупные галактики. И если при беглом осмотре неба на месте радиоисточника не удается увидеть галактику, то тем интереснее: значит, она так далека от нас, что достать ее может только самая дальнобойная техника. Таким методом, используя крупнейшие телескопы, лейденская группа за последние годы открыла десятки экстремально далеких галактик. Все они лежат «у границы Вселенной», на расстоянии 10-15 миллиардов световых лет от Земли. Одной из Этих далеких систем оказалась галактика 1243 + 036 (имена галактик теперь составляют из их небесных координат).

Наблюдения показали, что эта звездная система окружена газовым диском огромного размера. Он вращается вокруг галактики и, вероятно, содержит остатки того вещества, из которого сформировалась звездная система. Судя по красному смещению линий в спектре галактики, расстояние до нес около четырнадцати миллиардов световых лет. Значит, мы наблюдаем ее в прошлом, удаленном от нас на 90 процентов возраста Вселенной. Именно в ту эпоху, как становится теперь понятным, формировались галактики. Они сжимались силами гравитации из разреженного вещества, и в ходе сжатия те из них, которые быстро вращались, принимали форму диска. Наша Галактика и подобные ей системы до сих пор сохраняют эту форму.

Размер газового диска юной галактики 1243 + 036 поражает – он впятеро превышает размер диска нашей Галактики (кстати, одной из крупнейших в нашу эпоху). Скорее всего, в процессе эволюции газовые диски галактик уменьшаются. Вероятно, остатками галактического протодиска являются спутники нашей Галактики – Магеллановы Облака и дюжина более мелких галактик, часть из которых в ближайшие несколько миллиардов лет должна упасть на Галактику и войти в ее состав (астрономы называют это «галактическим каннибализмом»).

Нужно заметить, что не только наша Галактика пожирает своих спутников: в мире звездных систем это обычное дело – крупные постепенно съедают мелких. Причем каждая такая трапеза как бы вдыхает новую жизнь в постаревшую гигантскую галактику: вместе с маленьким спутником к ней приходит изрядное количество свежего газа, из которого начинают интенсивно формироваться новые звезды. Часть этого газа попадает в «сердце» гигантской галактики – в ее ядро, где он пожирается массивной черной дырой, обычно тихо сидящей в ядрах крупных галактик, но оживающей, когда рядом оказывается что-то, что можно проглотить.

Будущее нашей собственной звездной системы представляется нам довольно ясно: самым интересным событием в ближайшие несколько миллиардов лет будет падение на нас Большого Магелланова Облака, которое принесет с собой множество массивных звезд и молодых звездных скоплений, а также удвоит массу нашей межзвездной среды. Это существенно омолодит Галактику, сделает ее активной и заметно изменит ее внешний вид. Возможно, в ядре Галактики оживет маленький квазар, и тогда она перейдет в разряд более заметных, активных звездных систем. Для астрономов будущего это сулит новые интересные загадки.

НЕИЗВЕСТНОЕ ОБ ИЗВЕСТНОМ

Александр Алешин

Незадолго до полудня земля затряслась, а всего через десять минут две трети портового города скрылось под морскими волнами. Согласно историческим записям, погибло не менее двух тысяч человек.

Эта катастрофа произошла во вторник 7 июня 1692 года на Ямайке, в городке Порт-Рояль. До недавнего времени ученые считали этот случай достаточно заурядным сильным землетрясением и полагали, что город как бы соскользнул в морс. Но последние исследования американского геолога Джорджа Кларка из Канзасского университета говорят о совсем другой судьбе несчастного города – гибели в зыбучих песках. О них и пойдет речь.

В те далекие годы Порт-Рояль был отнюдь не скверным местом. С 1660 года им правили флибустьеры, и он считался одним из богатейших и процветающих городов мира. В 1674 году король Англии Чарльз II назначил мэром города одного из самых известных пиратов – Генри Моргана. Некоторые считают страшное землетрясение местью Бога за такое кощунство. Немалой частью своего процветания город был обязан работорговле, потому что был одним из крупнейших невольничьих рынков в мире.

А вот чтобы противостоять землетрясению, это было, вероятно, самым плохим местом в мире: город в полном смысле слова стоял на песке – на шестнадцатикилометровой косе. Современные исследования Кларка показали: до сего дня верхний двадцатиметровый слой песка совсем не плотно упакован и насыщен водой. Да и под ним нет особо плотных слоев – гравий, песок и куски скал. Даже небольшое землетрясение не могло не оставить следов.

На идею о зыбучих песках Кларка натолкнули свидетельства очевидцев. Есть целая серия писем от неизвестных торговцев, министров и городских чиновников Гансу Слоэну, тогдашнему секретарю Британского королевского общества. Из них следует, что землетрясение было сильным: голубые горы, находящиеся в двух километрах, были «странным образом перекорежены так, что теперь имеют совсем иной вид». По мнению Кларка, в то июньское утро подземные толчки стали трясти песок под городом. В течение минуты он вошел в «жидкое» состояние и начал поглощать город.

«Некоторых мгновенно поглотил ставший влажным песок, другие ушли под него, но были выброшены наверх опять мощными потоками жидкости». Но страшнее всего было тем, кто смог задержаться на поверхности наполовину или уйдя в песок по горло. Через шесть минут землетрясение прекратилось, и песок перешел из «жидкого» состояния в обычное. Люди в песке мгновенно стали задыхаться, сжатые плотными корсетами твердого песка. Как сказано в одном из писем очевидцев, «люди были схвачены в объятия Земли и задушены ею. Их так и хоронили – с головами над поверхностью, а некоторые были объедены собаками. Долгие годы потом эти места все старались обходить стороной».

Кларк обнаружил, что здания Порт-Рояля не скользили к морю, а просто опускались вниз. Если бы они двигались в сторону, то должны были рухнуть набок, а этого не было. Еще в 1859 году люди встречали остатки десятка домов, стены которых на один-два метра торчали из прибрежного песка. Еще одно сильное землетрясение 1907 года погребло и эти остатки.

Но самое интересное открытие Кларка состоит в том, что таинственных и ужасных зыбучих песков, на самом деле, нет в природе. Смоченный водой песок, приобретающий некоторые свойства жидкости, по сути дела и есть пресловутый зыбучий песок, о котором ходят сотни легенд, одна страшнее другой. Сто лет назад на Канзасской тихоокеанской дороге целый поезд был поглощен таким песком. Рабочие пытались раскопать его и углубились на пятнадцать метров, но ничего не нашли. Есть множество других историй, даже черно-белых съемок на телевидении, где обсуждаются таинственные зыбучие пески. Все эти рассуждения ошибочны: таких песков нет, точнее, любой песок может стать зыбуч им.

Это не явление природы, а просто состояние песка. Оно возникает, когда под массивом песка проходит поток воды, смачивает песчинки и они начинают вести себя, как жидкость. В таком состоянии они могут удержать лишь вес, который соответствует закону Архимеда, если он меньше веса вытесненной им воды. Между прочим, зыбучим становится и песок, расположенный под потоком воды, но этого мы просто не можем увидеть.

Вполне возможно найти подобный песок в более или менее холмистой местности. Там потоки воды могут подниматься и опускаться и прокладывать свой путь под песчаным пляжем. Джерард Мэтьюс, американский инженер- геолог, приобрел большой практический опыт в общении с зыбучими песками. Одна из его главных рекомендаций: если вам довелось оказаться в подобном приключении, не волнуйтесь, а спокойно ложитесь на спину, широко раскинув руки. Обычно плотность влажного песка все же гораздо больше плотности воды и человеческого тела, поэтому вы просто-напросто будете плавать на поверхности песка.

Но хотя зыбучий песок и похож по своим свойствам на жидкость, он «замерзнет», если вы попытаетесь двигаться через него быстро. Поэтому, выбираясь из песка, перемещайтесь медленно и мягко. Руку или ногу надо освобождать постепенно, стремясь другой рукой опираться на любую опору. Мэтьюс рекомендует как можно чаще отдыхать во время этого занятия: оно очень утомительно.

Итак, осторожней с зыбучими песками!

Пятый год подряд собираются лучшие наши социологи, экономисты, культурологи на научную конференцию, которая всегда называется одинаково: «Куда идет Россия?». Не то чтобы страна наша каждый год меняла направление в мировом пространстве и каждый раз этот вопрос приходилось обсуждать заново; просто что- то вроде постоянно действующего семинара, на котором с разных сторон все подходят и подходят к вопросу, вообше-то не имеющему ответа. Вроде вопроса о смысле жизни. Или о том, что такое счастье. Говорят, это одна из чисто русских особенностей: обожать такого рода обсуждения, в которых не так важен в принципе недоступный ответ, как сам процесс его совместных поисков.

А известный английский социолог Теодор Шанин упрекнул нас как раз в том, что мы недостаточно – или недостаточно эффективно – занимаемся самопознанием. Еще точнее – что у нас не любят слушать тех, кто как раз очень успешно этим занимается. Что сделали с Кибальчичем, который точно предугадал все, что произойдет с Россией в 1978 году? Правильно, повесили. А с Чаяновым, который в 1926 году четко описал сталинскую коллективизацию и ее последствия? Тоже погиб не своей смертью. Правда, пророков не любят не только в России и поговорка о них – не нашего изобретения.

Вадим РАДАЕВ, социолог, профессор

Попав на раскаленную сухую поверхность, капли воды начинают «бегать» по ней на паровой подушке, принимая причудливые формы, сменяющие друг друга с такой быстротой, что уследить за ними можно только с помощью специальных приборов.

Юлий ДАНИЛОВ

ВСЕМИРНЫЙ КУРЬЕР

«Нет пророка в своем отечестве» – расхожая мудрость. Но – почему так? Почему так было в эпохи трагических разломов в России XX века?

Свободный рынок сам по себе не способен создать свободное общество – «материальные интересы явно ведут общество в противоположном направлении – к возрастанию несвободы». Подобно тому как легким для процесса дыхания нужны дыхательные мышцы, свободный рынок нуждается в опоре на институты гражданского общества, развитой демократии.

У россиеведения, в особенности у новейшей истории России, вообще нет какой бы то ни было концептуальной платформы. Весь огромный корпус исследований стоит на глиняных ногах. Ни теория бюрократии, ни теория модернизации, ни теория тоталитаризма не дают серьезных эффектов. В поисках фундамента специалисты по России кидаются к расхожим мифам, бытующим в повседневной умственной жизни российской интеллигенции, в отчаяньи и под воздействием моды цепляются за структуралистский мистицизм или расхожий фрейдизм. Они, собственно, лишь переводят обыденные представления на модный жаргон современного научно-политического салона.

Александр Кустарев

Politisch ist das hierein Irrenhaus, und die verstandigenLeute sind machtlos

«В политическом отношении здесь сумасшедший дом, и понимающие люди бессильны что-либо сделать». Так писал Макс Вебер в личном письме от 13 января 1918 года из Берлина. На его глазах рушилась германская держава; он был убежден, что многое, если не все, еще можно спасти, но ни к его голосу, ни к голосу других компетентных людей никто не прислушивался… Знакомая ситуация. Сколько раз нечто подобное произносили «verstandigen Leute», доведенные до отчаяния своим полным бессилием. Увы, знание и понимание так часто остаются не востребованы.

Проблему отрыва «знания» от «действия» можно обсуждать в философском плане. А можно и в историко-социологическом. На этом уровне нас интересуют всего лишь реальные механизмы, блокирующие чьи-то интеллектуальные усилия и достижения.

Этой проблемой немного занималась история техники. Кое-что известно, например, о том, почему Ползунову не удалось внедрить паровую машину или почему китайцы, придумав порох, так и не построили Большую Берту Но даже с этими случаями далеко не все так ясно, как хотелось бы. Что уж говорить о блокировании общественно-политической мысли и понимании исторических тенденций. Археология идей открывает перед нами прямо-таки какое-то кладбище невостребованных интеллектуальных достижений.

Обратимся к конкретному случаю. Предмет нашего внимания на этот раз – суждения Макса Вебера о русской революции. 90 лет они почти никого не интересовали. Было бы, конечно, ребячеством настаивать, что если бы участники политических процессов в России начала века и позднейшие аналитики русского общества обратили внимание на анализ Макса Вебера, то история могла бы пойти иначе. Но определенно, что понимание русской истории и русского общества сегодня могло бы выглядеть иначе, если бы Вебера не игнорировали так упорно почти целое столетие. А какие это могло бы иметь последствия – уже другой вопрос. Посмотрим же, что произошло. Быть может, этот конкретный случай окажется поучительным. То, что он достаточно занимателен,-это мы гарантируем.

В 1905 году началась русская революция. Макс Вебер одним из первых понял, насколько происходящее в России важно для мировой истории.

Он бросил все свои занятия и занялся Россией. Стремительно выучил русский язык, вошел в контакт со своими русскими коллегами – среди них виднейшие русские либералы Петр Струве и Кистяковский, экономисты-статистики Кауфман и Святловский и др. – и написал две работы. Ему казалось, что он пишет статьи, но по ходу дела это оказались, в сущности, две книги. Переизданные вместе в 1990 году в полном собрании сочинений Вебера (так называемом Gesamtausgabe), они занимают том объемом около 750 страниц. И сегодня этот труд представляет собой самый большой компендиум хронографических, статистических и морфологических деталей, дающих вместе общую характеристику состояния российского общества на 1904 -1906 годы. И что (на мой вкус) еще важнее, они битком набиты содержательными аналитическими идеями. Почти через сто лет не все они поражают наше воображение. Но в общем реакция Макса Вебера на новейшую фазу русской истории, сильно опережавшая свое время, все еше, как мне кажется, идет, скажем, на четверть корпуса впереди основного массива «россиеведения».

Теперь пришло время вспомнить, что Макс Вебер не какой-то случайный современник событий, написавший попутный мемуар в стол и ничем другим о себе не заявивший. Макс Вебер – главный «герр профессор» XX века, отец-основатель современной науки об обществе, вдохновитель целого созвездия крупных научных авторитетов, хлеб насущный для целого полчища аспирантов и докторантов, наконец, политический гуру по меньшей мере немецкой политической элиты. Макс Вебер – культовая фигура.

Здравый смысл подсказывает нам, что когда самый крупный мыслитель нашего века что-то сказал о самом крупном событии этого века, то у всех остальных это должно вызвать почти автоматический интерес. Но оказывается, что мы поразительно наивны: произошло как раз прямо противоположное. В исследованиях по новейшей истории России меньше всего ссылок на Вебера. Имя Вебера в них мелькает. Мода на Вебера дошла и до этой, самой глухой провинции исторической и социальной науки. Но если уж в этой провинции Вебера и вспоминают, то в какой угодно связи, но только не в связи с теми работами, которые он специально посвятил России.

История того, как обширная отрасль знаний почти столетие упорно игнорировала автора, имевшего все шансы стать крупнейшим авторитетом в этой области, дает нам интересный материал для размышлений о том, как взаимодействуют «наука» и «общество». Или, если угодно, как они не взаимодействуют.

Теперь сообщим для любопытных библиографическую сторону этого причудливого эпизода. Две работы Вебера называются по-русски «К положению буржуазной демократии в России» и «Переход России к псевдоконституционализму». Они были опубликованы в журнале «Archiv fur Sozialwissenschaft und Sozialpolitik» в 1906 году. Первая из них была переведена в том же году и издана в Киеве под названием «О буржуазной демократии в России ».

Затем следы этих работ Вебера в России пропадают. Русский перевод упоминается в библиографическом справочнике «Первая русская революция» 1931 года и, как ни странно, в Советской исторической энциклопедии. В других энциклопедических статьях о Вебере ничего не говорится о том, что он занимался Россией.

В самой Германии между 1906 и 1990 годами два очень сокращенных варианта русских штудий Вебера несколько раз публиковались в сборнике его статей «Gesammelte politische Schriften». На русском языке эти две концентрированные версии были опубликованы в номерах 22 и 27 журнала «Синтаксис» (1988-1989), который издавали в Париже А.Д.Синявский и М. В.Розанова. Сразу же после этого я опубликовал большую статью (очень предварительную, в основном пересказ) под названием «Начало русской революции: версия Макса Вебера» сначала в журнале «СССР: внутренние противоречия», издававшемся В.Чалидзе (1988, № 22), а затем в журнале «Вопросы философии^ 1990, №8). Мне известен только один отклик на мои публикации и на русские штудии Вебера. Это статья Ю.Н.Давыдова в журнале «Социологические исследования» (1992, №3).

На английском языке два «русских» очерка Макса Вебера не появлялись очень долго. Сокращенные версии появились, наконец, на английском в 1994 году, а в 1995 году были опубликованы, условно говоря, полные переводы – вторая работа сокращена чуть ли не на полови ну.

Сейчас подготовлен полный русский перевод этих двух работ. Статья, предваряющая публикацию полных текстов двух работ Вебера о русской революции, под названием «Вебер и Россия или приключения ткача в стране бичей и знахарей» появилась в московском журнале «Рубежи» (1997, № 5). Там же опубликован (1998) и новый перевод первой работы (сокращенный за счет примечаний). Наконец, полные тексты обоих очерко б начинают публиковаться в «Русском историческом журнале» Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ).

Итак, россиеведение игнорировало русские штудии Вебера почти 100 лет. Случай отнюдь не уникальный, но сам по себе гротескный. Как это могло случиться? Конечно, русские штудии Вебера находятся на периферии основного корпуса его наследия, в центре которого располагается ставший уже хрестоматийным «тезис о протестантской этике» и организованная вокруг него огромная масса «социологии религии». Среди тех, кого интересует центральная тема Вебера, они не могли пользоваться большим интересом, потому что в них не было почти ничего, что уже не содержалось бы в главных его работах.

Русские очерки Вебера могли бы вызвать более живой интерес у политологов.

Но здесь сыграла роковую роль взаимная изоляция (продолжающаяся и ныне) обшей социологии власти как учения о типах и структурах власти и россиеведения. Социология власти российский опыт не учитывает. Она строит свои теоремы, обобщая западный опыт, а потом уж втискивает Россию в готовые схемы.

Были, впрочем, исключения. Внимательными читателями этих работ Вебера были Райт Миллс и Ганс Герт (1947), что отразилось в их классической хрестоматии Вебера. К русским штудиям Вебера постоянно обращается Дэвид Битэм (1974) в своей книге о влиянии Макса Вебера на политическую теорию. Не обошел их вниманием Вольфганг Моммзен в своей книге 1959 года о Вебере в контексте германской политической жизни. Но эти авторы остались изолированными. Русские штудии Вебера не вошли в обиход политической теории.

Россиеведение, казалось бы, должно было проявить самое большое любопытство по поводу работ Вебера, но именно специалисты по России оказались наименее любопытными. Отчасти это объясняется полным отсутствием интереса среди славистов ко всякого рода «теории». В ней доминируют «историки».

Историки, конечно, не глупее других. Но у них своя традиция. На очень глубоком уровне существует сильное взаимное недоверие и даже враждебность между историей и социологией, примерно так же как между физикой и химией. И среди историков существует традиция вражды с Вебером. Ведь даже самая знаменитая в широких кругах идея Вебера о роли протестантской этики в происхождении современного капитализма встретила наибольшее сопротивление именно со стороны историков – от Рахфаля до Тревор-Ропера. Некоторые продолжатели Вебера (в России это был, например, Неусыхин) пытались убедить историков, что Вебер, на самом деле, хотел синтеза истории и социологии и что его исследовательская техника плодотворна для исторической науки. Но основная масса историков от таких игр отказалась.

В том, что русские очерки Вебера надолго выпали из научного оборота, отчасти виноват был сам Вебер. Он сам в разговорах и письмах называл их «журналистикой», высказывал опасение, что они очень быстро устареют; отказался издать их отдельной книгой. В самой Германии к тому же его суждения о России оказались политически чуждыми обоим истеблишментам – и консервативному, и социал-демократическому. Впрочем, и другие идеи Beбера при его жизни не были в большом ходу. Вся канонизация Вебера произошла уже после его смерти. Трансляторам идей и авторитета Вебера приходилось укреплять репутацию работ, рядом с которыми его русские штудии казались им второстепенными.

Вероятно, они были правы. И это снова возвращает нас к той научной общине, где в этих работах нуждались больше всего. А именно туда, где занимаются Россией. Дело ведь не только в авторитете самого Вебера. У россиеведения, в особенности у новейшей истории России, вообще нет какой бы то ни было концептуальной платформы. Весь огромный корпус исследований стоит на глиняных ногах. Ни теория бюрократии, ни теория модернизации, ни теория тоталитаризма не дают серьезных эффектов. В поисках фундамента специалисты по России кидаются к расхожим мифам, бытующим в повседневной умственной жизни российской интеллигенции, в отчаянии и под воздействием моды цепляются за структуралистский мистицизм или расхожий фрейдизм. Они, собственно, лишь переводят обыденные представления на модный жаргон современного научно-политического салона. Но упорно не хотят заглянуть в работы Вебера.

Я вовсе не хочу сказать, что историки России найдут в русских штудиях Вебера надежный фундамент для дальнейших исследований и таким образом надолго решат свои проблемы. На мой вкус, там есть много интересного, но никаких сенсационных откровений там нет. Если бы к этим работам обратились пол века назад, то эффект был бы очень силен. Сейчас он таким сильным уже не будет. Обращение к работам Вебера теперь скорее просто поможет тем, кто нащупал некоторые свежие темы или собирается оживить интерес к некоторым сторонам новейшей русской истории, которые хотя и были известны, но были стерилизованы советской имитацией марксизма или находились в небрежении. Я думаю также, что мы сможем использовать опыт Вебера для того, чтобы, наконец, превратить новейшую историю России из «истории КПСС» в историю российского общества. И, что очень важно, хотя и не лежит на поверхности: Вебер поможет тем, кто надеется изменить стиль российского мышления. Сейчас русская мысль проявляет неукротимую склонность к садо-мазохистской компенсаторной мифологии и нуждается в мужестве и трезвости. Вебер для этого прекрасный образец и учитель. Но вернемся к вопросу: почему же заинтересованные круги так не хотели ничему поучиться у Вебера без малого 100 лет?

Что касается России, то здесь все, конечно, можно списать на полицейский режим в науке, на обязательный характер марксизма-ленинизма и на особо подозрительно-враждебное отношение к самому Веберу со стороны партийно-экономического истеблишмента. Правда, никакие цензурные меры не помешали советской интеллектуальной элите десятилетиями баловаться Кьеркегором или Леви-Строссом. Так что и здесь, к сожалению, как всегда, можно было бы сказать, что неча на зеркало пенять, коли рожа крива. И все же режим жестокого контроля сверху был бы принят как смягчающее обстоятельств на процессе советского умственного салона, если бы в суде слушалось дело о его «преступной небрежности».

У западной славистики такого смягчающего обстоятельства нет. Она кастрировала себя сама. Не только, кстати, в случае с Вебером. Она занималась систематической самокастрацией и, как всем хорошо известно, с началом перестройки оказалась у корыта, разбитого вдребезги.

Слависты не читали Вебера. Кое-кто, впрочем, читал, но, как видно, впустую. Как, например, покойный дуайен английских советологов Леонард Шапиро (умер в 1984 году) или нынешний патриарх русистики-советологии Ричард Пайпс. Шапиро в одной из своих работ о русской революции походя упомянул Вебера, но тотчас же дезавуировал значение его русских работ, сославшись на то, что Вебер был под влиянием своих кадетских друзей Струве и Кистяковского. Пример поразительного научного легкомыслия. Ричард Пайпс отнесся к Веберу гораздо серьезнее и даже написал о его русских штудиях специальную статью. В ней он «закрыл» Вебера, объяснив своим коллегам (не знавшим немецкого), что Вебер кругом был неправ. И вот мы теперь имеем вместо Вебера Пайпса. Voila.

Всей этой истории есть, конечно, одно очень тривиальное объяснение – а именно обычная инертность рядовых доцентов, не желаюших расстаться с привычными и удобными представлениями. Но в случае со славистами и Вебером есть и кое-что еще. Я берусь утверждать, что западная советология выражает отношение к русскому историческому опыту западных «средних слоев». Иными словами – это мещанский взгляд на Россию. А мировоззрение мещанина, честно говоря, определяется не жаждой знания, а стремлением сохранить душевный комфорт. заглушить беспокойство по поводу собственного двусмысленного и неустойчивого статуса. В этом смысле западная служилая интеллигенция ничем не отличается от советской. А Вебер не помогает душевному спокойствию. Вебер заставляет вибрировать. Все его работы таковы. И его русские исследования тоже. Они разрушают образ России, удобный для западного обывателя.

Хотя этот очерк пишется не для того чтобы пересказывать Вебера, пришло время привести несколько извлечений из его русских работ. Я ограничусь короткими цитатами почти без комментариев.

«Путь русской социально-реформистской либеральной демократии – это путь самоотречения. У нее нет выбора. По моральным соображениям и поскольку старый режим ведет себя так демагогически, она может требовать только безусловного всеобщего и равного избирательного права… Ей приходится выступать за аграрную реформу, в результате которой возникнет экономическая практика и возобладают экономические отношения не в духе «прогрессивного» волюнтаристского социализма, но, в сущности, в духе архаического крестьянского коммунизма».

Об аграрной программе неонародников, в которой мы узнаем первый набросок колхозного строя, Вебер пишет, что в основе ее лежит «твердое убеждение, будто деревня (община.-А.К.) может одновременно быть принудительным объединением и добровольным товариществом, остаться и тем и другим, или, если угодно, стать и тем и другим, и что индивид останется привязанным к общине отчасти вынужденным образом, поскольку выход из нее нужно улаживать, а отчасти по своей воле, поскольку будет претендовать на сохранение своего надела». Заметим, что туг Вебер касается приводящей аналитический ум в отчаяние шизофренической амбивалентности советского строя, представлявшего собой странное химическое (на молекулярном уровне) соединение «свободы» и «рабства».

После чрезвычайно детального обсуждения разных вариантов аграрной реформы в России Вебер приходит к обобщению: «бюджетная проблема, не знающая прецедента». И далее констатирует: «Партия, решившая проводить аграрную реформу законными средствами, окажется в незавидном положении». Не правда ли, это бросает некоторый свет на вопрос, почему в конце концов аграрную реформу в России провели (мы знаем кто) с такими чудовищными нарушениями законности, даже «социалистической».

Русские либералы, как левые (кадеты), так и правые (октябристы), хотели привить русскому обществу индивидуалистическую культуру, в основе которой лежит идея «прав человека». Вебер полагал, что шансы на это очень невелики. Во-первых, в Западной Европе эта культура возникла при уникальном сочетании уникальных обстоятельств. Например, один из корней европейского индивидуализма – «религиозные убеждения, не признающие человеческого авторитета, поскольку такое признание обозначало бы атеистическое обожествление человека. Эти убеждения при современной форме «просвещения» вообще уже не могут широко прижиться». Кроме того, Вебер напоминает, что «шансы на «демократию» и «индивидуализм» были бы невелики, если бы мы положились на закономерное действие материальных интересов. Потому что материальные интересы явно ведут общество в противоположном направлении… Все экономические тенденции ведут к возрастанию несвободы». Вебер полагал, что в России капитализм возникает сразу в его зрелых формах (монополистический или государственно- монополистический капитализм, как мы стали говорить позднее). А эти формы враждебны свободе. И кто все-таки вопреки всему хочет сделать русское общество обществом свободных индивидов, те должны по крайней мере принимать эту неприятную реальность во внимание и действовать не рутинным образом.

Преобразования 1905 года привели, как считает Вебер, к трансформации самодержавия в «псевдоконституционализм». Но не потому что самодержавие сделало вид, что дало конституцию, а на самом деле сохранило все свои прерогативы. Создание Совета министров на месте старого аморфного института, именовавшегося «комитетом министров», Вебер комментирует так: «Указ от 21 октября 1905 года означал просто исчезновение последних признаков самодержавия в старом смысле и установление власти модернизированной бюрократии». Далее Вебер поясняет свою мысль: «Царь оказывается беззащитным перед лицом бюрократии, хотя в отдельных случаях он мог решиться на вмешательство. Но в принципе он был исключен из служебной процедуры и, по самому ее существу, его вмешательство было обречено на бессистемность!» И еще: «Крупный капитал и банки были единственными, помимо самого чиновничества, кто был заинтересован в господстве бюрократии под прикрытием псевдоконституционализма, при условии, что им дадут возможность бесконтрольно делать деньги и ликвидируют зубатовщину».

Внимание Вебера привлекает то, что он называет «техника современной революции». Он обращает внимание на то, что в российских условиях «субстанция» политической борьбы (и революции) смещается из сферы разработки серьезных программ в сферу тактических маневров. При этом «у обеих сторон конфликта нет «большого вождя», который придал бы движению патетическое звучание, способное увлечь, так сказать, «посторонних». Ни прекрасный политический публицист, ни эксперт по социально-политическим проблемам не могут быть «вождями», так же как и практический революционер, пусть и самый отчаянный». Опровергает ли это наблюдение Вебера появление на русской политической арене Столыпина или Ленина? Или в свете утверждения Вебера нам придется признать, что ни тот, ни другой не были настоящими вождями?

Это о генералах революции. А вот что Вебер говорит об офицерах и солдатах революции: «Романтический прагматизм социалистически-революционной интеллигенции… близок, несмотря на протесты своих представителей, к «государственному социализму», и от него лежит очень короткий путь в авторитарно-реакционный лагерь. Быстрое превращение крайне радикальных студентов в крайне «авторитарных» чиновников… не обязательно объясняется их личными врожденными свойствами и низким сгремлением заработать себе на кусок хлеба. Не случайно имеет место и обратное превращение: убежденные, казалось бы, сторонники прагматического бюрократического рационализма в духе Плеве и Победоносцева превращаются в радикальных социалистов-революционеров. Прагматический рационализм этого направления в принципе есть как раз тот образ мышления, которому свойственно страстное стремление к «делу» в духе абсолютной социально-этической нормы. Аграрный коммунизм оказывается идеальной почвой, на которой происходит постоянное качание между идеей «творческого акта» «сверху» и «снизу», между реакционной и революционной романтикой».

Вспомним теперь, как либеральные критики Октябрьской революции называли ее «контрреволюцией». Вспомним все разговоры о термидорианстве, реставрации, о контрреформе (А. Янов), о «национал-большевизме» (М. Агурский). Вспомним причитания анархистов и троцкистов о «преданной революции». Или о социальной и культурной «архаике», воплотившейся на излете революционного процесса в советских общественных структурах, о чем с такой силой недавно писал В. Булдаков («Красная смута»). Вебер обнаруживает пресловутую (почти шизофреническую) двойственность русской революции на уровне социального характера ее рядового агента. Вебер здесь (очень характерным для него образом) проводит связь между индивидуальным действием, социальным типохарактером деятеля и общественной структурой.

А вот и чисто институциональный сюжет: «Власть делала все возможное, в течение столетий и в последнее время, чтобы еще больше укрепить коммунистические настроения. Представление, что земельная собственность подлежит суверенному распоряжению государственной власти (искоренявшей, кстати, частное право на всякое другое «нажитое» добро), было глубоко укоренено исторически еще в московском государстве, так же как и община». Если это так, то негативное отношение власти и ее подданных к частной собственности не было привнесено в русское общество большевиками, на чем так упорно настаивали и сами большевики, и антикоммунистическое обыденное сознание, имеющее очень хорошо оформленную «академическую» ипостась. Можно думать, что эта особенность есть типологический определитель «русской системы», а не свидетельство ее «формационной» или «цивилизационной» отсталости. А.Фурсов и Ю.Пивоваров много пишут об этом в книге, которую они так и назвали – «Русская система».

Содержание двух работ Макса Вебера о русском обществе в начале XX века этим не ограничивается. В разных местах Вебер касается таких тем, как роль «теории» в российской общественной жизни, вражда между либералами и радикалами, распад империи на «ведомственные сатрапии», роль возможной войны в будущей революции, роль иностранных кредитов в исторической трансформации России, отношения между разными институциональными корпорациями, в частности, борьба между центральной бюрократией и земством, межэтнические отношения и федерализм. Вебер педантично проверяет, как выполняются обязательства, взятые на себя монархией в Манифесте 17 октября. Эта часть его второй работы о России представляет собой, можно думать, пионерное (может быть, даже не только для того времени) исследование того процесса, который сегодня был бы назван «формирование гражданского общества» в России.

По ходу детального анализа российского общества Вебер решается делать и некоторые прогнозы. Он, например, считает: после 1905 года становится очевидным, что старый режим не может контролировать ситуацию: «Кажется, совершенно исключено, что этот режим сумеет найти какой-то путь к долговременному успокоению страны: она сама должна себя вытаскивать за волосы из болота, и она должна захотеть это сделать».

Вебер ожидает поправения либерально настроенных групп: «После подавления декабрьского восстания и под впечатлением крестьянских беспорядков реакционные настроения стали перекидываться от бюрократии к «обществу», то есть прежде всего в земства… Это хороший пример того, как реальные условия влияют на идеологию имущего класса; он так же показывает, как гуманитарные идеалы вступают в конфликт с экономическими интересами и в какой мере они могут при этом устоять». По мнению Вебера, крах старого режима на фоне усиления «коммунистических настроений» может привести «к чему-то совершенно небывалому, но к чему именно – предвидеть невозможно».

В общем, так все и получилось. Что дело идет к тому, чувствовали многие. Гораздо меньше было таких, кто артикулировал свои видения так же четко, как Макс Вебер. Но были и такие, например, князь ЕТрубецкой. Их голоса совершенно не были услышаны. Можно, конечно, эту общественную глухоту объяснить безумием толпы, крайней дестабилизацией общества и пр., но этих простых объяснений мало; это «слабые»объяснения. Наводнение, конечно, объясняется тем, что были особенно сильные дожди. Но такое объяснение совершенно игнорирует вопрос, почему не были построены аварийные сооружения.

Люди, особенно образованные элитарные группы, намного умнее и проницательнее, чем мы привыкли думать. Чуть более углубленные исторические исследования позволяют установить, что в самые катастрофические периоды истории многих обществ высказывались идеи, позволявшие активным агентам процесса разработать эффективные меры общественного спасения. Но чаше всего они не были осуществлены и даже не были приняты к сведению. Провал положительных идей, основанных на эффективном анализе, и тех активистов, которые эти идеи предлагают, обычно комментируется с помощью таких простых формул, как «нет пророка в своем отечестве», «не пришло время», «массивные тенденции вели общество в ином направлении» и т.д. Эти комментарии не совсем бессмысленны, но совершенно недостаточны. Было бы интересно знать, кто и почему не дает хода адекватному пониманию общественных ситуаций и дельным советам просвещенных и опытных людей. Людям мешают не только обстоятельства. Людям мешают люди. Ну хорошо, нет пророка в своем отечестве. Это расхожая мудрость. Но какова «социология» этого блокирования?

В этой связи три соображения Макса Вебера в отношении русского общества оказываются актуальными. Во-первых, очень сильное его утверждение, что в русском обществе нет ничего исторического, кроме Самодержавия, Церкви и Общины. Идеи свободы, как он подчеркивает, родились не в этой системе. Их, что называется, надуло ветром.

Во-вторых, Вебер подчеркивает, что «тенденции материального развития» ведут русское общество не к свободе, а в противоположном направлении. Либералы, пишет Вебер, с их системой ценностей, вынуждены идти против течения.

И в-третьих, Вебер подчеркивает, что революционизм и негативизм в отношении «законов развития» в крови у русского социализма. Вероятно, это действительно так, и это исключительно важная (хотя сегодня и не такая уж оригинальная) мысль. Потому что: что же еще вы хотите от общества, где нет традиции и которое всемирное историческое течение увлекает не туда, куда вам самим хотелось бы? Единственной надеждой такого общества становится «теория» и группа активных деятелей, готовых воплощать в жизнь проекты, вдохновленные какой-то теорией. В этом направлении действовала мысль ортодоксальных социал-демократов с их концепцией партии как передового отряда трудящихся. В том же направлении размышляли и неортодоксалы, как, например, веховец Изгоев с его амбициозным проектом «государственной творческой интеллигенции» (см. об этом в книге Ю.Пивоварова «Очерки истории русской общественно-политической мысли»).

Так вот, имея в виду все это, мы можем теперь заметить, что сегодня российское общество находится в том же положении, что и в начале века. Такое впечатление, что русское общество боится признать статус «исторических» за последними семьюдесятью годами своего существования. Ну что же, если так, то у российского общества нет выбора – оно обречено на поиски проекта своего нового состояния. Надежды на некую естественно- историческую эволюцию российского общества в «правильном»(!?) направлении, если для них и были какие-то основания лет 10 назад, тают на глазах. Без серьезного интеллектуального прорыва и сильной политической воли российская государственность, российское общество и, если угодно, русская нация могут вполне потерять свой «субстанциальный» статус и перестанут быть влиятельными участниками глобальной структуры. Русские люди, конечно, никуда не денутся, но они разбредутся по другим организационным структурам, будь то малые государства, транснациональные корпорации, транснациональные церкви, мафии или партикулярные сети в мировом киберпространстве.

К этой перспективе можно относиться по-разному: можно ее бояться или, наоборот, приветствовать. Это само по себе уже означает выбор какого-то проекта. В любом случае, осознание этого выбора должно бы повести к напряженной умственной деятельности. Философам придется снова и снова возвращаться к теории взаимозависимости «знания» и «действия»в обществе. Историкам и социологам придется оценить, как долго еще «государства-нации» и, в частности, «державы» будут сохранять свое значение в качестве агентов (акторов) структурной эволюции мирового сообщества. Но практическим политикам нужно думать о программах на ближайшие пять – десять лет. Страна, коль скоро она еще существует и думает о самосохранении, не может себе позволить, чтобы политика плелась в хвосте у кратковременных и локальных конвульсий хаоса. Российская проблема – фундаментально интеллектуальная проблема. Она все равно никак иначе не решится. А значит, надо мобилизовать интелллектуальные ресурсы, а не блокировать их циркуляцию в каналах коммуникации. что, к сожалению, происходит до сих пор.

ФОКУС

Различие в генетическом строении отдельных личностей может привести к лечению их различными лекарствами.

Задолго до полном расшифровки генома человека исследователи в области фундаментальной и прикладной науки приступили к исследованиям более тонких эффектов, изучению того, как генетическая информация изменяется от одной личности к другой. База данных, созданная на основе подобных работ, позволит понять, как влияют конкретные гены на самые разные заболевания. Фармацевтические и биотехнологические компании планируют использовать эти данные для того, чтобы выпускать определенные лекарства для различных групп пациентов. Подобная избирательность может устранить побочные реакции от лекарств и точнее понять, как они действуют, а попутно снизить миллионные и миллиардные затраты на тестирование тех или иных медикаментов.

«Фармакогенетика» – новый термин, описывающий занятие исследователей, старающихся понять, как те или иные особенности строения ДНК могут ослабить или усилить воздействия лекарства, а то и превратить его в яд. В 1998 году авторитетный медицинский журнал /Американской медицинской ассоциации оценил, что примерно два миллиона американцев за год попадают в больницу, а около ста тысяч расплачиваются своей жизнью из-за неправильно прописанных лекарств. Таким образом, неадекватное лекарственное лечение выходит на первое место как причина смертности в США.

Многие идеи «фармакогенетики» не новы: давно уже ученые понимают, что реакция на лекарства зависит от генетической структуры организма. Например, белок под названием «цитохром Р450» явно влияет на усвоение лекарств пациентом. Но до недавнего времени подобные примеры исчислялись единицами. Теперь же американский Национальный медицинский институт инициировал специальную программу на три года стоимостью в 36 миллионов долларов по определению от 50 до 100 тысяч небольших видоизменений генетического кода (SNP – single nucleotide polymorphism – на жаргоне генетиков они называются «снипами»), способных активно влиять на усвоение лекарственных препаратов. К середине 1998 года несколько крупных фармацевтических компании изъявили желание присоединиться к этой программе и существенно расширить ее финансирование. Пока соглашение не подписано по одной-единственной причине: ученые из Национального медицинского института опасаются, что подключение «воротил» частного бизнеса может закрыть доступ самым широким слоям общественности к результатам исследований, а это недопустимо.

Некоторые частные биотехнологические компании, например «Genset» во Франции, пробуют самостоятельно создать частные базы данных. Проводится исследование ДНК у сотни пациентов, планируется создать базу данных из 60 тысяч «снипов». Главный американский производитель лекарств – лаборатории Эббота – уже инвестировали около 20 миллионов долларов в исследования «Genset». Взамен они надеются получить подробные сведения о генетических особенностях пациентов, не реагирующих на те или иные лекарства. Еще 22,5 миллиона долларов выделено на решение конкретной задачи: отыскать причину того, что противоастматическое лекарство «цилетон» у трех процентов пациентов вызывает отравление печени. Другой фармацевтический гигант, «Incyte Pharmaceuticals», с августа 199 amp; года финансирует аналогичные исследования в английской компании «Гексаген» из Кембриджа.

Параллельно с генетическими исследованиями ведутся и разработки быстрого способа определения индивидуального генетического портрета человека. Традиционная технология генетических последовательностей требует не менее двух недель и двадпдати тысяч долларов, чтобы выявить сто тысяч «снипов» у одного пациента. Это абсолютно неприемлемо для реальных клинических испытаний. Компания «Asymetrix» недавно объявила, что испытывает электронный чип, способный выявить три тысячи «снипов» меньше, чем за десять минут.

Это означает сто требуемых тысяч «снипов» за несколько часов и всего за несколько сотен долларов.

Далеко не всем требуется получение столь исчерпывающей генетической картины. Американская компания «Variagen'ics» специализируется всего на нескольких генах» ответственных за определенные болезни. Чтобы отыскать требуемый «снип», на ДНК «напускается» специальный белок «резольваза». Он режет ДНК, когда встречает отклонение от стандартной последовательности, то есть «снип». Пока «Vanagenics» решает конкретную задачу, научиться определять дозировку широко применяемого противоракового лекарства «5-флюорасцил», которое иногда приводит к значительным внутренним поражениям у пациентов.

До широкого внедрения метода генетической дозировки лекарств пока далеко, исследователям предстоит преодолеть немало препятствий. Прежде всего, крупным компаниям выгодно производить лекарства крупными партиями, чтобы оправдать затраты на разработку. Кроме того, разделение пациентов на группы может привести к тому, что не всем будет хватать денег на лечение. Толчок к развитию «фармакогенетики» может дать лишь государственный врачебный контроль, это поможет сэкономить налогоплательщикам огромные суммы денег, а порой и спасти жизнь. Американские программы по этическим, социальным и другим аспектам «генома человека» основное внимание в ближайшие пять лет планируют концентрировать именно на поисках генетических отклонений.

Есть у нового метода и противники, которые считают его просто порочным: как прежде было модно мнение социобиологии, что все развитие человека определяется генами, так и теперь есть опасность преувеличить всемогущество нового подхода. Вильям Хазелтайн, руководитель проекта «Геном человека», считает, что проверка лекарства всегда зависит от очень многих факторов: одновременного действия нескольких групп генов, условий испытания, особенностей пациента. Все это надо учитывать, а поэтому не торопиться абсолютизировать результаты.

Александр СЕМЕНОВ

Закон Мерфи

В зашиту своей теории всегда можно провести достаточное количество исследований.

Закон Майерса

Если факты не подтверждают теорию, от них надо избавиться.

Следствия

1. Теория тем лучше, чем она многословнее.

2. Эксперимент можно считать удавшимся, если нужно отбросить не более пятидесяти процентов измерений, чтобы достичь его соответствия с теорией.

Теория Эддингтона

Число гипотез, объясняющих данное явление, обратно пропорционально объему знаний о нем.

Правило точности

Работая над решением задачи, всегда полезно знать ответ.

Закон Янга

Все великие открытия делаются по ошибке.

Закон лаборатории Фетта

Никогда не пытайтесь повторить удачный эксперимент.

Шестой закон Паркинсона

Прогресс науки обратно пропорционален числу выходящих журналов.

Принцип полноты картины

Ученые настолько ушли с головой каждый в свое, что не видят ни одного явления в целом, включая собственные исследования.

Закон Мескимена

Всегда не хватает времени, чтобы выполнить работу, как надо, но всегда находится время на то, чтобы ее переделывать.

Закон Купера

Если вам непонятно какое-то слово в техническом тексте, не обращайте внимания. Текст полностью сохраняет свой смысл и без него.

Закон Вайнберга

Эксперт – это человек, который удачно избегает маленьких ошибок, неуклонно двигаясь к какому-либо глобальному заблуждению.

Закон Поттера

Величина рекламной шумихи вокруг товара обратно пропорциональна его реальной ценности.

Закон Миллера

Ничего нельзя сказать о глубине лужи, пока не попадешь в нее.

Закон Сегала

Человек, имеющий одни часы, твердо знает, который час. Человек, имеющий несколько часов, ни в чем не уверен.

Закон Вейлера

Нет невыполнимой работы для того, кто не должен ес делать.

Второй закон Вейнберга

Если бы строители строили здания так, как программисты пишут программы, то первый залетевший дятел разрушил бы цивилизацию.

Закон Кларка о радикальных идеях

Каждая радикальная идея – в науке, политике, искусстве – проходит три стадии ответной реакции:

1. «Это невозможно, не отнимайте у меня время!»

2. «Может быть, и так, но за это не стоит браться…»

3. «Я всегда говорил, что это отличная мысль!»

Второй закон Кларка

Единственный способ установить границы возможного – это выйти за них в невозможное.

Правило Великого

Если кто-то, кем вы особенно восхищаетесь и кого уважаете, погружен в глубокие раздумья, скорее всего это мысли об обеде.

Закон Ранэмона

Существует четыре типа людей; кто сидит спокойно и ничего не делает; кто говорит, что надо сидеть спокойно и ничего не делать; кто делает; кто говорит о том, что надо делать.

Восьмой закон Леви

Ни один талант не может преодолеть пристрастия к деталям.

НАРОДНЫЙ АРХИВ

Борис Илизаров

Я долго мучил себя вопросом: чем завершить эту серию публикаций материалов из Народного архива? В очередной раз перебирая документы, задержался на двух небольших листочках.

Купил как-то Л. А. Кривилев в конце 1992 года в московском букинистическом магазине старую книгу. Между ее страниц обнаружил два листка с машинописным текстом – посланием из 1938 года.

И в таких неожиданных местах находят неравнодушные люди замечательные документы, которые затем передают нам в архив.

«АКТ обследования 16 марта 1938 года Тов. ТЯПОЧКИИА и САФОНОВА произвели обследование жилищно-бытовых условий тов. ГУБАЧ. Семья т. ГУБАЧ состоит из 3-х человек, комнату он имеет 6 кв. метров. Зачастую в зимнее время приходится им оставаться в холодной комнате, т.к. печь, которая обогревает их комнату, топится из соседней комнаты и в виду ссоры с соседями приходится быть в нетопленой комнате. Жена у тов. ГУБАЧ нервнобольная. Бытовые условия у него неблагоприятные. не имеет он дома отдыха.

Подписи».

И еще один акт из той же книжки, по-моему, не менее выразительный.

«АКТ обследования 5 апреля 38 г. тов. ТЯПОЧКИНОЙ и САФОНОВОЙ произведено обследование жилищно-бытовых условий тов. ЛОКТЕВА. Живет он на площади отца. Комнату имеет 11 кв. метров, разделена на 2 половины, в одной живет отец и брат Локтева, а в другой (он живет) с женой и матерью жены. Комната находится в подвале, очень сырая, света нет, окна квартиры выходят во двор к сараям. Локтев ждет ребенка. Считаем нужным тов. ЛОКТЕВУ дать жилплощадь.

Подпись».

Три человека живут в стране «социализма, победившего полностью, но не окончательно» (надеюсь, что учившиеся в советских учебных заведениях помнят эти закрученные формулы?), на площади в шесть квадратных метров, то есть по два квадратных метра на человека. Точно знаю: это соответствует санитарным нормам советского кладбища.

И самое замечательное, что единственная печка может топиться только со стороны соседей, а соседи, естественно, злыдни.

Но меня больше удручает второй акт. Не только тем, что на одиннадцати метрах живут пять человек и один будущий ребенок, что уже меньше кладбищенской нормы, а тем, что речь идет о советском полуподвале. До войны, во время войны и еще годы после войны все полуподвалы городов Союза Советских Социалистических Республик были плотно заселены. И наша семья сразу после войны жила какое-то время в полуподвале. И нас было пятеро, не считая брата (который должен был вот-вот родиться и родился там же), и курицы, которая в благодарность ежедневно неслась на постель, на самую середину подушки. В общем-то к многочисленным определениям советско-сталинской эпохи можно добавить: «эпоха освоения полуподвалов».

Был у меня в юности знакомый поэт Григорий Михайлович Левин. Его знала вся поэтическая и литературная Москва за единственное очень популярное в шестидесятые годы стихотворение, которое начиналось так: «Ландыши продают! А почему не просто дают, как любимой взгляд?..» Позже лишь немногие избранные узнали (и я в их числе), что у него был неподцензурный библейский цикл стихов потрясающей силы. Для этих избранных он был Учителем с необыкновенной поэтической эрудицией, с бескорыстной любовью к утонченному русскому слову. Он руководил в Москве несколькими литобъединениями, в том числе и знаменитой «Магистралью» (при Центральном клубе железнодорожника, где Остап Бендер обнаружил последний, роковой для себя двенадцатый стул).

Левин приглашал массу различных знаменитых и не очень знаменитых людей, в том числе Катаева, Асеева, Окуджаву, Ахмадулину, Солженицына и других. За это, и в особенности за поэтический плюрализм Г.М. Левина отстранили от руководства, и у него были большие неприятности с чиновниками из Союза писателей. Но я вспомнил о нем не только для того, чтобы и его не покрыла трава забвения. Он многие годы жил в полуподвале, из которого никак не мог выселиться, став лаже членом Союза писателей. И только когда его младенца, первенца, загрызла насмерть голодная подвальная крыса, ему выделили комнатку в коммуналке. Было это уже в начале шестидесятых годов.

О равенстве в стране социализма много говорилось, но на самом деле его не было никогда: сравните меню роскошного обеда придворных академиков с праздничным столом (см. следующую страницу) семьи рабочих; объявленных классом-гегемоном.

Неспешно разбирая документы Народного архива, я вновь натолкнулся на «свидетельства эпохи». Лето 1945 года. Война с Германией закончилась, но в стране очередной голод. «Органы» с мест сообщают в центральный аппарат Берии, а тот систематически передает стареющему вождю информацию о случаях людоедства, убийства матерями своих детей из-за голода. Кстати, вождь, вопреки до сих пор бытующему мнению, всегда был хорошо информирован, но злобно равнодушен ко всему такому. А в это же самое время президент Академии наук СССР дает званый обед в связи с двухсотдвадцатилетием академии. Странная какая-то дата, не очень как будто юбилейно округленная. Впрочем, при желании юбилеи любого учреждения можно было отмечать за государственный счет каждые десять, а то и пять лет. Насколько я помню, вся страна с удовольствием этим занималась все советские годы.

Видимо, академики СССР тоже изголодались за годы войны, поэтому академическое начальство решило их потешить. Чем же их там угощали жарким летом 1945 года? В меню значатся: «Советское шампанское», «Коньяк Грузия К.С.», «Водка московская». Если шампанское или коньяк – напитки «интеллигентские», то «Московская» была благодаря цене и качеству сразу после войны самой любимой народом маркой. Она имела две разновидности – белую и красную головки по цвету сургуча, которым заливали легкую бумажную пробочку. Безногий инвалид войны дядя Миша с одной левой рукой лихо ударял донышком бутылки «Московской» себе по животу и, ни капли не расплескав, одним духом сливал все ее содержимое в тот же живот.

На академическом обеде вина, конечно же, подавали грузинские. И не смейте со мной спорить, лучше их нет на земле. Как музыка, как удары тамбурина, звучат названия: «Напареули», «Цинандали», «Кахетинское», «Абрау-Каберне». Кто тогда не знал, что все это любимые вина Сталина? Тем самым еще зримее проявлялось единение академического народа и вождя.

Не то что в голодные послевоенные, но и теперь вызывают душевный трепет одни названия холодных закусок: икра зернистая и паюсная; расстегай с рыбой; лососина малосольная; поросенок заливной; форшмак из дичи и т.д., и т.п. Но некоторые названия блюд звучат для непосвященных как магические формулы франкмасонов: галантин и шофруа из пулярды, канапе (всю жизнь я по наивности думал, что это название шляпы плоской формы), тарталет с дичью, сандвичи. Очевидно, борьба с «космополитизмом» не проникла на кухню ресторана «Москва» (известного, кстати, как место вербовки и встреч с информаторами людей из дома на Лубянке).

Блюда, входившие в раздел «Обед», выдержаны в более патриотическом духе: стерлядь волжская в шампанском, индейка, каплуны ростовские, рябчики сибирские, салат, кофе…

Ученый люд – тот, что работал не в бериевских шарашках, а на свободе, – питался и жил в те годы относительно неплохо. Руководство партии и советского правительства хорошо понимало: если хочешь атомную и водородную бомбы, лучший в мире танк, ракеты разных радиусов действия, роман-эпопею о великих свершениях, то хотя бы освободи человека от дум о хлебе насущном. Но в то же время он должен был постоянно чувствовать за спиной ледяное дыхание заполярного лагерного барака. В таких условиях советская интеллигенция действительно совершала чудеса.

Конечно, на званый обед была приглашена только партийно-государственная и академическая элита. Рядовые ученые жили скромнее и многие недоедали. Я помню рассказ вдовы академика А.Г. Александрова (автора проекта Днепрогэса) Татьяны Николаевны. Ее муж скончался, кажется, до войны, но пока он был жив, их дом был по советским меркам полной чашей. Кроме того, кое- что осталось от предков: он был потомком наполеоновского солдата, принявшего русское гражданство и взявшего фамилию в честь императора-победителя. Она – потомок старинного священнического рода. В мое время Татьяна Николаевна еще сохранила часть своей необыкновенной красоты. Во время войны она с четырьмя детьми на руках начала голодать. Из дома исчезли красивые старинные вещи, столовое серебро, драгоценности. Однажды ей повстречался старинный знакомый мужа, который, узнав о бедственном положении семьи известного академика, помог им пристроиться на время к закрытому продовольственному коллектору. Кто запамятовал, напомню, что это не магазин, так как в коллекторе ничего не продавали, а просто давали. Чуть приподняв лицо, от чего падавшие в окно косые лучи солнца ярче высветили ее невероятные изумрудно-синие глаза, Татьяна Николаевна рассказывала: «Я спустилась по обледеневшим ступенькам в какой-то полуподвал и на мгновение зажмурилась от яркого света. Когда открыла глаза, то увидела свисающие с потолка окорока, рыбины, копченых гусей, колбасы… Аромат всей этой еды лишил меня на мгновение чувств». Так что советский полуподвал использовался воистину универсально. Впрочем, как и в наше время.

Перебирая документы Народного архива, я невольно задаюсь вопросом: были ли счастливые или хотя бы спокойные эпохи, десятилетия, ну хотя бы отдельные годы в истории нашей Родины? Мне кажется, нет. Часто говорят, что история России, в отличие от истории Европы, медлительна и склонна к застою, что страна наша якобы консервативна и потому отстает от Запада и отсюда все наши несчастья. Мне кажется, наша история, в том числе и дореволюционная, это бесконечная и стремительная цепь преобразований, потрясений, социальных и психологических ломок, войн, кризисов, волнений, начатых и никогда не завершаемых реформ… Наверное, ни одна другая великая страна не вовлекала себя и других в такое количество исторических трагедий. И это при всеобъемлющем вовлечении всего ее населения в бесконечную историческую суету:

Вот краткий перечень того, что в XX веке пережил российский народ: война с Японией и революционные события 1905; первая мировая война; 1917 год; гражданская война; нэп; индустриализация; коллективизация; войны с Японией, Финляндией, 1ерманией, вновь с Японией; корейская война, вьетнамская, «малые» войны в Азии, Африке, Латинской Америке; Афганистан; перестройка; развал СССР, Чечня. Очередная ломка начинается осенью 1998 года. А к этому надо добавить: репрессии, кровь и вновь репрессии, репрессии… Репрессивный царский режим, кровавые моря мировых и гражданских войн. При Сталине каждые десять юбилейных лет пики кровавого сумасшествия: 1927 – 1928,1937 – 1938,1947 – 1948 годы, а затем периодические чистки от «инакомыслящих» Хрущевым, Брежневым, Андроповым.

Я другой такой страны не знаю, где бы история неслась в таком бешеном и безжалостном для человека галопе. Нет, Россия – это не птица- тройка, а смертельно загнанное своим же народом, хотя все еще прекрасное несказанной красотой существо.

При всей необъятности России в ней нигде и никогда нельзя было спрятаться, переждать очередную социальную бурю – ни в замке, ни за высокой городской стеной, ни в деревенской тиши, ни в усадьбе, ни на даче, ни в монастыре и даже в скиту. В XX веке, в советское время, нельзя было скрыться даже в сибирском или дальневосточном лесу – все они были заняты лагерями, колониями и «стройками коммунизма». Все мы постоянно вовлечены в исторический процесс – от старца до младенца. От рафинированного интеллигента и до первоклашки. Сначала расскажу о рафинированном интеллигенте.

Илья Григорьевич Эренбург, известный советский писатель, в революционные годы еще более известный поэт, а самое главное, блестящий советский публицист, также представлен в Народном архиве. Правда, почти неуловимыми штрихами карандашного рисунка. Очень удачный портрет писателя сделан К.Н.Берман с натуры на юбилейном вечере в ВТО, посвященном Камерному театру, состоявшемся в шестидесятые годы. У нас хранится фотография с него, очень точно передающая утонченный профиль писателя. Мне посчастливилось видеть и слушать Эренбурга несколько раз. Особенно запомнилось его выступление в узком кругу с артистами театра «Современник», который тогда находился в старом здании на площади Маяковского. Кажется, это было тогда же, в 1961 – 1962 годах. В это время Эренбург боролся со сталинистами, с консерваторами, с Шолоховым и чиновниками из идеологического ведомства. Боролся за то, чтобы политическая оттепель превратилась в весну, за социалистический реализм без берегов. В те годы он был признанным лидером и кумиром прогрессивной интеллигенции. Три момента помню отчетливо: Татьяну Самойлову, понуро сидящую с сигаретой на подоконнике, прямое обвинение М. Шолохова в плагиате «Тихого Дона» и его убедительное сравнение творческого процесса с процессом вынашивания женщиной ребенка. А также аромат редких тогда, не наших сигарет, французского парфюма и тщательно ухоженные руки.

Много лет спустя, после его смерти, осенью 1991 года я как эксперт комиссии Верховного Совета СССР по передаче государству архивов КПСС и КГБ был приглашен вместе с другими членами для осмотра одного из хранилищ КГБ на окраине города Чехова. Оно находилось за несколькими концентрическими рядами колючей проволоки в массивном здании, на несколько этажей уходящем глубоко под землю. Нас знакомили с архивом, проявляя неспешную внимательность. Именно тогда, осенью 1991 года, в первый и последний раз был поставлен вопрос не только об архивах, но и о самом существовании этого ведомства. Тогда еще никто не знал, что многое вернется на круги своя, хотя и в другом качестве, а архивы вновь будут закрыты.

Среди прочего меня особенно заинтересовал довольно большой каталог, в котором содержались сведения о хранящихся документах, относящихся к цвету советской интеллигенции за все годы советской власти. Я не помню, кто первым значился под буквой «А», но хорошо помню, что под буквой «Я» значилась известная драматическая актриса Яблочкина. Было страшно интересно узнать, какого рода материалы хранятся в архиве в связи со всеми этими знаменитостями. И действительно, там была масса всего, о чем сейчас нет смысла говорить. Когда же я добрался до буквы «Э», увидел фамилию Эренбурга. Попросил принести эти документы. То, что Эренбург был «агентом влияния» в среде зарубежной интеллигенции, ни для кого не было секретом, да и он сам особенно это не скрывал. Ездил уговаривать то одного, то другого публично не возмущаться политикой СССР, уговаривал не выходить демонстративно из компартии и много еще за чем. В документах описывалась история о том, как он по заданию соответствующих инстанций ездил в Италию, чтобы не допустить публикации романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго». Он уверял издателей, что автор не ведает, что творит, и очень сильно пострадает, если книга выйдет в свет. По последнему пункту он оказался прав, но остановить публикацию ему не удалось. Никто, даже самые разумные и талантливые, не могли избежать в Советской России участия в дьявольских хороводах и не только в сталинские, но и в «либеральные» хрущевские времена. Я уверен, что Эренбург был намного чище и смелее других своих знаменитых коллег. Но в его время, как и вообще в XX веке, невозможно было скрыться не только в сибирских лесах, но и в роскошной загранице. А он так часто, в отличие от других, туда ездил, что иногда, видимо, воображал себя свободным.

Напоследок почитаем небольшое письмо ученика начальных классов.

В фонде Галкиных сохранилось детское письмо маленького Вили к дедушке Сталину. Мальчик хорошо учился, умел красиво писать печатными буквами на тетрадных листочках в косую линейку. Но с орфографией еще не был в ладах. Письмо скорее всего довоенное.

«Товарищ Сталин, меня зовут Виля. Я пишу Вам письмо о моей ЖИЗНИ, как я жил и как живу и что делаю. Живу в Улан-Удэ. Не учусь потому что нет штанов а моя БАБУШКА просмеяла что у меня голые коленки а я потом плакал. Папа мой работает в рваных штанах, но к счастью он работает на такой работе на которой можно и без штанов работать. А работает он в гараже «наркомзема» на заправочном пункте. Когда он уходит куда-нибудь я его замещаю, отпускаю бензин, автол, салидол. У меня есть сестра БАЛЬЖИМА, однажды мы играли «в челюскин» я был Сталин, а моя сестра Водопьянов. Она пришла ко мне и не знает с чего начать свой разговор. И начала, «Соса ты все сидиш? Мы ездили к вам в Москву, съездили хорошо а приехали из Иркутска с 1 коп. Мы ездили в Еланцы за Байкалом, маму вызывали туда работать, а мой папа сидел в тюрьме…»

На этом письмо обрывается. Сестра Вили, когда передавала нам в Народный архив это письмо, сообщила: «Письмо брата, которое он не дописал, а мама сохранила, как и многие «труды» своих детей: рисунки, письма. Многое я уничтожила, а это не смогла… Письмо брата Сталину».

Спасибо ей за то, что не уничтожила и передала нам его в Народный архив.

Мы завершаем серию публикаций из Народного архива. Конечно, это грустная нота, но в ней все же есть возможность и для некоторого оптимизма. Мальчик Виля был лишен возможности ходить в школу из-за отсутствия штанов. Тем не менее он, без сомнения, стал частью того, кто ныне составляет один из самых образованных народов на земле. Образованных не только в смысле школьного и культурного знания, но и социального, и исторического опыта. Может быть, хотя бы в этом смысле история чему-то учит?

А Народный архив, просуществовавший десять лет и собравший, как вы смогли убедиться, такие обычные и в то же время уникальные свидетельства эпохи, придется закрыть до очередных лучших времен. Пожелаем всем нам успеть их дождаться.

РАКУРС

Ирина Прусс

На исходе застоя однажды я получила хороший – и, кажется, вполне заслуженный – выговор от одного очень молодого диссидента. Я говорила что-то привычно брезгливое о власти, о том, что интеллигентному человеку лучше держаться от нее как можно дальше; поводом была немыслимая активное!ь нашего общего знакомого, решившего во что бы то ни стало дать партийному руководству несколько уроков целесообразно демократического управления. «Мы будем жить в такой стране, в какой живем, с такой властью, какую имеем, до тех пор, пока все будут думать так, как вы», – сказал мне юноша.

Потом была перестройка, и многотысячные митинги в столицах, и приступ веры во власть и единения с нею – для большинства приступ весьма краткосрочный. «Как молоды мы были, как верили в себя» – теперь выясняется, что совершенно безосновательно. Власть казалась «своей»-оказалась чужой, власть казалась «вменяемой», то есть поддающейся влиянию демократически настроенной общественности, но то ли само это влияние оказалось не слишком настойчивым и осмысленным, то ли высокопоставленные ученики – не слишком способными и увлеченными совсем другим…

Кстати, о власти «своей» и «чужой»: известный философ и социолог Юрий Левада считает такую точку отсчета фальшивой, характерной для своеобразного отношения человека и власти в прежнем закрытом от внешнего мира обществе, где никакой альтернативы существующим властям и не предполагалось. «Своим» многое можно простить; «свои» при всех недостатках (и даже преступлениях) были заведомо лучше «чужих», ближе и родней, как своя рубашка, пусть и драная. Новую власть, судя по многим опросам, подавляющее большинство россиян не воспринимает как «свою». Стереотип рухнул, лишенный прежних опор. Но другая точка отсчета – законная власть или незаконная, – принятая, как пишет Ю. Левада в очередном «Мониторинге общественного мнения», в политических и правовых режимах современного типа, пока лишь слегка обозначилась в общественном сознании.

Как же сегодня представляют себе отношения власти и общества наши соотечественники? Их претензии к властям хорошо известны. А чего бы они хотели?

Социологи находят в общественном сознании несколько противоречащих друг другу моделей власти. В одной из них человек, экономика и общество максимально избавлены от опеки государства. Вроде бы идея сугубо либеральная, но Ю. Левада предупреждает от такой ее трактовки: «Она скорее связана не с концепцией приоритета прав человека, а с более привычными попытками лукавого уклонения от обязанностей перед обществом. Представления о взаимообязательных отношениях между гражданами и властью довольно слабы».

Другие хотели бы углубить и расширить опеку государства – эта установка маленького человека по отношению к власти, кажется, до сих пор преобладает. Наконец, третья модель – «ордынская»: властные структуры требуют дани, а подданные лукавят и по возможности уклоняются от уплаты.

Во всех вариантах, представленных К). Левадой, одновременно присутствуют и отчуждение от власти, и внутренняя зависимость от нее. И отсутствует инструментальное отношение к ней как к чему-то, тебе подотчетному и тебя обслуживающему. На самом- то деле все, что государство может дать человеку по определению или по собственной слабости не может не дать, тут же ухватывается и используется, то есть на практике отношение к нему самое что ни на есть инструментальное. Но все это воспринимается именно как «ухваченное», «уворованное», «оттяпанное», а вовсе не как результат общественного с ним договора.

А власть, что ж, она, наверное, стремится соответствовать нашему о ней представлению, ибо другого, своего собственного, не имеет.»

Констатин АНОХИН, доктор биологических наук, зав. лабораторией молекулярных основ обучения и памяти Института нормальной физиологии РАМН

Мы занимаемся изучением молекулярных основ памяти. Это одна из самых интересных и вместе с тем одна из самых нерешенных проблем. То, что когда-то делили па навыки и «чистую память», – вещь, как считалось, нематериальную – в науках о мозге сегодня называют обучением и декларативной, повествовательной памятью. У человека она выражается в способности описать, что с ним происходило. У животных эти два явления разделить очень сложно. Непонятно, у каких животных существует «чистая память», а у каких нет. Точно известно, что она есть у приматов. До последнего времени не разработали еще эксперимент, в котором можно было бы отдельно изучать два этих феномена.

В этом году мы совершенно случайно, занимаясь другой проблемой, создали модель, позволяющую это сделать. Мы проводили эксперимент на цыплятах, обучая их избегать мелкой бусинки, которую они обычно клюют. Если намазать эту бусинку веществом с неприятным вкусом, то цыплята быстро начинают ее бояться, при этом механизм может быть теоретически любым: и память, и формирование навыка.

Образование памяти на молекулярном уровне связано с активацией генов, которые синтезируют необходимые для этого белки. Мы же в своем эксперименте искусственно подавили этот процесс. Это означает, что белки, необходимые для изменения поведения, не синтезировались и адекватное поведение возникнуть не может. Через сутки мы подвергли цыплят некоему «напоминающему» воздействию. Вернуть волну активности генов уже невозможно, гем не менее после нашего воздействия цыплята повели себя чрезвычайно интересным и интри- 1ующим образом. Они напоминали роботов. Цыплята видели бусинку и не клевали ее, вроде бы обнаруживая сформированный навык избегания неприятной ситуации. Но при этом совершенно отсутствовали реакции, которые при нормальном обучении всегда заметны: эмоции, стремление спрятаться, признаки стресса и ряд других показателей. У них восстановилось поведение на уровне моторных реакций, но почему они так себя ведут и что связано с этим предметом в прошлом, они не помнили.

Совершенно неожиданно удалось разработать способ, при котором после обучения в эксперименте можно избирательно восстановить только один из видов памяти – процедурную память, навыки, не давая реализоваться другой – «чистой памяти». Кроме того, мы показали, что две формы памяти присущи не только млекопитающим, но и птицам.

Все это говорит о том, что хотим мы того или не хотим, но существует еще какой-то способ записи информации, которая в скрытом виде где-то хранится. Мы не знаем, почему вообще при нашем «напоминающем» воздействии один вид памяти восстанавливается, а другой нет. На молекулярном уровне механизмом, позволяющим клеткам хранить информацию, должен быть синтез белков. Если он не происходит, как было в нашем эксперименте, что же дает возможность одному из видов памяти восстановиться? Значит, существуют еще какие-то факторы, позволяющие извлекать информацию, однажды воспринятую мозгом? Это – вопросы на будущее.

Владимир Иваницкий

У таких матерей дети несчастны…

Странное дело. Всему миру давно известно, что Троянская Елена подливала непентес в вино, а мир никак не реагирует, ибо не хочет понять, что это значит.

А значит следующее: как и многие аристократки, Елена Троянская, по всей вероятности, была наркоманкой.

В наши она круговые подлить вознамерилась соку

гореусладного, миротворящего, сердцу забвенье

бедствий дающего; тот, кто вина выпивал, с благотворным

слитого соком, был весел весь день и не мог бы заплакать,

если б и мать, и отца неожиданной смертью утратил.

(«Одиссея», песнь IV.

Перевод Жуковского) Что представляло собой тогдашнее вино, мы знаем. Густое, перебродившее и настоявшееся – древние ценили исключительно красное, – в него для корректировки процесса добавляли смолы и даже гипс.

А что такое «непентес», об этом гадательно говорят так: нечто вроде гашиша.

Ископаемая наркология

Прежде всего о слове и казусах перевода. Жуковский переводил с немецкого переложения, нашему читателю посему трудно представить простоту и наглядность выражений оригинала. Нежная душа поэта-романтика, склонного к гибким округлениям и компромиссам, сказалась, наверное, и здесь. Некий расплывчато сформулирован-ный сок, услаждающий горе, – это и есть «непентес» подлинника.

Жуковский не виноват. В Европе та же картина. Что будешь делать, никак не увязывались в умах последователей Винкельмана древние греки с наркотиками! Историки долго были преступно равнодушны к означенной теме. Исключение составляли специалисты по Американскому континенту. Диктатура инков держалась на коке (кокаин снимает у подданных боль и заглушает аппетит), и обойти этот факт молчанием невозможно.

Пока массовая наркомания не стала фактом жизни, то есть не раньше середины XX века, интерес к теме отсутствовал. Столетиями отделывались от таинственного непентеса общими словами: какое-то успокоительное средство.

Следует уточнить: гашиш вовсе не успокоительное средство. Если уж средство забвения, то забвения определенных сдерживающих норм, ибо гашиш был возбуждающим похоть и аппетит снадобьем. По крайней мере, в древности.

Оговорка нужна: реакции человечества изменились со временем. Так, питье нордических берсерков более не производит возбуждающего действия: антропологи, попробовав его на себе, не рвались в бой с рычаньем, а… попросту уснули. О виноградном вине известно, что оно прежде действовало на европейцев гораздо сильнее, как некогда виски на краснокожих. Но вот описание Леона (Джованни) Африканского, относящееся к XVI веку: «Жители Туниса обычно едят некую смесь, которая называется алхашиш и очень дорога. Когда человек съедает ее одну унцию, он становится веселым, смеется и аппетит у него становится, как у трех человек. Он становится хуже пьяного. Это же снадобье чрезвычайно возбуждает похотливость».

Похотливость тире любовное влечение тире эрос… Заметим: Елена почти синоним эроса (по крайней мере для древности). Так не потому ли?.. В мифах Елену, по проклятью Афродиты, как-то вмиг желали все, кто с нею сталкивался.

Мы знаем, что Елена – спартанская принцесса. Спартанка, пристрастившаяся к гашишу? Эго плохо укладывается в шаблон наших представлений о спартанцах той поры. Но что наши школьные учебники знают об отношении древних к наркотикам… Десяток лет назад сам этот вопрос был бы непонятным.

О каком конкретно растении может идти речь? Вопрос сложнее, чем кажется на первый взгляд. «Nepentes» – так именуются в ботанике некоторые виды плотоядных растений, росянки. Наркотическими их не назовешь. Однако в линнеевскую классификацию слово попало «недавно», будучи гораздо древнее.

Но образ коварного, очень привлекательного цветка, от соприкосновения с которым гибнут, забывать не следует: к Елене он подходит.

Лавр, мухомор, кактус, сома-хаома

Сегодня пошла лавина открытий о древних культах психотропных и галлюциногенных вешеств. Можно сколько угодно иронизировать, мол, историки выполняют социальный заказ. Верно, что фармакогенные культы Центральной Америки породили нездоровый бум, в создании которого участвовали книги Кастанеды. Сей хитрец-антрополог стилизовал свои писания под дневник встреч с индейским шаманом. У индейцев Месоамерики в дело шли не только листья коки, но и кактус пейотль (содержит мескалин, вызывающий слуховые и зрительные расстройства), и ядовитые грибы, из состава которых выделяется галлюциноген псилобицин. Эти культы были тайными. Но поколение хиппи возликовало: так потрясал факт, что первыми наркоманами были языческие жрецы.

Историки шли своей дорогой. Выяснилось, что наркоманами были и языческие боги. Элиаде говорит, что люди в этом вопросе только подражали богам (точнее, наоборот). Иранская «Авеста» упоминает хаому, древнеиндийская «Ригведа» – сому (слова родственные). Сома – бог и одновременно растение, из которого выжимали сок. Стебли сомы собирали в полнолуние, вымачивали, зажимали меж камней или дощечек, давили, затем взбалтывали и фильтровали через специальную шерстяную цедилку. Каждая операция была священным таинством.

Индусам известна также амрита – напиток бессмертия, полученный при пахтании Мирового океана. К слову: тут же амрита была похищена, породив раздоры среди богов. Еще характерная черта: побочным продуктом выделился яд, убивавший все живое. Его смог проглотить Шива, отчего у него навечно трупно посинело горло. Греческие олимпийские боги вкушали нектар, по мифам, дарующий бессмертие (не путать с цветочным медом и соками). Он, как и многие подобные средства, с большой долей вероятности представлял собой наркотик. Китайские «пилюли бессмертия», кроме вредной для здоровья киновари, нередко содержали алкалоиды опийного ряда.

Относительно природы олимпийского нектара трудно что-либо сказать наверняка. Немного яснее обстоит дело с сомой. Практика древних жрецов до нас не дошла, только гимны, в них о процедуре приготовления говорится мельком, как о подразумевающемся. Посему мнений много. После работ Уоссона поле зрения неожиданно расширилось за счет грибов: внимание ученых привлекли мухоморы с содержащимся в них ядом мускарином, который также может вызывать галлюцинации… Грибной гипотезой так увлеклись, что серьезно усмотрели в растении соме/хаоме мухомор. И все же гораздо больше шансов у эфедры. Недавние раскопки на территории современного Таджикистана, где в незапамятные времена кочевали индоарийские народы, наконец-то наглядно показали, что они употребляли в культовых целях смесь эфедры, опиатов и конопли.

Нашим предкам, диким скифам, конопля была известна. Но сока они не выдавливали, самокруток не крутили. В бане скифы, свидетельствуют древние путешественники вслед за Геродотом, семя конопли кидали на каменку, а потом «вопили».

Историк Кардини пишет, что во фракийской религии, откуда пошел культ Орфея, важную роль играло путешествие в загробный мир, совершаемое при посредничестве паров конопли. Наркотики, без сомнения, участвовали в древних инициационных церемониях многих народов. Посвящаемые впадали в транс, воспринимая его как путешествие. Связь наркотического опьянения с архетипом путешествия следует запомнить, она представляется весьма важной.

О фармакотеургической практике римлян и греков исторической поры известно немного. Пожалуй, только то, что они отравляли своих пифий какими-то вредными испарениями, и те заговаривались. В русском есть калька с латинского слова «inspiratio» – «вдохновение». Вдумайтесь в происхождение и модель термина. Пифии, прорицательницы святилищ Аполлона, вдыхали как серные пары в термах, так и жженый лист лавра. Повторять их опыт было бы опасно. Лавр содержит цианид калия. Лавр – растение Аполлона. Пресловутая трезвость Аполлона оказывается вымученно преувеличенной. Какая уж тут трезвость – форменная токсикомания. А о дионисийстве, буйном культе, отдающем настоящим шаманством, и говорить нечего.

Теперь внимание: у древних спартанцев был подобный дионисиям праздник под названием Хеленефория. Во время него в специальной корзине, именуемой Helene (то есть Елена), выносились безымянные предметы. Есть изображения самой Елены с такой корзинкой. Предметы были фаллическими символами, а сама Елена – оргиастической богиней плодородия, связанной с растительностью и Луной.

Елена и Менелай. Фрагмент росписи амфоры Амасиса. Около 550 года до новой эры.

Выходит, слова Маркса о греках, рисующие их вслед за Гете какими-то солнечными невинными детьми, – плод исторических мифов науки того времени. Мрачный характер античности – жестокость, влечение к смерти и забвению, магизм и колдовство, лунный культ, безысходная сила рока, пронизывающие бытие, – хорошо почувствовали потом, в конце XIX, а затем в XX веке, обострившем интерес к архаике. Из многих англичан назову Доддса («Греки и иррациональное»), Грейвса («Древнегреческая мифология»), из русских – Анненского и Вяч. Иванова. На фоне их исследований, не идеализирующих греков, Елена Троянская выглядит уже совсем иначе.

Если бы все ограничивалось вином и лавром!.. В этике язычества не выработалось нормы, запрещающей эксперименты с наркотическими веществами. Бьггь может, потому и рухнуло языческое общество. Разумеется, не следует недооценивать нашествия варваров и внутренний экономический кризис. Однако данные за то, что с определенного времени западный греко-римский мир стал клиентом мировой наркоторговли, которая шла всегда, появляются в научной печати только сейчас, что симптоматично. После того как восточные культы и наркота обрушились на Римскую империю, она погибла. Пророческий призыв Сократа ничем не опьяняться, даже любовью, сохранять трезвость – продукт ученой культуры Афин, но Сократ был там белой вороной. И его приговорили к яду.

В его время о Елене и вызванных ею войнах стали подзабывать. А зря. Западный мир мог выработать нерушимую этическую норму, отвергающую вмешательство наркотических веществ в нашу психику. К сожалению, этого не случилось. Стоицизм, христианское пуританство и мусульманские запреты были еще далеко впереди.

Елена – у истоков процесса разложения, она – древнейшая модель. И, как ни странно, модель весьма современная. Из черт, свойственных этому образу, назову космополитизм, безразличие к последствиям, эгоцентризм, смесь самолюбования с безответственностью.

Елена как Евразия

Давно замечено, что группа мифов о Елене Троянской необыкновенно темна. Лишь один сюжет развивается шаблонным, типовым образом. Женская красота становится поводом к раздору. Похищение, бегство, конфликт, война, драма возврата и так далее. Перед нами – история Троянской войны.

В индоевропейской культуре по такому сценарию развертываются эпические сюжеты всех времен – от древнеиндийской «Рамаяны» до «Руслана и Людмилы». Интересное совпадение: за обладание амритой между двумя кланами индийских богов – дэвами и асурами – разгорится война. Сому в индийских мифах тоже выкрадут и похитят. В этом ряду Елена «рифмуется», почти совпадает с самим сакральным веществом, наркотическим снадобьем.

Не была ли Троянская война за Елену на самом деле чем-то вроде античной «опийной войны»? – спросит читатель. Можно провести полуфантастическую параллель и дальше: поход аргонавтов, прототип троянского похода, имел целью вернуть ахейцам утраченный секрет рафинирования аналога сомы. Шерстяная цедилка для фильтрования и культового очищения раствора пришла с Востока, это и есть золотое руно. Руно показано в мифе в странной связи не с животным, а с растительным миром. Кроме того, параллель: вместе с руном греки выкрали Медею, а она также образ разрушительной, антиженственной женственности, погубившей своих детей… Говоря по совести, такие предположения были бы крайностью переписывания истории. Одно бесспорно: наркотики, роковые женщины и войны показательно соседствуют по всему миру. В некотором смысле Елена, в самом деле, связует Европу с Азией. Что вдвойне логично.

Некогда древнегреческая общность сложилась из двух половин. Греки – результат смеси местных элементов (так называемых пеласгов) с народами, пришедшими с Востока, из Малой Азии. Лингвистам известно: имена греческих богов – Афины, Афродиты, Аполлона и других, за исключением Зевса – не выводятся из греческого языка. Боги эти не греческие. Так что когда ахейцы поплыли на Восток возвращать Елену, для них оживали древнейшие воспоминания. Селение Гиссарлык на территории нынешней Турции, где Шлиман раскопал Трою, находится в Малой Азии.

Имя Елена тоже не этимологизируется из греческого, хотя греки не раз пытались его объяснить. Быть может, происхождение Елены наполовину иноземное? Косвенное доказательство – уникальная для женщины география перемещений. Тут Елена может поспорить с маршрутами Одиссея. Однако, может быть, ее склонность к путешествиям объясняется как раз типологическим сходством наркотика и путешествия, о котором сказано выше.

Перипетии судьбы забрасывали Елену на Крит, в Финикию, в Киммерию, даже в Египет. Египтян греки подозревали во владении всеми тайнами: мистические учения греков восходят к Египту, сильно повлиявшему на европейскую цивилизацию. Египетские медики владели техникой сложных операций с обезболиванием еще тогда, когда греческой медицины не существовало. Именно в Египте, находясь в гостях или в бегах, утверждает легенда, обзавелась Елена подозрительным зельем, отгоняющим печаль до такой степени, что внезапная смерть отца-матери кажется пустяком. Подарок подруги…

Встреча Менелая с Еленой. Фрагмент росписи краснофигурного скифоса Макрона. Около 470 года до новой эры.

«Мисс мира»

К мифам привыкли относиться с пиететом; так и следует. Даже прилично образованный человек способен в них заблудиться и наломать дров… Лишь специалисты догадываются: мифы – желтая пресса древних. Выдающийся знаток мифологии поэт Грейвс обмолвился как-то, что для него мифы не загадочнее современных предвыборных карикатур. Если преувеличение, то небольшое.

Как представишь Елену реальной личностью, начнешь понимать: судьба ей выпала не сахар. Ежели хотя бы часть ее биографии не плод чистой выдумки, было отчего сделаться наркоманкой – начать снимать стрессы непентесом.

Героиня древнейшей желтой прессы была притчей во языцех, как это бывает с суперзвездами, уставшими от внимания и вожделения мужчин. Любила она только комфорт и свои чудесные волосы. Когда по скорбному обряду надо было принести их в жертву, Елена срезала только концы.

«Одиссея» дотошно фиксирует: ступала она, «подобная светлой Артемиде», по коврам, прялку держала золотую, корзинку для пряжи – серебряную. Подозреваю, пряла она редко. Все состояние мужа Менелая, отвоевавшего ее, было вбухано в претенциозную роскошь. Снова очень не похоже на спартанский аскетизм. Создается впечатление, что только Менелай был настоящим спартанцем по духу. Не избалованным жизнью и воспитанием солдатам очень свойственно влюбляться в извращенно-изнеженных дамочек, нуждающихся не в любви поклонника, а в его бездумной преданности.

Секс-символы и «мисс мира» принадлежат к схожему психотипу. Они нарциссичны, капризно переменчивы, поражают истеричностью и инфантилизмом (Елена была слезлива и поколачивала служанок). Кроме того, в любви их волнует не секс, а собственный имидж. С некоторых пор они не могут «завестись» без специального подспорья (внимание: непентес!).

Все-таки было в ней что-то совершенно особое. Говорят, бой останавливался, когда греки видели Елену. Когда Троя пала, Менелай рыскал по развалинам, мечтая убить изменницу, но увидел ее в сиянии красоты… и опустил меч. Тут надо вернуться к волосам: кто знает, не в них ли все дело? Не исключено, что Елена была блондинкой, со спартанками такое случается. Спартанец Менелай назван в «Одиссее» светлокудрым, Ахилл был рыжеват. Но в целом на фоне множества чернявых греков Елена смотрелась белой богиней. Сравнение со «светлой Артемидой» вселяет сомнение в справедливость шаблона типовой греческой вазописи. Елена светла, как Артемида, а та – родная сестра Аполлона, златокудрость которого общеизвестна. Оба – божества света: Артемида лунного, Аполлон солнечного.

Правда, на вазах греки и Аполлона изображали брюнетом, что диктовалось всего лишь удобством при двукрасочной технике росписи.

Похищение Елены. В центре – Парис с Еленой, рядом – Афродита. Фрагмент росписи краснофигурного скифоса Макрона. Около 480года до новой эры

Скандальная биография

У Елены катастрофическая, отравленная постоянным страхом жизнь. Множество раз ее покушались убить. Однажды случился целый заговор с участием Ореста, Пилада и Электры. Но начнем с происхождения. Полубогиня, дочь Леды и Зевса (прикинувшегося лебедем), Елена родилась необычно: вылупилась из яйца. В известном смысле она сирота минимум с одной из сторон: настоящей матери у нее нет (яйцо!), нет и отца среди смертных.

Привязанности к матери и отчиму Тиндарею девочка не испытывала, зато, можно предположить, жадно впитывала все рассказы о своем отце Зевсе. Ранний опыт наложил отпечаток на характер и мироощущение. Елена беспочвенна: непонятно, за кого она – за троянцев или за ахейцев. Может быть, ей все равно. Одиссей дважды пробирался в Трою, она не выдала его. Й даже помогла ему с Диомедом украсть статую Афины. Личные связи для нее дороже верности флагу.

Она ведет себя так, будто собственной личности у нее нет. Зато она с успехом имитирует любую. Когда ахейцы засели в деревянном коне, Елена приходила искушать их, заговаривая с каждым голосом его жены. Одиссей силой затыкал рты тем, кто порывался ответить, – так был магически похож тембр! Демонстрируя власть женского голоса над душой сильного мужа (что настойчиво продублировано в «Одиссее» эпизодом с сиренами), Елена выступает тут как троянская сирена или слуховая галлюцинация, призрак любви для каждого. К теме призрака мы еще вернемся.

Наделенная столь разнообразными субличностями, она – актриса в жизни. Такие делают жизнь с кого-то. С кого же берет пример Елена Аргивская? Конечно, с какой-то богини. Она – земная, призрачная копия Афродиты: та – официальная изменница на Олимпе.

Только тут понимаешь, как точен в своей полупародийной версии Стесихор, решивший, что никакая Елена не отплывала в Трою: Парис повез туда лишь призрак Елены, из-за призрака разгорелся сыр-бор. Пустотность образа еще раз намекает нам на символическую призрачность Елены: она и наркотик, и галлюцинация.

И никакого розового детства… Недаром конопля в фольклоре, по данным словаря В. Федосеенко и Н. Струве «Флора и фавн», символизирует девочку-сироту, измену, безвременную утрату девичества. Елена рано поняла, что почем. Когда ей было всего ничего, Лолиту древнего мира похитили два друга – Тезей и Пирифой. [срои разыграли ее по жребию… Похищение послужило поводом к страшной войне. Следует крепко запомнить: история с Парисом и Троей не первая.

Не первая и война из- за нее.

От Тезея Елена родила дочь Ифигению, которую бросила.

Пришлось сестре Елены Клитемнестре удочерить ее. Но… семейка была еще та! Дважды вдова, мужеубийца Клитемнестра гибнет от руки собственного сына Братья Елены, знаменитые Диоскуры, гибнут как раз перед свадьбой Елены со спартанцем Менелаем. Ифигения же в девичестве умрет или, по иному сказанию, чуть было не умрет под жертвенным ножом приемного отца Агамемнона. В будущем, в сомнительной версии позднего мифа, став жрицей Артемис/Дианы в Тавриде, она зарежет престарелых Менелая и Елену во время их круиза по Крыму.

Говорят, Парис похитил Елену. Но, по другим рассказам, она добровольно бежала с ним, написавшим вином на столешнице признание в любви. С собой взяла малого сына (судьба его неизвестна), не забыла и про свои удобства, захватив пятерых служанок и рабынь, большую часть дворцовых сокровищ и три таланта золота, выкраденных из храма Аполлона.

Расплата и печаль

У таких матерей дети несчастны. Бежав с Парисом, Елена оставила девятилетнюю дочь Гермиону. Проведя в Трое около двадцати лет («Илиада», XXIV), Елена родила Парису сыновей Бунома, Агана и Идея. Все они в детстве погибли под упавшей на них крышей. Недаром матерью Елены называли еще Немезиду, богиню возмездия. Чтобы Парис не охладел к ней, Елена применяла приворотное средство: терла камень о камень, из которого при этом сочился сок, похожий на кровь. Версия о жертвоприношениях, какую пробует развивать Грейвс, отпадает. На Елену в Трое и без того косились. Она могла растирать и давить на камне свое растение и поить вином с возбуждающим средством усталого и теряющего мужество Париса.

Потом Парис погиб. Стрела пробила глаз, но врачевательница Энона, у которой прежде что-то с ним было, так ненавидела Елену, что тянула с помощью, а когда согласилась, было уже поздно.

Елена перешла к брату Париса Деифобу. Любила ли она его? Сомнительно. К Парису она давно охладела: до или после того она пыталась бежать, дозорный поймал ее, когда она привязывала веревку к зубцу стены. У нее бессонница, скорее всего она неумеренно употребляет свою коноплю. В ночь гибели Трои Елена одна не спит и лежит со светом, ее светильник помаргивает ахейцам, как маяк.

Троя пала. Менелай, прихватив на подмогу лучших, в смертельной схватке с Деифобом остался жив. Невредима оказалась и власть Елены над ним. Это единственное везение Елены.

Но есть и другой рассказ, согласно которому расправиться с Деифобом помогла она сама, вонзив нож ему в спину. Это поколебало желание Менелая расправиться с ней. К сожалению, звучит весьма правдоподобно.

«Хэппи энд»: Елена и Менелай, пройдя через ужасные испытания морем и долгими «одиссеевскими» приключениями на опасной дороге домой, благополучно возвращаются в Спарту и в самой симпатичной из многих версий доживают век в холе и уюте. Менелай превращается в говоруна, типичного старика-ветерана. Елена не расстается с непентесом.

Жили они долго и несчастливо. И, похоже, умерли в один день.

ПСИХОЛОГИЯ ПОВСЕДНЕВНОСТИ

Софья Тарасова

Есть у меня один приятель, про которого мало сказать «импульсивный». Нет, он совершенно неуправляемый. Вот только вчера он поругался с начальником на очередной своей работе. Повод, кстати, был пустячный. Шефа не устроила чрезмерная болтливость подчиненного. Другой бы извинился, и инцидент был бы исчерпан. Но только не мой знакомый. Как вы думаете, что он сделал? Тут же написал заявление об уходе. А ведь у него жена и маленькая дочка.

Эта ситуация всерьез задела меня как профессионального психолога. Как же так, почему не действуют никакие рациональные доводы? Искушенный читатель, конечно, скажет: «А что тут сложного? Все дело в темпераменте. Родился человек таким импульсивным». И будет в принципе недалек от истины. Действительно, есть врожденные черты, которые ведут к недостаточной управляемости. Плюс неудачное воспитание. И готово то, что немецкий классик психиатрии Карл Леонгард назвал в свое время возбудимой личностью. Главное для такого человека не логика и благоразумие, а сиюминутные влечения и побуждения. Леонгард говорит даже о патологической власти влечений.

Возбудимость лепсо переходит в агрессивность. Если контроль отсутствует, кулаки легко пускаются в ход. Сила есть – ума не надо. Впрочем, агрессия может бьпъ и вербальная: «Реакции возбудимых личностей импульсивны. Если что-либо им не нравится, они не ищут возможности примириться, им чужда терпимость.., и в мимике, и в словах они дают волю раздраженности, открыто заявляют о своих требованиях или же со злостью удаляются».

Возбудимые личности раздражительны, но это раздражительность особого характера. Вспомним другую типологию. Моя сестра Маша – холерик. Любой пустяк типа порванных в толпе колготок способен вызвать ее гнев. Но смотришь – через минуту она уже сияет улыбкой: реакция прошла, злости как не бывало. Вспыльчивость же возбудимого человека, согласно Леонгарду, более тяжеловесна, эмоция сильней и продолжительней.

Вызывает изумление полное отсутствие самоконтроля у людей такого типа. Нередко они попадают на скамью подсудимых. Их преступления бывают крайне жестокими. Но это не природная жестокость; к насилию их побуждает аффективное напряжение или стресс. «В спокойном состоянии эти люди отличаются привязчивостью, заботятся о своих детях, любят животных и нередко готовы оказать любую помощь. Эти добрые чувства социального порядка у них точно так же, как и дурные, не испытывают торможения. Однако социальный долг высшего порядка для них, в общем, чуждое понятие». Это очень похоже на моего уволившегося приятеля. Принятое в нормальном состоянии решение спокойно работать и зарабатывать деньги для семьи свел на нет первый же приступ эмоционального возбуждения.

От возбудимой личности рукой подать до эпилептоидной психопатии. И уж тут взрывы агрессии получают полную свободу. Эта агрессия не поддается никакому рациональному объяснению. Как написал один малолетний преступник в объяснительной записке: «Я ударил его. потому что». Все. Точка. Эпилептоцды не раскаиваются в своих агрессивных действиях. Они стараются поскорее забыть сам неприятный факт. Зачастую муж, избивший до полусмерти жену за пережаренную курицу, на следующий день просто не помнит этого.

Наш соотечественник, основатель нейропсихологии Александр Романович Лурия, создал концепцию мозговых блоков: у каждого из нас есть блок программирования и контроля сложных форм деятельности. Он включает в себя наиболее сложные структуры, в том числе последнее приобретение эволюции – новую кору Конечно, структуры эти у всех развиты неодинаково. Нарушения программирования и контроля встречаются сплошь и рядом. Вот и у возбудимых, по Леонгарду, тоже.

Карл Леонгард в своей книге «Акцентуированные личности» вспоминает художественные образы грубых, импульсивных личностей, которыми руководят влечения и инстинкты. Дмитрий Карамазов – явноэпилептоидный психопат. Вот как характеризует его Достоевский: «Всем известно было то необычное раздражение, до которого он достиг в ссорах со своим отцом из-за спорных денег… Правда, что он и от природы был раздражителен, «ума отрывистого и неправильного». Все поступки Мити продиктованы не разумом, а настроениями и сиюминутными влечениями. Любовь его тоже очень импульсивна. Хотя в «здравом уме» у Мити случаются и благородные порывы, им не удается компенсировать его сумасбродств. В нормальном состоянии ему страшна мысль, что он – вор. А в состоянии аффекта он пустил на ветер чужие три тысячи рублей.

Особую опасность таит в себе комбинация возбудимости и застревания. Для иллюстрации и здесь прибегнем к помоши Федора Михайловича. Мы имеем в виду Рогожина из романа «Идиот». Несдержанность, полное отсутствие контроля над собой – вот его основные черты. Плюс крайняя настойчивость и упорство, с которыми он добивается Настасьи Филипповны, однажды «застряв» на ней. Рогожина преследуют мысли об убийстве, только он ешс не решил, кого. Однажды он заносит нож над князем Мышкиным. Ненависть к Настасье Филипповне без особого труда сочетается с огромной же любовью к ней. К чему все это приводит, вы, конечно, помните. Как мыслит Леонгард: «Одна лишь эпилептоидная возбудимость… едва ли привела бы к убийству. Только комбинация особенностей личности психологически последовательно приводит к совершению преступления».

Увы, в нашем повседневном общении мы тоже нередко встречаем подобные комбинации. Оказывается, ог них лучше держаться подальше. Мужья, жестоко обращавшиеся с собственными женами, нередко преследуют их и после развода. Почему? Не нравится тебе женшина – ну и оставь ее в покое… Но нет, застревающая личность просто не способна переключиться на кого-то другого. Это, конечно, лишь клинический взгляд на серьезную социальную проблему, но он хорошо показывает многогранность «применения» типологии Карла Леонгарда в нашей жизни.

«В культуре нет ничего, чего не было бы в человеке»

«Утопиям нет места в нашей жизни!» – самодовольно утверждал кто-то из самых претенциозных мыслителей большевизма в двадцатые – тридцатые годы. В массовое же сознание настойчиво внедрялось – «мы рождены, чтоб сказку сделать былью…»

«Ну да, мы и живем как в сказке. Вся наша жизнь – сплошная утопия» – можно было услышать от советских граждан в эпоху развитого социализма, когда градус критических настроений повышался год от года.

Всеволод Ревич написал книгу «Перекресток утопий». Этот «перекресток» образуют реальная действительность, протекавшая под небесами России со времен революции и обладавшая, по мысли автора, всеми чертами утопии, и поток литературы в жанре фантастики.

Имя В.Ревича хорошо знакомо любителям литературы и кино. В различные времена он работал в «Литературной газете», «Советском экране», «Литературном обозрении». «В шестидесятые – семидесятые годы, когда научная фантастика находилась на вершине своей популярности, Всеволод Александрович был едва ли не единственным профессиональным критиком, занимавшимся этим «низким» жанром. Умные, ироничные, информативные, хорошо написанные статьи Ревича … в глазах знатоков были таким же украшением очередного «молодогвардейского» сборника, как и новый рассказ Шекли или Стругацких» – так представляют В. Ревича составители сборника «Мир Высоцкого» (Москва, 1997).

Мне кажется важным сообщить читателю, что книга В.Ревича многими нитями связана с журналом «Знание – сила» и жизнью его редакции. Всеволод Ревич был нашим автором, хотя и нечастым. Укажу лишь на последний случай – публикацию в журнале первого варианта той главы из книги, в которой автор размышляете причудливых особенностях «Аэлиты» Алексея Толстого. Свою книгу Ревич посвятил памяти жены – Татьяны Чеховской, которая долгие годы была душой нашей редакции. Книга оформлена Кирой Сошинской – она много работала над дизайном наших номеров. Наконец, не могу не сказать и о том, что все хлопоты по организации и обеспечению издания книги взял на себя сын автора – Юра Ревич.

В «Перекрестке утопий» автор представил широкую панораму литературной жизни на меже фантастики, и притом – на протяжении почти восьмидесяти лет. Многие годы В.Ревич увлекался розыском забытых произведений фантастики, в том числе и таких мэтров, как Уэллс, Конан-Дойль, Буссе нар. Отпечаток этих увлечений лежит и на последней книге Ревича, завершенной им за день до смерти. Даже знатоков фантастики поразит обилие неизвестных имен двадцатых – тридцатых годов. В сущности, это почти энциклопедический труд – первая подлинная история советской и постсоветской фантастики. Если, правда, не считать тех многочисленных произведений, которые были «выужены трудолюбивыми библиографами из отравленной реки времени» ( В. Ревич), но оказались неинтересными ни читателям, ни автору.

«В. Ревич всегда рассматривал фантастику как литературу; считая, что художественное произведение, как и осетрина, второй свежести не бывает» – справедливо замечает в обращении к читателю Ю.Ревич. Такая исходная позиция – присущая, кстати, далеко не все литературным критикам, – сообщает тексту книги подлинную добротность: и в отборе произведений, и в их анализе.

Книга вразумительно показывает, как после падения с наших глаз идеологических повязок по-новому видятся многие давно известные произведения, – и это самый интересный эффект, которого автор, видимо. и добивался.

Григорий ЗЕЛЕНКО

P.S. Книга «Перекресток утопий» продается в магазине «Стожары». Москва, Варшавское шоссе, д. 10.

Человечество совершает в своем развитии восхождение по крутым ступеням возводимой им незримой, но от этого не менее величественной лестнице прогресса, то ускоряя, то замедляя подъем, а порой даже обращаясь вспять.

Ступени не одинаковы по высоте, но каждая из них знаменует какое-то значительное событие или свершение. Поднявшись на очередную ступень, человечество обретает новое измерение, начинает лучше постигать окружающий мир, себя и отдельных своих представителей.

Из несметного множества ступеней мы выбрали лишь несколько, быть может, не самых важных, но, безусловно, весьма значимых, по чисто внешнему признаку – связанные с ними даты, как и номер текущего года, оканчиваются цифрой девять.

* В.Янин. «На Черницыной улице. XII век» // «Знание – сила», 1978, № 10.

* «Смерть Моцарта» – четвертая часть передачи Марио Корти «Моцарт и Сальери», прозвучавшей на радио «Свобода». Начало – в № 9 – 10 и 11 12 «Знание – сила» за 1998 год и №1 за 1999 год.