Виктор Горбулин. Казак Луганский - Владимир Даль

В 1801 году в провинциальном Луганске в семье городского доктора Даля, жившего на улице Английской, родился мальчик. Ему дали имя Владимир. Отец его был датчанином, многосторонне образованным лингвистом - знал даже древнееврейский язык – и богословом. Он принял русское подданство и был горячим русским патриотом. Мать – немка, дочь писательницы Марии Фрейтаг, переводившей на русский язык пьесы Гёте и Коцебу. Их сын прожил в Луганске всего 4 года, но любовь к родному краю нашла отражение в его литературном псевдониме – Казак Луганский.

В историю русской культуры Владимир Иванович Даль вошёл прежде всего как создатель "Толкового словаря живого великорусского языка", отразившего с исключительной полнотой словарный состав языка XIX в. Богатством материала труд Владимира Ивановича превосходит всё, что когда-нибудь было сделано силами одного лица. В мировой практике вряд ли найдётся другой подобного рода лексикографический труд. Даль совершил личный и научный подвиг, создав за 50 лет труда словарь, «для составления которого потребовалась бы целая академия и целое столетие», как говорил о нём его первый биограф – русский писатель Андрей Мельников-Печерский.

Другого подобного труда лексикография не знает. Этнолингвист, историк, лингвокультуролог и врач, человек ренессансного масштаба, друг Жуковского, Пушкина, Крылова и Гоголя, о себе и своём словаре Даль говорил так: «Писал его не учитель, не наставник, не тот, кто знает его лучше других, а кто более многих над ним трудился; ученик, собиравший весь век свой по крупице то, что слышал от учителя своего, живого русского языка».

Продолжение темы в материале   «Никто не уйдёт с пустыми руками»

В прицеле - Прохоровка. Л.Н. Васильева, И.Г. Желтов. В 2 т. Том I – 448 c., том II – 625 c. – М.: Белгород, Прохоровка. Константа, 2013. – 1000 экз.

Огромный труд Ларисы Васильевой и Игоря Желтова важен не только для поддержания исторической памяти. Без таких историографических мемориалов мы не сумеем осознать себя наследниками Победы, а это – стержень нашей цивилизации, основа основ.

Книга фундаментальная, а название неожиданное. Смелый образ: мы разглядываем хронику великих событий как будто в прицел – и прошлое становится ближе. Как будто и не прошло семидесяти лет.

В двух томах раскрывается широкий контекст величайшего танкового сражения в мировой истории. Война моторов, противостояние индустрий, столкновение идеологий, а ещё – битва характеров, в которой ежедневно приходилось жертвовать собой. Подробная летопись 1943 года вышла бы неполной без приведённых в книге стихов и песен, без приказов Верховного и боевых донесений, торопливо записанных от руки. Какими пустяками кажутся наши споры "за политику" на фоне документов, из которых не получается вычеркнуть ни главнокомандующего, ни солдата.

Как удалось нашим героям выстоять и победить в невиданном противостоянии моторов и людей? За подвигом солдата мы должны разглядеть и подвиг оружейника. Нашим прадедам удалось создать уникальную промышленную культуру, которая существовала без ростовщических кредитов и откатов и потому побеждала.

Увы, многие дети ХХI века утратили ощущение родства с бойцами Великой Отечественной. Уж больно старомодно они выглядят в потускневшей хронике, уж больно не похожи на голливудских суперменов. Хочется верить, что эта книга поможет правнукам прочувствовать душевную красоту прадедов. Их вели в бой неординарные полководцы, вооружали талантливые инженеры и рабочие, вдохновляли замечательные писатели. А плакаты военных лет (их немало собрано в двухтомнике) до сих пор берут за сердце. Это искусство превращает толпу в народ.

Книга о Прохоровке показывает: побеждали всем миром, это наша русская советская цивилизация во всём её многообразии одолела лютого и сильного врага. В книге, конечно, есть и воспоминания «с того берега». Некоторые наши издательства в последние годы с почтением преподносят «рыцарей рейха». А читатель этой книги убедится: побеждал не только русский солдат, побеждали советская броня, идея, слово.

Танк Т-34 – всегдашняя любовь Ларисы Васильевой и Игоря Желтова. Эта машина сыграла в судьбе нашего Отечества роль незабываемую. «Тридцатьчетвёрки» по праву проехали через всё тысячестраничное пространство двухтомника. Мы видим их и на марше, и в бою, и в ремонте, и в пламени. И всегда за бронёй – человеческий подвиг.

Каждый день войны – потери, раны, смерть. Но это священные жертвы! «Поле помнит боль истерзанной земли. Запах крови не выветривается с годами», – читаем в финале книги. Крах гитлеровской операции «Цитадель» означал решающий перелом в великой войне. Прохоровское побоище показало: силу русского оружия не сломить. И Лариса Васильева нисколько не преувеличивает, сравнивая Прохоровку с Куликовым полем. В народной памяти эти битвы обрели бессмертие.

Курс на обочину

Андрей ВОРОБЬЁВ , академик РАН и РАМН:

- Можно ли восстановить нашу науку до её исходного – общемирового уровня? Конечно, можно. Задачи ближайшие известны, а в перспективе – «познание бесконечно». Талантливой молодёжи, рвущейся к знаниям и исследованиям, хватает. Но, господа управители, уберите воров подальше от науки! Деньги на её развитие отдайте научным работникам. Доверьте им контроль за эффективностью трат. Не надо рассказывать байки про соревновательное финансирование, про гранты. Учёные с этим давно знакомы. Не надо спешить сбрасывать со счетов адресное финансирование по государственному заказу. Важнейшие научные разработки были выполнены у нас именно при таком финансировании. Кстати, как и за рубежом.

Несколько важных, на мой взгляд, тезисов о реформе:

во-первых, всё делается, похоже, впопыхах, судорожно. Это всегда сулит большие проблемы;

во-вторых, ни конкретные цели, ни план их достижения не обозначены. Всё просто: даёшь реформу!

в-третьих, ответственнейший и многоплановый вопрос о восстановлении вузовской науки, о связи этого процесса с «реформированием» (разгромом) академии не оговорён никак. Ясен только один тезис: «Отдай!» Очень много примеров из басен Крылова приходит на ум: «А вы, друзья, как ни садитесь, всё в музыканты не годитесь», «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».

Говорят, академия, её научно-исследовательские институты имеют площади, кем-то используемые с корыстной целью. Но когда ворует вся страна, когда информация об уголовщине забирает львиную долю времени в теленовостях, нельзя представить «стерильность» учреждений академии. Она ведь лишь часть системы.

Как ни верти, но, судя по всему, прав Геннадий Зюганов: кроме развала академии предлагаемый её откровенный грабёж ничего не несёт. А за скверное состояние науки отвечать надо. Прежде всего – властям.

Мне представляется логичным вернуться к старой системе неразделимости научной и преподавательской работы. Для этого придётся вкладывать деньги в вузы. Сейчас многие потенциальные преподаватели остаются в НИИ. Пусть остаются. Когда финансирование вузов, институтов усовершенствования станет привлекательным, научные работники туда пойдут. Конечно, начинать надо с подъёма вузов, а не с ограбления академических НИИ.

Совершенно очевидно, что наука в данный момент находится на историческом перепутье. Уверен, что при предлагаемых подходах её выведут не на столбовую дорогу, а – на боковик, ведущий в тупик.

(В следующем номере «ЛГ» читатели смогут прочитать статью академика А. Воробьёва о положении науки в России.)

Фото: ИТАР-ТАСС

В Москве, на Яуз­ском бульваре, в преддверии 90-летия со дня рождения открыт памятник поэту Расулу Гамзатову. На церемонии присутствовали президент РФ Владимир Путин, исполняющий обязанности мэра Москвы Сергей Собянин, сенатор Совета Федерации от Дагестана Ильяс Ухманов, исполняющий обязанности главы республики Рамазан Абдулатипов, а также родные и близкие великого аварца. Авторы памятника – Алексей Тихонов, Игорь Новиков и Шамиль Канайгаджиев. Монумент возвели на средства, пожертвованные фондом имени Расула Гамзатова, и передали в дар Москве.

Прекрасная статья Николая Пирогова ("ЛГ", № 25-26) вскрывает проблемы социалистической экономической теории от Маркса до наших дней.

Увлечённый идеей коллективной собственности, автор сожалеет, что сегодня она не приживается в России (как, добавлю, и на Западе). Причину он ищет в том, что в обществе не хватает людей, готовых защитить этот вид собственности от нападок, как не хватает и тех, кто способен «поднять» коллективные предприятия и сделать их движителем современной экономики.

Понимаю пафос автора и, несмотря на это, вынужден констатировать: то, чего он так желает, недостижимо. Более того, Маркс неправ. Фундаментально. Попытаюсь показать его ошибки и порассуждать о перспективах собственности в исторической перспективе.

Владимир Большаков. Сердюков и женский батальон. Куда смотрит Путин? - М.: Издательство "Алгоритм", 2013. – 416 с. – 2000 экз.

Трудно сказать, что действительно произошло в тот момент, когда президент подписал свой приказ об увольнении А. Сердюкова с поста министра обороны «в интересах следствия». Есть несколько версий, и они представлены в новой книге Владимира Большакова.

История Сердюкова весьма показательна для понимания того, как формировались в России структуры власти в постсоветский период. Автор самым дотошным образом проследил в своей книге биографию оскандалившегося министра с детских лет до его отставки. Он показал те механизмы взаимодействия государственных и теневых структур, которые приводят к процветанию великого множества проходимцев, занимающих самые влиятельные позиции в РФ. Понятнее на этом фоне, почему воровство в Минобороны РФ достигло действительно «космических» масштабов.

В начале года в прессе едва ли не каждый день появлялись сообщения о всё новых схемах мошенничества, раскрытых Следственным комитетом, военной прокуратурой и МВД. Становилось всё очевиднее, что в наших вооружённых силах орудовала настоящая мафия. С самого начала расследования этого дела, получившего сразу же имя «Сердюковгейт» по аналогии с известным скандалом «Уотергейт», в результате которого президент США Никсон потерял свой пост, стало ясно, что прикрытие у бывшего министра обороны самое мощное. Сердюкову фактически предоставили статус неприкосновенности вместе с государственной охраной. Его любовницу Васильеву даже не отправили в СИЗО, хотя с самого начала было ясно, что она нанесла вместе со своим боссом ущерб государству на несколько миллиардов рублей.

И чем больше накапливалось у следствия доказательств их вины, тем масштабнее становилось недовольство в нашем обществе таким положением дел. Да, «у нас не 37-й год», но «толерантность» по отношению к чиновным ворам, и не только к Сердюкову, ничего, кроме ностальгии по сталинским порядкам, в народе не вызывает.

«Сердюковгейт» – явление не случайное, а системное. Воровство таких масштабов, которое вскрыто в ходе расследования хищений и разбазаривания средств в Министерстве обороны, стало возможным только в результате полной бесконтрольности над действиями государственных чиновников РФ со стороны общественности и парламента, в особой питательной среде, где процветают кумовство и взяточничество. В этих условиях чиновно-олигархический клан, уверенный в своей безнаказанности, будет и впредь ставить рекорды сверхворовства.

Чьи интересы задевает «дело Сердюкова»? Как оно отразилось на состоянии Российской армии? Кто был инициатором этого дела, а кто пытается замять скандал?.. Вот вопросы, на которые автор ищет ответы в своей книге.

Андрей КРАПИВИН

В мае беседой под заголовком "Что впереди?" нашего обозревателя Владимира Сухомлинова с доктором исторических наук, известным историком Юрием Жуковым мы подвели итоги дискуссии о причинах, последствиях, уроках распада СССР («ЛГ», № 18-19, 2013 г.). Однако читатели – в своих письмах в редакцию, на сайте «ЛГ» – продолжают разговор. Видно, не всё высказано. 

«Отечество» не синоним «вашего превосходительства»

Жукова уважаю за объективный взгляд на Сталина, разделяю некоторые его мысли по существу. Однако выводы о национально-государственном построении СССР как причине его распада не приемлю. Ну не было «мин» как таковых. Были информационные «томагавки» лжи и манипулирования. А СССР при его федеративной форме устройства был, по сути, унитарной страной. Было одно государство, одна власть, один язык, принципы национально-культурной автономии с довлеющим принципом интернационализма.

Будь во главе страны другие люди, они бы просто, как говорил покойный А. Лебедь, дали бы в лоб погромщикам в Карабахе или Крыму, как это бывало и прежде, и на этом бы всё затихло.

Был во главе Украины в 60-е годы такой деятель, как П. Шелест, личный назначенец Хрущёва, впоследствии его первым и предавший. Так вот он после попыток защитить ряд «креативных» личностей от обвинений в украинском национализме быстро переехал с кресла первого секретаря ЦК КПУ в кресло зам­предсовмина Украины. Совсем по-другому вёл себя в Белоруссии П. Машеров, поддерживая национальную культуру как часть единой советской многонациональной культуры.

Всё зависит от людей, держащих руль, знающих курс или пытающихся проскочить вслепую. Вспомните, как Горбачёв юлил и предавал армию после каждой попытки навести порядок – будь то Тбилиси, Сумгаит или Вильнюс... Другие у него были планы...

Что касается разного рода интеграции на постсоветстком пространстве, то всё это имеет смысл, если во главе страны стоят люди, преследующие национальные интересы. Но полиэтническому олигархозу не нужна интеграция, он преследует корыстные интересы, не совпадающие с национальными. Проблемными у нас всегда являются «элиты», а не просто чиновничество как класс. Бюрократия всегда колебалась вместе с генеральной линией и всегда путала понятия «Отечество» и «ваше превосходительство». Вот когда «превосходительство» отечеству служит, тогда и развиваемся... А фото, сопровождающее беседу, отличное!

Александр КУДРЯШОВ

Новый раскол?

Полагаю, что стремление к унитаризации России было бы для неё сейчас губительным. Любые радикальные изменения приведут не только к её расколу, но и к новому переделу собственности. Некоторым господам из центра кажется, что можно было бы более эффективно делить собственность, укрупнять её, не учитывая интересы регионов, включая национальные. Но к чему это может привести, они не думают, предполагая, видимо, что с Россией можно проделать и эксперимент с унитаризацией, если это принесёт им огромные барыши.

Так что же впереди? Впереди всё очень сложно – в ближайшие годы изменится мировая рыночная конъюнктура. Но может произойти какое-то внутреннее или мировое событие, которое изменит баланс сил.

Павел СОЗОНОВ

В основе всего – собственность

Нельзя отрицать, что возможности перейти к иному административному устройству в СССР были, но не считаю, что их можно сравнивать с возможностями сегодняшнего дня. А ведь интервью идёт под заголовком «Что впереди?». То есть нам предлагают решение этого вопроса в принципиально иных социально-экономических и политических условиях. Сегодня мы имеем полный раздрай в экономической политике, разрушенные экономические связи между регионами, отсутствие государственного контроля за важнейшими экономическими субъектами.

И когда Ю. Жуков, характеризуя современное руководство, говорит, что «это и по сей день продолжается», он не делает акцент на то, что новые руководители имеют принципиально другие установки. Как политические, так и экономические. Это руководители буржуазной формации, заботящиеся не столько о проблемах народно-хозяйственного комплекса, сколько о проблемах собственного экономического благополучия.

Мне кажутся наивными слова Ю. Жукова о том, что «нужно переформировывать сознание людей, убеждать, что главное – это не доход и не поклонение деньгам». Для того чтобы это сделать, надо как минимум изменить в стране отношение к частной собственности.

Короче говоря, представить возможность безболезненного изменения административного устройства с отказом от национально-территориального принципа в условиях продолжающего экспансию капитализма весьма трудно, практически нереально. Без решения социально-политических проблем в стране сделать этого нельзя.

Сергей КОПЫЛОВ

На 88-м году жизни ушёл от нас замечательный человек, поэт, фронтовик и гражданин, давний автор и друг "ЛГ", лауреат нашей премии имени Антона Дельвига Егор Александрович Исаев. Можно долго перечислять его регалии, среди которых Ленинская премия, звание Героя Социалистического Труда и т.д. Можно говорить о том, как высоко отзывались о творчестве Исаева Дмитрий Шостакович или Михаил Шолохов. Но это вряд ли что-то прибавит к портрету писателя, которого любили и ценили без преувеличения миллионы. Будучи человеком от природы скромным, он никогда не бравировал своими наградами, заоблачными (даже по советским меркам) тиражами, знакомствами с партийными бонзами. Даже занимая ответственный пост секретаря Союза писателей СССР, он скорее тяготился своей должностью, нежели рассматривал её как удачный поворот в карьере.

Егор Александрович был чутким человеком, давшим путёвку в жизнь не одному литератору. Мало кто знает, что именно он активно помогал Николаю Рубцову встать на ноги, организовал публикацию его стихотворений в газете «Правда», а сборника стихов «Звезда полей» - в издательстве «Советский писатель». Неоднократно вытаскивал Рубцова из передряг, в которые тот частенько попадал. Это был не просто литфункционер, но и наставник, учитель, который добрым словом и мудрым советом помогал начинающим авторам делать первые шаги в литературе. Стало хорошим тоном ругать всё советское, а ведь Исаев был именно советским писателем, до мозга костей! Сколько добра этот человек сделал для собратьев по перу, скольким «пробил» публикации, книги, дачи, загранкомандировки?!

Да что там писатели[?] Земляки поэта расскажут о нём больше. Ведь именно Исаев убедил председателя правительства России Виктора Черномырдина ускорить газификацию своей малой родины – Бобровского района Воронежской области! По праву ветерана Великой Отечественной он поинтересовался у премьер-министра, почему это российский газ свободно поступает побеждённым немцам, а русские крестьяне до сих пор вынуждены отапливаться дровами и углём. Черномырдину не оставалось ничего, как согласиться с доводами Исаева, и вскоре воронежские крестьяне начали приобщаться к благам цивилизации. Казалось бы, мелочь, отдельно взятый факт биографии, но за ним – судьбы десятков тысяч людей.

Выходец из крестьянской среды, Исаев душой оставался там – в своих воронежских далях, в селе Коршево, на берегу реки Битюг. Через всю жизнь пронёс он любовь к родному краю, то и дело возвращаясь в поэмах и стихах к тому месту, где когда-то появился на свет. Образ малой родины в творчестве Исаева – далеко не проходная тема, она тесно перекликается с военной. А как иначе, если Исаев практически мальчишкой был призван в армию, в самом разгаре Великой Отечественной войны! Не наигравшийся, не нарыбачившийся, по сути пацан взял в руки оружие, чтобы противостоять хорошо обученному, матёрому, безжалостному врагу. А накануне 19-летия в составе войск 1-го Украинского фронта уже участвует в Берлинской наступательной операции, а затем в освобождении Праги…

В самом известном своём произведении – поэме «Суд памяти» – Исаев задаётся вопросом: « Вы думаете, павшие молчат?» И теперь, уйдя от нас, он сам – бесповоротно и окончательно – отвечает на этот вопрос. Не молчат! Они говорят с нами. Их дела остаются в этом мире, вызывая в ответ слова благодарности и почтения. Мы помним Вас, Егор Александрович, и всё то, что Вы сделали. Для людей. Для России.

«ЛГ»

В Пензенской области, в музее-заповеднике "Тарханы", в 42-й раз прошёл Лермонтовский праздник, приуроченный ко дню памяти великого русского поэта. Неслучайно девизом нынешнего праздника стала строчка из неоконченного юношеского романа Лермонтова «Вадим»: «Русский народ, этот сторукий исполин[?]». Тысячи людей собрались в Зелёном театре и под палящим солнцем несколько часов подряд слушали стихи Лермонтова и выступления гостей - поэтов, певцов, актёров. «Всякий раз, когда бываю здесь, на поляне, думаю: почему бы нам, лауреатам всех премий, не скинуться и не сделать здесь скамейки?» – сказал Андрей Дементьев. Эту идею – и самого поэта – публика встретила овациями. Говорят, в прошлом году здесь был ужасный ураган. Но люди и тогда, стоя по колено в воде, обрушившейся на имение Арсеньевых, не уходили и горячо аплодировали выступавшим.

В огромном и сложном тарханском хозяйстве, которым вот уже 45 лет управляет директор музея-заповедника Тамара Мельникова, в этом году были восстановлены две церкви. В ближайшее время планируется строительство гостиницы и кафе. Тамара Михайловна подготовила и провела все Лермонтовские праздники – с 1-го по 42-й. Чем же он отличался от 40-го или 41-го? А тем, что нынешний праздник уже назвали своеобразной репетицией грандиозных торжеств, которые ожидаются в Тарханах в следующем году. 200-летие со дня рождения Лермонтова станет праздником всероссийского значения.

По традиции день 6 июля начался с возложения цветов к памятнику поэта в фамильной часовне Арсеньевых. В ней приняли участие и почётные гости – заместитель председателя правительства Пензенской области А.В. Мальцев, начальник управления культуры и архивов Пензенской области Е.А. Шилов, советник министра культуры РФ, председатель «Национального центра Середниково» М.Ю. Лермонтов, представители районной администрации.

В полдень в Зелёном театре началась церемония вручения Лермонтовских премий. В этом году её удостоились поэты Виктор Кельх (г. Заречный), Николай Переяслов (Москва), Сергей Бударин (Новокуйбышевск, Самарская область) – в номинации «Молодое дарование»), а также творческая группа Пензенского областного драматического театра и Объединения государственных литературных музеев – за проект «Наш Лермонтов».

Кроме многолетнего гостя Тархан Андрея Дементьева, в этом году к Лермонтову приехали народные артисты России Андрей Соколов и Людмила Рюмина, заслуженный артист Украины Сергей Шеремет, лауреат международных конкурсов Евгений Южин, актриса Любовь Черняева, известные поэты Юрий Кублановский и Марина Кудимова.

Андрей Дмитриевич Дементьев, обращаясь к многочисленным посетителям, сказал: «Я вижу перед собой неравнодушных к русской поэзии людей, верных поклонников великого Михаила Юрьевича! Вы приезжаете сюда, чтобы прикоснуться к истокам русской культуры, чтобы понять загадку под именем Лермонтов; понять, откуда брались силы и глубина мысли у этого молодого человека, откуда у него такое достоинство и смелость. Поклон вам, сердечное спасибо за верность традициям! Я всегда с вами, люблю вас и низко кланяюсь тем, кто дарит нам эти незабываемые дни!»

Соб. инф.

Как создавался этот огромный лингвистический свод - словарь Даля, были ли у него предшественники и почему он привлёк внимание не только учёных, но и литераторов? Что сегодня может подарить нам знаменитый словарь? Об этом мы беседуем с доктором филологических наук, ведущим научным сотрудником отдела исторической лексикографии Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН Маргаритой ЧЕРНЫШЁВОЙ.

– Маргарита Ивановна, какие попытки изучения простонародной и диалектной лексики предпринимались до Владимира Ивановича Даля?

– Этот труд возник не на пустом месте. Ещё в XVIII в. проявился научный интерес к простонародным и "областным словам" – так называли прежде лексику, часть которой теперь обозначают понятием «диалектная». Представление о языке «простого народа» существовало давно. Так, в старорусских произведениях известно сочетание по-простому , что значило «на простом (народном) языке». Научный интерес к простонародной лексике нашёл отражение в «Словаре Академии Российской 1789–1794 гг.», составлявшемся высокопоставленными сановниками под руководством княгини Екатерины Романовны Дашковой, которая обратила внимание Екатерины II на необходимость описания родного языка, как это делалось в европейских академиях того времени. Отбор слов для этого лексикона производился по определённым правилам, но интересно, что одним из главных решений, поддержанных императрицей, было – избегать иноязычных слов, подбирая им замену на «российском» языке. Понятия «простонародный» и «просторечный» в этом словаре совпадают.

– А когда начали собирать пословицы?

– Народные пословицы собирали ещё до начала работы над академическим словарём. Среди известных коллекций XVIII в. можно вспомнить рукописный сборник А.И. Богданова «Собрание пословиц и присловиц российских, которые в повестях и во употреблении народных речах бываемые» (1741 г.) В XVIII в. обратили внимание и на «областные» слова. П.К. Симони в 1798 г. опубликовал «Словарь областных слов, употребляемых в г. Устюге Великом (по записям 1757 г.)» и «Вятский областной словарь (1772 г.)». В «Словарь Академии Российской» были включены слова, собранные в путешествиях XVIII в. Они столь же редкие сокровища, как и добытые в экспедициях образцы минералов и руд. При каждом из этих слов указывалось, на какой территории слово употреблялось. Так что почва для появления «Толкового словаря» Даля, который видный лексикограф XX века А.Н. Тихонов позже назовёт «словарём нового типа, не имеющим предшественников и аналогов в мировой лексикографической практике», была подготовлена. Для своего труда Даль использовал материалы 6-томного «Словаря Академии Российской», 4-томного «Словаря церковнославянского и русского языка». Часть диалектной лексики взята из «Опыта областного великорусского словаря» 1852 г. Описывая термины, Даль обращался к «Опыту терминологического словаря (сельского хозяйства, фабричности, промыслов и быта народного)» Владимира Бурнашёва. В общей сложности из этих и других словарей-предшественников Даль отобрал примерно 120 тысяч слов. Поскольку в Словаре Даля находится более 200 тыс. слов, то это означает, что из них 80 тысяч здесь описаны впервые, при этом в Словарь включено более 30 тысяч пословиц и поговорок и десятки тысяч устойчивых сочетаний.

– В чём была новизна замысла Даля, какие особенности поиска, подхода к материалу были ему свойственны?

– Составители прежних, особенно академических, словарей определяли литературную норму русского языка, исходя из лексической и грамматической системы книжного церковнославянского языка, который был оторван от пульсирующей – живой! – народной речи. Даль был очень обеспокоен состоянием народного языка, поскольку, по его словам, «со времён петровских» произошло «искажение языка». В «Напутном слове», прочитанном им в Обществе любителей российской словесности в Москве 21 апреля 1862 г., он заявил, что среди образованных людей господствует либо пренебрежительное отношение к народному языку, либо, как он выразился, «оглядка на него[?] как будто из одной снисходительной любознательности». Даля удручало, что современники, не заботясь об изучении своего языка, предпочитали использовать чужие (или созданные по иноязычным образцам) слова и обороты речи, «бессмысленные на нашем языке, понятные только тому, кто читает нерусскою думою своею… переводя читаемое мысленно на другой язык». Он указывает на лучших писателей: Державина, Карамзина, Крылова, Жуковского и Пушкина, которые «избегали чужеречий» и «старались… писать чистым русским языком». Главная цель его труда – «подорожить народным языком и выработать из него язык образованный». Иными словами, речь идёт о создании русского книжно-письменного, литературного языка на основе используемого народом «живого великорусского языка». Процитирую Даля: «Слова, речи и обороты всех концов Великой Руси… должны войти в словарь, но не для безусловного включения их в письменную речь, а… для изучения самого духа языка и усвоения его себе», чтобы таким образом «выработать свой образованный язык». Владимир Иванович не был ни учёным, ни филологом, он признавался, что ему недоставало «основательных познаний» в грамматике не только «прочих славянских языков и наречий», но даже своего языка. Ему казалось, что «близкое знакомство» и «сильное сочувствие к живому русскому языку» смогут «заменить учёность».

– Но для составления словаря всё же необходимы системные знания. По какому принципу Даль группировал слова?

– Прежде чем взяться за дело, он долго рассматривал способы описания слов: алфавитные (где слова располагались в «азбучном порядке») и гнездовые («корнесловные») словари. Первый способ он признал «мёртвым списком», в котором утрачены живые и разумные связи между словами. Второй способ, «корнесловный», ближе ему, но труден для осуществления: требует дополнительных научных знаний в словообразовании, затрудняет использование. И тогда Владимир Иванович попытался создать словарь, совмещающий оба способа описания слов. Он делит слова на одиночные («не имеющие родственников», например, абажур ) и гнездовые. Гнездовые слова располагаются по-разному. Если в словообразовательное гнездо входят родственные слова с суффиксами, то они приводятся при исходном корневом слове. Если же гнездо включает слова, имеющие приставку или приставку и суффикс, то такие слова были размещены в разных местах, по алфавиту. Так, слова « варить », « взваривать » и « разваривать » оказались в разных местах. Такой словарь называют алфавитно-гнездовым.

– А что означает определение «толковый»? Это слово в лексикографию ввёл Даль?

– Да, он определил свой словарь как «толковый», придав этому слову старинный смысл: Даль не признавал кратких описаний значения слова (называл их «сухими определениями», «потехой зазнавшейся учёности») и полагал, что слово нужно толковать , объяснять. Так родился всем известный филологический термин «толковый словарь». Для иллюстрации значения слова Даль использовал главным образом пословицы и поговорки, которых, как он сообщает, в его труде более 30 тысяч. Даль считал это недостатком своего словаря, говорил, что у него почти нет книжных примеров, потому что ему не хватило времени их искать, но на самом деле причина была в другом – мало было в литературе образцов «живого русского языка», оттого-то он включил в свой словарь все поговорки, какие смог собрать. Кстати, Даль вводил для иллюстрации и собственные примеры. Благодаря одному из них (при слове табакерка ) он обессмертил своего педагога: «Вот так и пойду стучать табакеркой по головам! – говаривал наш учитель высшей математики в Морском корпусе».

– Словарь был высоко оценён Академией наук. Была ли положительная оценка безоговорочной или существовало другое мнение?

– Да, академик М.П. Погодин высказался вполне определённо: «Теперь русская Академия без Даля немыслима». Владимира Ивановича избрали почётным членом Российской академии наук, ему была присуждена Ломоносовская премия. Русское географическое общество наградило Даля золотой медалью, Дерптский университет удостоил его премии, Общество любителей российской словесности избрало его своим членом. И.И. Срезневский, славист, историк русского языка, создатель первого древнерусского словаря, помогал Далю в работе, а после её завершения писал: «Давно уже в русской литературе не было явления в такой мере достойного общего внимания и признательности, как этот словарь… Это одно из тех произведений, которые своим появлением действуют на ход образованности народной…» Однако словарь начали внимательно читать учёные и, как и следовало ожидать, нашли просчёты, касающиеся главным образом гнездования: в одном гнезде иногда обнаруживались «явно несоединимые» слова (в качестве примера приводят поставленные рядом русское дыхать и иноязычное дышло , которое попало в русский язык из голландского или немецкого языка). Наоборот, разорванными оказались «тяготеющие друг к другу» знак и значок , круг и кружить . Академик Я.К. Грот, отдавая дань «разумной и удобной системе» построения словаря, прямо указал на необходимость «глубокого этимологического знания языка» и на ошибки. А уже в наше время Тихонов, разбирая критику Грота, заметил, что и тот допускает те же самые ошибки: «в одно гнездо рекомендует включать слова, которые семантически, словообразовательно не связаны между собой». Вскоре после издания словаря стали публиковать «Дополнения и заметки» к нему, появились списки пропущенных слов и уточнения значений.

– Как приняли словарь те, чья профессия связана со словом, – публицисты, литераторы?

– Белинский, имея в виду словарь, говорил о любви Даля к Руси: «…он любит её в корню, самом стержне, основании её, ибо он любит простого русского человека, на обиходном языке нашем называемого крестьянином и мужиком… После Гоголя это до сих пор решительно первый талант в русской литературе». Тургенев считал Словарь Даля памятником, который тот сам себе воздвиг. Лев Толстой тщательнейшим образом изучал словарь и изданные Далем «Пословицы русского народа» и включил в роман «Война и мир» несколько полюбившихся пословиц. Корней Чуковский советовал читать Словарь Даля переводчикам, чтобы они «всячески пополняли свой мизерный запас синонимов». Правда, на это последовала острая реакция М. Горького, сказавшего: «Совет – опасный… Представьте себе Виктора Гюго, переданного языком Лескова»…

– А какое участие в работе над словарём принял Бодуэн де Куртенэ?

– Даль продолжал работу над своим словарём, обновлял его. Второе издание появилось уже после смерти Даля, в 1880–1882 гг. При подготовке нового, третьего, издания был привлечён основатель Казанской лингвистической школы профессор Бодуэн де Куртенэ. Он увидел свою задачу в том, чтобы усовершенствовать словарь, исправить ошибки и включить слова, пропущенные Далем, и новые. Редактирование длилось семь лет. Ценным вкладом стало введение 20 тысяч новых слов. Были учтены поправки самого Даля. Кроме того, Бодуэн де Куртенэ пополнил вульгарно-бранную лексику словаря (за что его позже обвинили в безнравственности, такое решение стало причиной того, что в советское время 3-е издание Словаря Даля не переиздавалось). Но главной задачей Бодуэна де Куртенэ была проверка расположения слов по гнёздам. В результате часть слов изымалась из гнезда, и производилось их перемещение. Огромная работа Бодуэна де Куртенэ была важной и ценной, хотя тоже не без промахов.

– Словарь неоднократно переиздавался и цензурировался. В чём причина такого неравнодушия к этому лингвистическому корпусу?

– Неравнодушие или серьёзный интерес? Сначала поговорим о втором, то есть о серьёзном, научном отношении. Одно то, что в Словаре Даля находится 200 тысяч слов, говорит само за себя. Это такое несметное богатство, что ни один более или менее значительный труд, будь то исследование или словарь, не может этого не учитывать. Я работаю несколько десятилетий в создании «Словаря русского языка XI–XVII вв.», и для нас Словарь Даля – незаменимый источник информации, так же как для составителей любого современного диалектного словаря русского языка, а уж тем более для главного диалектного лексикона нашей страны – сводного «Словаря русских народных говоров». Он начал издаваться в 1965 г., в этом году вышел 45-й том, и это ещё не конец – по предварительным подсчётам, в «Словаре русских народных говоров» будет описано 300 тысяч слов! А если говорить о неравнодушии – оно от небезразличия к своему родному языку. Сокровищница Словаря Даля хранит народные слова – это бесценное языковое наследство, а мы – наследники. Обратившись к нему, никто не уйдёт с пустыми руками: учёный находит редкое, а писатель – меткое слово, историк – неизвестный факт, этнограф – описание реалии. И хватает каждому. Можно бы сравнить это богатство с водой неиссякаемого источника, да то не просто вода, а вода живая – ведь именно таков был замысел автора: показать – через взаимосвязи и родство – пульсирующую жизнь народной речи . Да, Словарь Даля – как источник живой воды для русского человека, как надежда, что русский язык будет жить и возродится наша литература.

Беседовала Татьяна ШАБАЕВА

13 июля 2013 года исполняется 85 лет со дня рождения известного русского писателя, исторического романиста Валентина Саввича Пикуля. В нашей стране нет, наверное, семьи, где бы не читали его произведения, не хранили их в личных библиотеках, не смотрели фильмы, снятые по его романам и повестям. О том, сколь неувядаем интерес к его творчеству, красноречиво говорят цифры: общий тираж книг перевалил за 500 млн. экземпляров, они переведены на более чем 30 языков народов мира.

11 июля, в четверг, в 16 часов в Культурном центре Во­оружённых сил РФ (Суворовская пл., д. 2) приходите на торже­ственный вечер, посвящённый 85-летию Валентина Саввича Пикуля, организованный Общероссийским движением поддержки флота и издательством "Вече". Вдова писателя Антонина Ильинична Пикуль представит свою новую книгу «Слово и дело великого романиста». Своими размышлениями о Валентине Пикуле поделятся известные политические и общественные деятели, морские военачальники.

Состоится церемония награждения лауреатов Международной премии им. В.С. Пикуля.

Совсем недавно мы поздравляли выпускников наших школ, получивших аттестаты зрелости и вместе с ними путёвки во взрослую жизнь. В их честь над Невой гремели салюты, наполнялись балтийским ветром "Алые паруса", на Дворцовой площади гремела музыка. Но за кадром остались скандалы, связанные с умышленным заблаговременным разглашением ответов по ЕГЭ и ещё с тем, что максимально возможные баллы по результатам тестирования получили представители национальных республик и дети некоторых чиновников. Почему так случилось? Каково нынешнее состояние российской школы? Куда нам идти?

На эти и многие другие вопросы отвечает директор Центра национального образования РФ, почётный профессор Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена, доктор педагогических наук, профессор кафедры ЮНЕСКО «Образование в поликультурном обществе», обладатель высшей педагогической награды РФ - медали К. Ушинского, руководитель Всероссийского движения «Русская современная школа», заслуженный работник высшей школы РФ Иван ГОНЧАРОВ.

– Иван Фёдорович, сейчас только ленивый не говорит о том, что за прошедшие четверть с лишним века мало создано, но много потеряно. Каково нынешнее состояние нашего образования и самого русского народа?

– Всё это началось не вчера: в течение XVIII, XIX, XX и начала XXI веков во всём искоренялись русские начала, шло ухудшение, угасание, увядание образования и русского самосознания. Бездуховность сначала овладела высшими слоями общества. Вспомните «Евгения Онегина» А.С. Пушкина: ни один человек на протяжении всего романа ни разу не зашёл в церковь! Татьяна, прощаясь с отчим краем, не зашла; Ленский забрёл на кладбище, но о вхождении в храм Божий – ни слова. Церковь лишь единожды появляется в пейзажной зарисовке, когда Татьяна приезжает в Москву: «И стая галок на крестах». В XIX веке русским обществом почти повально овладело религиозное легкомыслие, а позже в людей внедрили атеистическое сознание, выдавили духовность из жизни народа.

– Не кажется ли вам, что духовно развитый человек менее конкурентоспособен в сравнении с человеком безнравственным в нынешней системе социальных координат? Может быть, современная школа просто старается соответствовать духу времени?

– Великий русский педагог К.Д. Ушинский в статье «О необходимости сделать русские школы русскими» называл три вида знаний: необходимые, полезные и приятные. Необходимые знания должны входить в память и сознание прежде всех и в основу всем . Необходимыми признаются умение читать, писать и считать. Знание основной своей религии. Знание своей Родины. Это аксиома. Нынешняя же разруха в педагогическом мировоззрении, в мировоззрении школьных работников и работников управления образованием наводит меня на грустные мысли. Педагогическим сознанием овладел вненациональный и наднациональный интернационализм, а это – распад педагогического сознания, утрата чувства нации, пустота беспочвенности. Учителя советской эпохи обладали большим чувством живого сострадания к судьбам своих питомцев – это были ответственные учителя. На них держалась отечественная школа. Но истинных наставников подрастающего поколения всегда было мало: педагогический талант – редчайший талант. Учитель сам должен светиться Фаворским светом, чтобы иметь возможность передавать его ученикам. Учитель, несущий свет, – ключевой деятель новой России. Его миссия должна приближаться к педагогической деятельности первого народного учителя Сергия Радонежского. Иван Бунин писал: «Народ сам сказал про себя: «Из нас, как из дерева», – и дубина, и икона, – в зависимости от обстоятельств, от того, кто это дерево обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька Пугачёв». Учителю необходимо решить – кто он?

– Позволю себе обратить ваше внимание на то, что с самых высоких трибун многократно произносятся слова о патриотизме и духовности, а общество деградирует. И кто в конечном итоге возьмёт на себя ответственность отличать «духовных» людей от «бездуховных»?

– Здесь как раз всё просто. Ум духовно развитого человека имеет ценностно-нравственное содержание: он ищет только то, что созидательно. Развитая духовность ведёт к проявлению творческого начала, ибо оно – следствие веры и духовности. А если у лучших, подчёркиваю – лучших! – выпускников школ нет такого духовного проявления, это свидетельствует об упадке духовности, а значит, о досужем, формальном критерии работы школ. И поступление большинства выпускников в престижные вузы в отсутствие духовного развития – это утилитаризм, холопство и рабство перед действительностью.

Почему так происходит? Потому что некогда могучая русская духовность поражена немочью. Как грибы после тёплого дождя, растут утилитаристы, прагматичные мальчики, мечтающие стать богачами. Их, как героя «Подростка» Ф. Достоевского, преследует «идея Ротшильда». Стяжательство, вкусно-сладкая жизнь и любовные утехи – вот содержание их жизни, свидетельствующее о духовной и душевной пустоте. И чтобы заполнить эту разверзшуюся в нём пугающую бездну, человек ищет забвения в алкоголе, наркотиках, половых извращениях и[?] прозябает «без божества, без вдохновенья, без слёз, без жизни, без любви». И рвутся связи меж людьми, даже священные – семейные и родственные. Каждый живёт «особе», «кажон только для себя». Три вида безделья овладели нами: ничего не делать; делать плохо; делать не то, что надо. По совести у нас трудятся лишь те, кто с долей «сумасшедшинки».

– Когда-то А.С. Пушкин по указанию Николая I написал работу «О народном образовании», в которой говорил о пагубном зарубежном влиянии на молодёжь. Император тогда этой работе хода не дал. Что, по вашему мнению, сегодня является препятствием для создания русской национальной школы?

– Верховная элита, высшая бюрократия и весьма ощутимый слой интеллигенции пребывают в стихии космополитизма и западничества. Властная верхушка не сохраняет и не защищает национальные интересы России, более того – прилагает титанические усилия для того, чтобы порушить многовековое духовное бытие народа, его исторически сложившийся образ жизни. Национальное самосознание заменяется одной национально-этнической общностью – «российской нацией», подрывается национальная идентичность: национальное самосознание и русский характер преобразовываются по западному образцу, внедряются сектантские течения, разрастаются оккультные и другие антихристианские практики… И не мудрено, если даже в основном законе, Конституции России, не существует такого понятия, как «русский народ». И тем не менее народные новые русские школы уже создаются по всей России, а некоторые из них добились выдающихся успехов на этом поприще.

– Я уже даже слышу, как вас обвиняют в разжигании межнациональной розни…

– Все народы, населяющие нашу страну, создавали Россию. Но империя создавалась и питалась преимущественно русской силой. Именно русские, как государствообразующий народ, сделали то, чего не сделал ни один народ на планете: построили непобедимое и самое большое государство в самых тяжёлых в мире природно-климатических условиях. И потому русский народ имеет право на русскую национальную школу, а не на собезьянничанную у наших геополитических конкурентов. То же самое и с ЕГЭ. Неужели было не понятно, что это ничем хорошим не кончится? Какой смысл ученику «грызть гранит науки», если те, кто «родился с серебряной ложкой во рту», имеют приоритет.

– Вы говорите больше как политик, а не как педагог и учёный.

– Настоящий педагог больше, чем политик, – он учитель и воспитатель. Разве случайно сейчас из нашей школы яростно изгоняется её главная функция: воспитание патриота и гражданина.

– Ну и тогда напоследок вековечный русский вопрос: что делать?

– Народ, его судьба требуют от каждого из нас осознать себя, свои наличные глубинные силы, чтобы выполнять дело, на которое ты поставлен своим призванием и Отечеством. Русская народная школа в братском союзе с Русской православной церковью – вот спасительный исход России. Это и есть русская идея в её истинном выражении. Драгоценное наследие многих веков – русский национальный характер и русскую национальную душу – нужно бережно охранять. Не будет народной русской национальной школы – не будет ни русского народа, ни исторической России. Забота о такой школе – святой принцип государственной политики высшей власти. Руководителям страны надо усвоить эту истину. Помнить её всегда. Понять до конца. Решать эту проблему надо незамедлительно. Иначе нельзя.

Беседу вёл Владимир ШЕМШУЧЕНКО

Владимир Рекшан. Поиски прошедшего времени. - ИД Петрополис, 2013. – 258 с. – 2000 экз. – Издание осуществлено при содействии Комитета по печати и средствам массовой информации Санкт-Петербурга. 

В очернение советской цивилизации вложены огромные деньги. Это сказочные гонорары телеведущих, километры киноплёнок, годы непрерывного радио- и телевещания. На массовое физкультурное движение, Осоавиахим, ДОСААФ, спортивные олимпиады народов СССР и универсиады, а также на детские спортивные школы и олимпийские достижения советских спортсменов либералы ещё в конце 80-х поставили штамп "совок", подразумевающий упоминание об этих уникальных явлениях лишь в иронично-негативном контексте.

«Поиски прошедшего времени» – книга совершенно иная, она объективно рассказывает о советской школе лёгкой атлетики Виктора Алексеева, существовавшей на берегах Невы с 1936 по 1977 год. Через созданную Алексеевым легкоатлетическую школу прошли тысячи молодых людей. Десятки олимпийских медалей и мировые рекорды его учеников составили славу советского спорта. Как считают специалисты, аналогов Школы Алексеева в истории олимпийского движения не найти.

Автор книги – известный петербургский прозаик, лауреат литературных премий, мастер спорта, в прошлом – член сборной СССР по лёгкой атлетике, одиннадцать лет тренировался в группе Алексеева. Это книга достойного ученика о своём учителе – Викторе Ильиче Алексееве, столетие со дня рождения которого будет отмечаться в 2014 году. Вспоминая прошлое, автор направляет книгу в будущее. Что нужно сделать, чтобы сохранить здоровье нации? Как воспитать в молодёжи патриотизм? Каким образом найти гармонию в межнациональных отношениях? На примере несправедливо забываемой Школы автор даёт рецепты того, что следует делать.

Рекордсмен страны 1936 г. в метании копья, Виктор Алексеевич ценил в спорте не только результат, но и гармонию. И это знание передал своим ученикам. Вот что пишет В. Рекшан: «Всякий выдающийся рекорд есть результат красивого движения – такого, когда все элементы движущегося тела дополняют друг друга, складываются в гармоничную картину, созвучную законам физики и механики... Помню, Виктор Ильич с увлечением рассказывал об абсолютной правильности бега семилетнего ребёнка. Правильность красоты движения заложена в человеке с рождения. Просто большинство со временем теряют её».

В книге много ярких и сочных воспоминаний выдающихся спортсменов о своём учителе, об эпохе бесплатного спорта, детских спортивных школах, эпохе киножурнала «Советский спорт» и перехода в прыжках с шестом с бамбука на фиберглас. Массовость спортивного движения была делом государственным, будущие рекордсмены вырастали из мощного слоя физкультурников, а значок «Мастер спорта СССР» ценился у молодёжи того времени в сто крат выше, чем у нынешней – «мерседес». Школа Алексеева порождала не только уникальных спортсменов, но и спортивных учителей, настоящих педагогов – одних только заслуженных тренеров СССР Виктор Ильич воспитал два десятка. Тренеры его школы отыскивали способных ребят на массовых школьных кроссах и городских соревнованиях.

Генеральный директор издания «Спорт-экспресс», воспитанник Школы, размышляет о своём учителе: «Алексеев был своеобразным реактором энергии. От него питались все ученики, ставшие тренерами. Ученики учеников, сотни и даже тысячи людей. Школа давала возможность раскрыться человеку не только с помощью мышц, но и с помощью интеллекта. Неповторимая система подготовки человека, а не только олимпийского чемпиона. Многие выходцы из Школы стали докторами наук, крупными предпринимателями. Когда Школы фактически не стало, реактор остановился... Сейчас мало кто помнит имена Валерия Брумеля, Виктора Санеева, Виктора Алексеева. В современных условиях возродить Школу невозможно, но хочется, чтобы наши дети, внуки, современные школьники, студенты знали, кем был Виктор Ильич Алексеев, и что им, россиянам, можно гордиться прошлым своей страны...»

Сейчас, когда спортивные новости чаще всего начинаются с размера сумм, уплаченных за того или иного игрока, а не со спортивных достижений российских спортсменов, не будет лишним напомнить: с 1949 по 1977 год ученики Алексеева установили 49 мировых рекордов, завоевали множество олимпийских наград. Имена Зыбиной, Тышкевич, Трусенёва, Михайловой, Чижовой, Барышникова вошли в историю мирового спорта.

В эпилоге книги автор – историк по образованию – рассказывает о трепетном отношении французов к своему не всегда героическому прошлому и напоминает, что отечественный опыт предлагает другую модель: «Каждая приходящая к власти политико-экономическая конструкция старается полностью отрицать предыдущую не только в момент самого изменения, но и десятилетия спустя. И есть влиятельные силы, желающие советское время как бы изъять из общего прошлого народов современной России. Или представить его лишь в виде кровавой тирании. Но это не справедливо. Нельзя подменять историческую память народа сиюминутными фантомами».

И с этим нельзя не согласиться.

Наиль Измайлов. Убыр. Никто не умрёт. - СПб.: Азбука-Аттикус, 2013. – 320 с. – 4000 экз.

В кинематографе и литературе существует понятие "саспенс". Это нагнетаемая тревога, которая держит читателя в напряжении, подогревает желание узнать, что же дальше, в следующем кадре, за новым поворотом страницы. Когда в прошлом году вышла первая часть книги Наиля Измайлова «Убыр», её уже было за что критиковать. Но в той, первой, части были две вещи, которые хоть как-то помогали объяснить, за что первому «Убыру» дали Крапивинскую премию. Это общий юморок повествования и (примерно до середины книги) грамотно прописанный саспенс.

Краткое содержание первой серии. Мама и папа юного Наиля едут к родственникам в деревню, посещают татарское кладбище, где папа поправляет скособоченный памятник. По возвращении домой в Казань обнаруживается, что в маму и папу на кладбище вселился злой дух – убыр, и теперь он уничтожает родителей изнутри. А кроме того, убыр страшно заразен и вот-вот может перекинуться на подростка Наиля и его восьмилетнюю сестрёнку Дилю. Он, к примеру, очень быстро поражает их соседей – всю русскую семью. Поэтому папа отсылает детей из дома, они едут в деревню к дедушке, по пути им приходится сойти с электрички, они попадают в какую-то мертвенную глухомань к древней татарской знахарке, и та произносит над Наилем древние татарские заклинания, превращая его в борца с убыром, который всё это время угрожающе слоняется вокруг. Дальше Наиль убивает убыра фамильным ножичком. Вот, собственно, и вся история, получившая Крапивинскую премию и множество восторженных восклицаний в российской прессе.

Уже тогда многое вызывало вопросы. Несомненно, Измайлов специально построил своё повествование так, чтобы показать: христианский крест от убыра не помогает, и русского мальчика Лёху совсем не защитил. Спасти от нежити могут татарские артефакты (нож с надписью «во имя Аллаха»), татарские заклинания и арабские молитвы. Более чем странным было решение Измайлова в книге, предназначенной для российских читателей, не только насытить текст татарскими репликами, но и набрать их все латиницей. И уже во второй половине первой книги текст Измайлова, сначала надлежаще пугающий, но энергичный и читабельный, неотвратимо превращается в вязкую неудобоваримую кашу.

Во второй книге чертовщина усиленно нагнетается, но всего ужаснее вот что: саспенс для Измайлова окончательно стал самоцелью, не находя красивого и гармоничного разрешения. Вот Наиль на протяжении полутора страниц обходит большую лужу. Вот он две страницы играет в компьютерную игру-стрелялку, которая выдаёт подозрительную картинку. Вот у него за спиной чтой-то движется, мелькают какие-то тени, раздаются шорохи[?] читатель предположительно покрывается мурашками, Наиль долго мечется по нехорошей квартире, наконец распахивает дверь и… и… «тяжёлая чёрная тень с воплем бросилась на меня».

Не пугайтесь, это был кот. Просто кот. И таких «просто котов» в книжке про убыра удручающе много. Вот Наиль застревает в лифте, попадает на тринадцатый этаж, которого в доме не существует, мелодичный голос произносит слово «убить»… и… и ничего, лифт поехал и нормально раскрылся на первом этаже. Ну да, кто-то переставил в квартире всю обувь и заблокировал Наилю компьютер. Неужели в конце книги мы узнаем, кто это сделал? Нет, точно мы ничего не узнаем, но Наиль предположит, что это был домовой! Какой домовой, откуда и зачем домовой, если книга про убыра, который явился в Казань прямёхонько с кладбища? Ну, какой-то продвинутый домовой, который умеет блокировать компьютер. Раньше-то он не давал о себе знать, а теперь решил напустить шороху на благо саспенса.

Картина, как Наиль изгоняет убыра из своих родителей, тыча им в пятку и в темечко деревянные спицы, кого-то привлечёт своим натурализмом, а кого-то и оттолкнёт. Так или иначе, это единственные страницы, где действие описывается внятно и во всех красочных хрустящих подробностях. В других местах читателю в основном придётся удовлетвориться тем, что Наиль ничего не помнит или не понимает, как и что у него получилось, но всё равно побеждает и молодец. Активно используется оригинальный описательный приём, вот такой: «Она села рядом со мной. Вернее, не села и не рядом». Или: «Что было потом, я не помню. А что помню, не скажу». Героя хочется уже погладить по голове и отправить куда подальше: ну, не хочешь – и не говори, дорогой!

Куда делся подростковый юморок, который до известной степени оправдывал существование первой книги? Никуда не делся, он есть и во второй, вот только остроумие главного героя не помогает закрыть глаза и не заметить его тупенькое окружение, где люди движутся, словно тени в бредовом кошмаре, появляются всё новые непрописанные и незапоминающиеся персонажи, и мы можем даже не надеяться на то, что нам объяснят какую-то их мотивацию.

Но нет! В конце, после арабских молитв, произнесённых всеми положительными героями во славу Аллаха и против сатаны, Измайлов всё-таки попробует что-то объяснить. Оказывается, русская директорша школы, где учатся Наиль с сестрёнкой, сговорилась с безликой, безъязыкой татарской нежитью убыром и заключила с ним соглашение, что убыр будет нападать на детей и учителей! Как это могло случиться?! Как такое вообще возможно, хотя бы в фантазиях?! Измайлов готов предложить оригинальный ответ: «Это фиг с ним как – когда-нибудь узнаю».

«Ну и фиг с ним!» – хочется горько всхлипнуть в конце. Для чего-то была написана эта нелепая, вязкая книга. Ладно бы – написана. Но ведь первой части ещё и дали Крапивинскую премию. И – боже мой: он грозится «когда-нибудь узнать» – неужели нас ждёт очередное продолжение?

Matthias Freise. Slawistische Literaturwissenschaft. Einfurung. - Tubingen: Narr Verlag, 2012. – 342 S. Маттиас Фрайзе. Славистское литературоведение. Введение. – Тюбинген: Narr Verlag, 2012. – 342 c. – Тираж не указан.

Привлечение внимания к русской культуре в Европе особенно важно в постсоветское время, когда по известным причинам в ряде стран утратила актуальность политическая притягательность русского языка. Поэтому тем более отрадно издание книги, благодаря которой понимаешь – русскую литературу в Европе не только ещё читают в оригинале, но и углублённо изучают.

Известный германский славист, автор книги о прозе Чехова, постоянный участник научных конференций в России, профессор Гёттингенского университета им. Георга-Августа Маттиас Фрайзе порадовал новой фундаментальной работой, в которой русская литература представлена как "первая среди равных" в ряду других славянских литератур. Это учебник для бакалавриата, вводный курс славистского литературоведения.

Главные принципы, которыми руководствуется Фрайзе при создании своей книги: литературное произведение – критерий и исходный пункт литературоведения, вне литературного текста нет литературы; текст нужно рассматривать пристально, обращая внимание на каждый его значимый элемент. Важнейший принцип – каждый элемент произведения связан с целым как системой. Как приблизиться к пониманию этого «космического или божественного» порядка?

Читаешь книгу на немецком языке, а она полна примеров из художественных текстов на разных славянских языках, и в первую очередь – на «великом и могучем». Кириллица соседствует в книге с латиницей, но для немецкого читателя, только начинающего постигать славянский мир, М. Фрайзе сам выполнил переводы славянских текстов на немецкий язык, близкие к художественным. Адам Мицкевич, Иван Бунин, Ярослав Сейферт[?] Фрайзе свободно переводит с польского, русского, чешского и даже с итальянского, когда рассказывает о влиянии Петрарки на славянские литературы. Он ярко и технично перелагает на немецкий одно из «Окон РОСТА» Маяковского. Предлагает опыт перевода из Велимира Хлебникова. Художественные переводы супруги автора, слависта и поэта Кати Фрайзе, также присутствуют в учебнике: «Silentium!» Ф. Тютчева, «Ночь, улица, фонарь, аптека…» А. Блока.

Можно сказать, что книга Фрайзе – учебник и хрестоматия одновременно. В ней большое количество примеров художественных текстов (от развёрнутых цитат до целых произведений), за ними следует практический анализ. Немецкий автор подчёркивает, что важно не только знать, но и уметь (владеть навыками анализа). С одной стороны, он опирается на труды философов – Ж.Ж. Руссо, А. Шопенгауэра, Р. Ингардена, с другой – на труды теоретиков литературы – В. Шклов­ского, Ю. Тынянова, Ю. Лотмана и др.

Отдельные, довольно объёмные тексты, например, повесть Пушкина «Выстрел», Фрайзе даёт полностью. После филигранных исследований российскими литературоведами Д. Благим, Н. Берковским, С. Бочаровым, В. Хализевым этой повести, при построении которой Пушкин как «зодчий» проявил «абсолютный поэтический слух» (Д. Благой), она стала образцом для изучения студентами сюжета, фабулы и композиции. Фрайзе идёт вслед за этой традицией, предлагая к тексту «Выстрела» задания и вопросы: «Рекон­струируйте причинно-следственную хронологию событий. Какие персонажи динамичны, какие статичны? Почему Сильвио не стреляет?». Произведение, бесспорно, интересно и просто для чтения, в том числе молодёжью, – сужу по недавнему ответу одной своей студентки, которая, сделав анализ текста, вдруг мило, по-житейски «подытожила»: «Сильвио – интересный человек, но замуж я бы вышла за графа».

Книга опирается на функциональный метод исследования. У хорошей литературы, пишет немецкий учёный, доминирует эстетическая функция: текст говорит с читателем, открывает ему мир. У плохой – преобладает симптоматическая функция: текст сигнализирует о психологических или социальных проблемах автора, передаёт стереотипные представления его социального круга, эпохи или национальности.

Учебник снабжён интересными схемами, иллюстрирующими положения Фрайзе. Он издан стильно, с чувством вкуса: на полях тезисы и вопросы типа «Символ не имеет определённого значения», «Что такое стих?», а также иллюстрации – к примеру, памятник И. Крылову в Летнем саду, мизансцена «Чацкий и Софья» из постановки «Горя от ума» в Малом театре, портрет Настасьи Филипповны кисти И. Глазунова, обложка книги К. Бальмонта «Будем как солнце».

З. Бар-Селла. Александр Беляев. - М.: Молодая гвардия, 2013. (Серия: "ЖЗЛ"). – 428 с. – 5000 экз.

Творчеству писателя Александра Беляева сопутствовал поистине фантастический успех. Вряд ли найдётся человек, не слышавший о романах «Человек-амфибия», «Голова профессора Доуэля», «Остров погибших кораблей», «Ариэль». Эти и множество других произведений Беляева пользовались невероятной популярностью, расхватывались, едва высыхала типографская краска, зачитывались до дыр, становились тем, что принято сейчас называть бестселлерами (и тиражи ведь тогда были несопоставимо выше), экранизировались, переводились, переиздавались и поныне находят своего читателя. Беляев стал олицетворением советской научной фантастики уже при жизни, его называли «русский Жюль Верн», в своих романах он предвосхитил не одно научное открытие. Да, Беляев был не один – его именитый современник Алексей Толстой также внёс весомый вклад в научную фантастику: романы «Аэлита» (1923 г.) и «Гиперболоид инженера Гарина» (1927 г.) заслуженно считаются классикой жанра. Но для «красного графа» это скорее передышка перед эпическими полотнами, а никак не дело всей жизни. А вот Беляев неотделим от фантастики, плоть от плоти её, основоположник и самый плодовитый представитель.

Биографам Беляева есть где развернуться: жизнь писателя насыщена событиями, человек он был непоседливый, увлекающийся. Родился в Смоленске в семье священника, окончил семинарию, не без успеха играл в городском театре; после учёбы в юридическом лицее молодой Беляев берётся за перо – становится репортёром; потом работает по профессии – занимается адвокатской практикой, но недолго. Журналистика не оставляет его – он соглашается редактировать местную газету; пережив революции и Граждан­скую войну, заведует школой-колонией для беспризорников, служит в уголовном розыске; три брака, страшный недуг – костный туберкулёз, заслуженная слава первого фантаста (хотя критики относились к нему сдержанно) и голодная смерть в оккупированном немцами Пушкине. Судьба, достойная романа.

«Молодая гвардия» сделала всем любителям фантастики подарок – в серии «ЖЗЛ» вышло жизнеописание Александра Беляева. За биографию писателя взялся израильский литературовед З. Бар-Селла (в недавнем прошлом – наш соотечественник Владимир Назаров). Въедливый исследователь без некоторой ревизии творческого наследия не обошёлся.

К делу литературный следопыт подошёл основательно. Ему неинтересно вслед за советскими биографами вновь повторять то, что и само по себе бросается в глаза. Амбиции толкают копнуть глубже, найти разгадку в самих беляевских текстах. Сдувая пыль с биографии писателя, Бар-Селла балансирует на грани литературоведения и телепрограммы «Максимум» с её стремлением показать «всё, что скрыто». Может, так оно и надо: ведь нестандартный подход к изучаемому вопросу лишь подстегнёт интерес читателя. Кому интересны изыскания архивных старателей – пожалуйте в прошлый век. Современный биограф и сам должен быть немного демиургом. Он со своим «подопечным» не церемонится, запросто может низвергнуть с пьедестала и разоблачить. К чести Бар-Селлы, отношение его к Беляеву если не уважительное, то во всяком случае благожелательное. Он находит в «Голове профессора Доуэля» эротику, доказывает, что Беляев оказал влияние на «Мастера и Маргариту» Булгакова и черпал вдохновение в трудах Сергея Нилуса, публикатора скандальных «Протоколов сионских мудрецов».

Зато Бар-Селла не выделил в книге и абзаца, чтобы рассказать читателям о событии впрямь знаменательном – личном знакомстве Александра Беляева и Герберта Уэллса. Встреча двух мэтров научно-фантастической литературы состоялась в 1934 г. в Ленинграде. Именно тогда англичанин сделал комплимент своему советскому коллеге: «Я с удовольствием, господин Беляев, прочитал ваши чудесные романы «Голова профессора Доуэля» и «Человек-амфибия». О! Они весьма выгодно отличаются от западных книг. Я даже немного завидую их успеху». К слову, у Максима Чертанова в биографии Уэллса, написанной для той же жэзээловской серии, этот эпизод есть. Зато не обошлось без «тайной любви» и бегства от «компетентных органов» в заполярный Мурманск. Да, немаловажно сбить с Беляева флёр официоза, показать его автором не идеологически выверенных романов, не просто популяризатором науки, а живым, сомневающимся человеком – акцент на этом вполне допустим, но подобные моменты должны быть дозированы.

Впрочем, биография Александра Беляева скорее удалась. Он показан настоящим художником слова, человеком трудолюбивым, мужественным (не каждый выдержит четверть века борьбы с тяжёлой болезнью, при этом выдавая на-гора отличную литературу), а самое главное – живым.

Владимир АРТАМОНОВ

Сцена из спектакля «Ричард III»

Сцена из спектакля "Наша кухня" Обратившись в Оренбургском драматическом театре имени Горького к трагедии Шекспира «Ричард III», режиссёр Рифкат Исрафилов и художник Тан Еникеев так переплели и перемешали детали сценического пространства, что порядок в этом нагромождении эпох и стилей просматривается не сразу. Скелет динозавра (а может, другого какого доисторического жителя), миниатюрная гильотина, орущий телевизор (последнее, пожалуй, лишнее, и без того надоел, отвлекает только). То же и в костюмах: ни к какому времени не припишешь. И посреди этой (как оказывается) строго осмысленной конструкции рыскает небольшое бесформенное человекообразное существо, одетое поначалу в подобие курточки из звериных шкур. Ричард - Олег Ханов. Будущий король? Да господь с вами! И однако[?]

Потом существо несколько цивилизуется, а постановочный ход сработает: от динозавров, через хотя бы и неандертальцев – ну и так далее. Течение жизни в её основополагающих закономерностях. У них, у доисторических жителей, тоже ведь были свои разборки – между стаями, племенами, индивидами. И побеждал в этих разборках не обязательно – косая сажень в плечах, самый сильный и ловкий. Но обязательно тот, кто неповоротливыми своими первобытными мозгами ранее, однако, других добирался до некоего непременного правила, безошибочного жизненного кода.

Я видел сценических Ричардов, являвших собой мощную концентрацию зла, но оставался вопрос: почему не последнего разбора и значительного влияния люди склоняли перед этим злом головы? Исрафилов и Ханов ищут ответ. Разгадку безошибочного кода, непреложного правила, действительного на все времена, и получается вот что: умом не слишком сильным, но цепким и изворотливым, Ричард дошёл до понимания, что люди не последнего разбора не окажут ему должного сопротивления, потому что основные силы истратят на свары между собой, после которых у каждого из них рыльце окажется в пуху. Нужно только немного подождать, а там – бери их голыми руками и расставляй, как тебе надо. Или не расставляй, а просто спиши за ненадобностью.

В недавней премьере театра Российской армии «Царь Фёдор Иоаннович» речь шла о судьбе совестливого человека в бессовестном мире. Шекспировский спектакль в Оренбурге – о мире, который покинули последние совестливые люди, а остался Ричард со своим знанием безошибочного кода.

Что особенно замечательно в работе Ханова: его абсолютное зло разнообразно и многомерно, даже многокрасочно, если хотите. Он может быть страшен в гневе и будничен, принимая решение изуверское. Может быть совершенно убедителен в имитации доброжелательства и участия. А радость по поводу обретения наконец короны может продемонстрировать в таком ослепительно-уродливом танце, что только мороз по коже.

И ещё – почти детски наивное изумление: интригу запустил совсем простенькую, а человек попался, купился, о чём же он думал-то? Неужели опять о том, как обойти соседа по лестничной клетке? Один попался, другой купился, третий… И вот уже перед нами – толпа. Толпа людей, привыкших, притерпевшихся к злу в любых его проявлениях. Такова жизнь, а мы – сбоку, может, нас и не заденет.

Ох, заденет. Этот разнообразный изворотливый Ричард, если ему понадобится, проскользнёт в любую нору, заберётся в любую дырку.

Очень запомнились в этом спектакле Георг Бекингем и сэр Тиррел.

Респектабельный Бекингем Бориса Круглова – верный, надёжный соратник, однажды усомнился в абсолютной правоте Ричарда, всего только усомнился, о несогласии не могло быть и речи – и оказался за бортом: королю не нужны сомневающиеся, Не преуспел и Тиррел – обезьяноподобный бандит, согласившийся на убийство детей с готовностью, с охотничьим азартом: королю опасны идущие в злодеяниях дальше, чем он сам, а путь этот бесконечен. Зловеще-гротескная фигура Тиррела в исполнении Сергея Кунина до сих пор перед глазами.

Шекспировские злодеи кончают плохо: Ричард исчезает в дымных отсветах преисподней, и вместе с ним рушится созданная под стать ему многомерная, прихотливая сценическая конструкция: наступает время хаоса. И жутковатое ощущение: вдруг в этом багровом дыму, туманной неразберихе сделается, приоткроется чёрная дыра, а из неё высунется бандитская рожа, которую Ричард убрать не успел. А толпа покряхтит, почешется, да и начнёт прославлять – рожу. Дескать, куда денешься? А бесценный опыт веков и эпох, он нам зачем?

В книге «Воскресение Маяковского» Юрий Карабчиевский мимоходом замечает, что Маяковский мучительно завидовал драматургу Николаю Эрдману. Каких-либо доказательств этого весьма спорного утверждения не приводится, а для меня бесспорно вот что: два больших писателя, работавших в одно время и на, скажем так, одном жизненном участке, не могли не ощущать присутствия друг друга постоянно и остро, а о том, как и в чём выражалось это ощущение взаимного присутствия, можно только догадываться.

И «Клоп» Маяковского, и «Самоубийца» Эрдмана написаны в 1928 году, когда борьба с мещанскими, обывательскими настроениями была в самом разгаре, а как Маяковский относился к этим настроениям, и в частности, в пьесе «Клоп», – общеизвестно. Но вот в 1975 году выдающийся польский режиссёр Конрад Свинарский поставил «Клопа» в Национальном театре в Варшаве. Присыпкина сыграл выдающийся польский актёр Тадеуш Ломницкий. В финальных сценах спектакля волна сочувствия хлынула из зрительного зала на сцену: как же так, человека в клетку, за что? А Ломницкий–Присыпкин отчаянно рвался навстречу этой волне. Классический пример того, как создание художника оказывается объёмнее его первоначального замысла, а время выявляет этот объём, ранее незамеченный или недооценённый.

Эрдман, конечно, изначально сочувствовал своему Подсекальникову. Обывателю, по мере слабых сил стремящемуся сторониться бурных проявлений эпохи, что, наверное, и послужило причиной глухого запрета пьесы, во всяком случае, одной из причин. Но вот и Ярослав Смеляков, которого уж никак не упрекнёшь в недостатке гражданственности, написал, правда, значительно позже, в 1966 году:

Персонаж для щелкопёров,

мосэстрады анекдот,

жизни главная опора,

человечества оплот…

Не ваятель, не стяжатель,

не какой-то сукин сын –

мой приятель, обыватель,

непременный гражданин.

В общем, в связи с «Самоубийцей» есть над чем подумать, и режиссёр Владислав Константинов думает, а толчком для размышлений, не исключаю, было то обстоятельство, что в труппе вверенного Константинову Театра Русской драмы и комедии Республики Калмыкия, работающего в Элисте, есть актёр Александр Щеглов. Говорю это ответственно, потому что знаю Щеглова: более органичного исполнителя ролей «маленького человека» трудно себе представить.

Но Константинов и Щеглов пошли дальше моих ожиданий. В спектакле заслуживающий всяческого сочувствия маленький человек поднял голову и заявил – ни много ни мало – о своём праве быть самим собой, а не частицей толпы, кем-то куда-то ведомой. Тихий, всегда старающийся быть неприметным, с каким же достоинством произносит Щеглов–Подсекальников свои ключевые слова: «Вот я стою перед вами, в массу разжалованный человек, и хочу говорить со своей революцией»… А ему, кроме разговора с революцией на равных, что ещё-то нужно? «Тихая жизнь и приличное жалованье». Ну и чтоб ненароком в клетку не посадили – за нежелание быть разжалованным в массу. Заслуживает человек, чтобы эта скромная мечта воплотилась в реальность?

Ведь когда люди становятся толпой, когда их разжалуют в массу, случаются самые страшные катастрофы. Об этом и у Шекспира есть в том же «Ричарде». Сходятся, соединяются самые разные, предупреждающие, предостерегающие голоса, из самых разных сфер и эпох. Что же должно произойти, чтобы соединение это утратило актуальность, оставшись исключительно при историко-культурном интересе. А то неловко получается, неуважительно, хотя бы и по отношению к неандертальцам. Что же они, со своим опытом, промелькнули на земле бесследно, зазря?

Коммунальная кухня, коммунальная квартира, к стыду нашему до нынешних дней дожившая, – вот, кажется, идеальная питательная среда для «разжалования в массу».

Действие спектакля «Наша кухня» Самарского академического театра драмы имени Горького происходит в послевоенные годы, именно в этих местах человеческого обитания. Сценический текст – автор идеи Алла Коровкина, режиссёр-постановщик Валерий Гришко – основан на советских песнях, в своё время любимых и популярных. В своё время? Ну, ладно, у меня ностальгия, но как быть с неистово аплодирующими ребятами, которых в зрительном зале большинство? Спектакль этот – гимн коммунальной кухне тех лет, да простят мне музыковеды (песни, гимн) неточность терминологии. Сам я в коммунальной квартире не жил, о чём не жалею, однако у друзей бывал, и как же не помнить те кухонные посиделки – со свободными разговорами под немудрёную студенческую выпивку и закуску. И чувствовали мы себя тогда, в конце 50-х, не разжалованными в массу (у многих, правда, это потом прошло), а достойными участниками человеческого сообщества, которым помогает жить соседство таких же вот, не обезличенных.

Артистам из «Нашей кухни» в оперном театре, конечно, делать нечего, да и не надо им туда, у них своё, они владеют искусством в драматической композиции из массовых песен рассказать о человеческой судьбе, которой прониклись, напомнить об атмосфере, в которой эта судьба складывалась. Об атмосфере военных и послевоенных лет.

В правдивых и честных спектаклях, обращённых к тому времени, мы снова видим непременных граждан, которых так не хватает современной сцене.

В городе Кудымкаре Драматический театр имени Горького показал хорошую пьесу хорошего драматурга Владимира Гуркина, недавно от нас ушедшего, – «Саша, Ваня, с ними Римас». Началась война, мужики из уральской деревни ждут повесток, но узнают, что стали жертвами доноса и за ними вот-вот придут откуда следует. Что остаётся? Бежать… Туда, где поблизости формируется эшелон на фронт и можно записаться добровольцем. Война большая, фронт большой, попробуй, найди… Никто не помешает – Родину защищать. А дома остаются женщины – работать из последних сил во имя Победы, да ещё хранить домашний очаг, оберегать его от любителей строчить доносы и сводить счёты.

Главные исполнители в спектакле – Галина Кудымова и Анатолий Попов, назову их, а по справедливости надо было бы назвать всех – настолько получился ровный и сильный, а главное – верный по тону ансамбль. Не знаю, что говорил, что объяснял своим артистам режиссёр Сергей Андреев, но мера проникновения в человеческую сущность героев, в их жизненный контекст такова, что вспоминаешь великие спектакли Льва Додина по великой прозе Фёдора Абрамова. Театр ощутил своим то время, которое ни один из участников спектакля, наверное, не застал. В этом, извините за старомодность, – нравственная позиция, особенно существенная, когда граница между тем, что можно и что нельзя, что хорошо и что дурно – стирается до полного исчезновения. А здесь перед нами герои, которые понятия достоинства и моральных норм не формулируют, но поступают неукоснительно в соответствии с ними.

Кудымкар – город маленький и Стерлитомак – маленький город в Башкортостане. Маленькие театры маленьких городов делают большие – по внутреннему масштабу – спектакли.

Стерлитомакский театр драмы в постановке режиссёра Азата Зиганшина показал пьесу Флорида Булякова «Москва–Васютки» – для двух старых актёров. Супружескую пару, доживающую свой век в списанном вагоне на неприметной станции, играют Филарет Бакиров и Ниса Бакирова. И снова – какое-то магическое соединение с внутренним миром героев, когда мне, зрителю, говорят: они такие, иными быть не могут, а я, зритель, безоговорочно соглашаюсь.

Было у этих стариков, многое было – дети, война, работа – а теперь совершеннейшая обочина, ничего не осталось. Кроме нежности друг к другу и ясного ощущения, что за прожитое не нужно стыдиться, что всё у них в основном было правильно. Много это или мало?

Недавно узнал, что артист Филарет Бакиров скончался. Светлая ему память.

И опять Ярослав Васильевич Смеляков вспомнился.

Спервоначалу и доныне,

как солнце зимнее в окне,

должны быть всё-таки святыни

в любой значительной стране.

Приостановится движенье

и просто худо будет нам,

когда исчезнет уваженье

к таким, как эти, старикам.

Спектакли, о которых шла здесь речь, были показаны на театральных фестивалях «Навруз» в Уфе, имени Н.Х. Рыбакова в Тамбове, «Гостиный двор» в Оренбурге. Только сейчас, закончивши текст, обратил внимание: три театра из пяти упомянутых – имени Горького. Не поддались как-то недавней суете переименований. Хорошо, что не поддались. Лучшие сценические работы нашей провинции пробиваются к тем идеям и мыслям, к тем жизненным и художественным пластам, до которых в столичных театрах руки доходят всё реже.

УФА–ТАМБОВ–ОРЕНБУРГ

Фото: Фёдор Евгеньев

Он родился в городе Орджоникидзе (теперь Владикавказ) в семье легендарного иллюзиониста и просто не мог не продолжить династию. Но сначала будущий народный артист России закончил Московский инженерно-строительный институт имени Куйбышева по специальности инженер-градостроитель. На экзамене он мог по просьбе преподавателя вытащить из стопки билет с определённым номером. И в конце концов в 1961 году Эмиль Кио пришёл в аттракцион к своему отцу. И на манеж стали выходить два Эмиля Кио...

Про то, какой он блистательный артист и настоящий иллюзионист, написано немало. Поколения поклонников цирка не только у нас в стране, но и за рубежом аплодировали его искусству, теперь уже бабушки рассказывают внукам, как видели на арене самого Кио. Эмиль Эмильевич решился на, казалось бы, невозможное - он 16 лет (!) раскрывал тайны своих знаменитых фокусов читателям некогда популярного журнала "Юный техник" – его авторская рубрика «По ту сторону фокуса» была самой читаемой.

Дорогой Эмиль Эмильевич!

Поздравляю Вас, одного из представителей славной династии изве­стных иллюзионистов Кио, с 75-летием.

Ваши представления на арене цирков как в России, так и за рубежом радовали миллионы зрителей. Ваши фокусы, аттракционы «Кио» и по сей день остаются непревзойдёнными.

Дорогой Эмиль Эмильевич, в этот день хочу пожелать Вам здоровья, долголетия и огромной любви с удивительной, прекрасной женой – Иолан­той Николаевной Кио.

Ваша Наташа Парамонова,

генеральный директор «Яуза-Фильм»

«ЛГ» и её читатели с радостью присоединяются к многочисленным поздравлениям с юбилеем!

Теги: Юбиляция

Ровно 400 лет назад, 21 июня 1613 года (11 июля по старому стилю) златоглавый, богатырский Успенский собор Московского Кремля выглядел торжественно, как никогда. Венчался на царство первый государь из новой династии - Михаил Фёдорович Романов. Это событие не воспринималось бы сегодня с такой остротой, если бы Романовы продержались на престоле не дольше Годуновых или Шуйских. Но династия правила на Руси триста лет и три года. Воистину большое видится на расстоянии. История через века подтвердила великое значение того летнего московского дня.

Наш собеседник – Евгений ПЧЕЛОВ, кандидат исторических наук, заведующий кафедрой вспомогательных и специальных исторических дисциплин ИАИ РГГУ, исследователь истории русских династий.

– Евгений Владимирович, какой была предыстория этого события?

– Начать следует с другого юбилея, уже прошедшего. 3 марта 2013 года по новому стилю или 6 марта по старому исполнилось 400 лет со дня избрания на царство Земским собором Михаила Фёдоровича Романова. Начиная с 1613 года Романовы были правящей династией России – с их именами связано укрепление Московского царства в XVII веке и создание Российской империи, период которой стал одним из высших взлётов российской государственности, а сама Россия – полноправной и значимой частью европейской цивилизации. 400-летие восшествия на престол Романовых – это и юбилей одного из самых величественных и блестящих периодов в истории России.

– И Руси Московской, откуда родом наши монархи[?]

– Романовы – старинный род московского боярства, истоки которого восходят к первой половине XIV века. Самый ранний предок Романовых – Андрей Иванович Кобыла, служивший Семёну Гордому, старшему сыну Ивана Калиты. Таким образом Романовы связаны с родом великих московских князей. Это, можно сказать, "коренной" род московской аристократии. Более ранние предки Романовых до Андрея Кобылы летописным источникам неизвестны.

Уже много позже, в XVII–XVIII вв., когда Романовы находились у власти, возникла легенда об их иноземном происхождении, причём легенду эту создали не сами Романовы, а их однородцы, то есть потомки родов одного корня с Романовыми – Колычёвы, Шереметевы и др. По этой легенде предок Романовых якобы выехал на Русь «из Прус», то есть из Прусской земли, населённой когда-то прусами – одним из балтских племён.

Такие легенды о выездах предков из других стран были обычным делом в среде русского дворянства. Конечно, никакого реального основания эта легенда под собой не имеет. Так что ранее XIV в. родословная Романовых не простирается.

У Андрея Кобылы было пятеро сыновей – Семён Жеребец, Александр Ёлка, Василий Ивантей, Гаврила Гавша и Фёдор Кошка, четверо из них оставили большое потомство, от которого пошло несколько известных русских дворянских родов, таких как Шереметевы, Колычёвы, Боборыкины, Лодыгины, Коновницыны, Епанчины, Неплюевы, Яковлевы, Сухово-Кобылины и другие. Так что среди потомков Андрея Кобылы есть и митрополит Филипп (Колычёв), убитый при Иване Грозном, и петровский фельдмаршал граф Борис Петрович Шереметев, и генерал Пётр Петрович Коновницын, и изобретатель электрической лампы накаливания Александр Николаевич Лодыгин, и драматург Александр Васильевич Сухово-Кобылин, и писатель и общественный деятель Александр Иванович Герцен, и многие другие выдающиеся люди. От младшего сына Андрея Кобылы Фёдора Кошки происходят Романовы.

Потомки Кошки находились на службе у московских князей, занимая значимое положение при дворе. Более того, Кошкины породнились и с некоторыми ветвями династии Рюриковичей.

Ко времени Ивана Грозного собственно фамилия Романовых ещё не сформировалась, потомки внука Фёдора Кошки – Захария Ивановича, прозывались Захарьиными, его сын Юрий был отцом Романа Юрьевича Захарьина, а уже от имени Романа образовалась фамилия Романовы. По сути, это всё были родовые прозвища, происходившие от отчеств и дедичеств. Роман Юрьевич Захарьин, которого часто и совершенно неверно называют боярином (этого чина он не имел), был отцом Анастасии Романовны, в 1547 г. ставшей первой женой Ивана Грозного. Это был очень важный брак, поскольку Анастасия Романовна стала первой русской царицей.

– Романовы приблизились к престолу?

– После смерти Ивана Грозного престол унаследовал его сын от царицы Анастасии – Фёдор Иванович. Дядя нового царя, воевода Никита Романович Захарьин-Юрьев, стал одним из пяти своего рода регентов Московского государства, составивших верховную думу при царе Фёдоре, не слишком способном к самостоятельному правлению. Однако Никита Романович вскоре скончался в иночестве и старшими в роду Романовых оказались его сыновья – двоюродные братья Фёдора Ивановича, среди которых выделялся Фёдор Никитич Романов, впоследствии московский патриарх Филарет, отец Михаила Фёдоровича.

Ещё при жизни царя Фёдора Борис Годунов, который был его шурином, т.е. братом жены, царицы Ирины, оттеснил от государственного управления всех своих возможных конкурентов, а когда сам стал царём, жестоко расправился с родом Романовых. по ложному навету Романовых обвинили в злом умысле на жизнь царя. В монашество были пострижены родители Михаила Фёдоровича, его дяди отправлены в заточение в дальние места, а сам Михаил, который был тогда ещё маленьким мальчиком, тоже оказался фактически в ссылке на попечении своей тётки. «Реабилитировал» Романовых только царь «Дмитрий Иванович», то есть Лжедмитрий I, продемонстрировавший «любовь» к своим «родственникам».

В событиях Смуты Романовы играли существенную роль. Отец Михаила Фёдоровича Филарет возглавлял великое посольство к королю Речи Посполитой Сигизмунду III с приглашением его сына Владислава на русский престол. Иван Никитич Романов по прозвищу Каша входил в состав так называемой Семибоярщины (сам этот термин появился только в XIX веке) – боярского правительства, образованного в Москве после свержения с престола царя Василия Шуйского. Михаил Фёдорович тоже находился в Москве в период так называемой польско-литовской «оккупации» и пережил все бедствия и голод за осаждёнными кремлёвскими стенами.

После того как Кремль был освобождён силами земского ополчения во главе с князьями Трубецким и Пожарским – это ополчение часто и не вполне корректно называют ополчением Минина и Пожарского, хотя Минин, при всей важности его роли, не являлся руководителем ополчения, – мать Михаила Фёдоровича увезла его в Костромской уезд, где у неё были владения. Оттуда Михаил Фёдорович и был призван совершенно неожиданно для себя на московский престол.

– Почему Земский собор 1613 года избрал на царство именно Михаила Фёдоровича?

– Всё складывалось непросто, нелинейно. На соборе звучали имена нескольких претендентов. Практически сразу были отвергнуты: сын Марины Мнишек и Лжедмитрия II – Иван, прозванный Ворёнком (несмотря на то что Марина была вполне законной русской царицей, она считалась женой самозванца, об этом помнили). Были отвергнуты иностранные принцы – Владислав (сын короля Речи Посполитой Сигизмунда III), призванный на русский престол Семибоярщиной, и Карл-Филипп, сын шведского короля, претендент на престол занятого шведами в ходе Смуты Новгорода...

– Серьёзные претенденты, между прочим. Среди сторонников Карла-Филиппа мы с удивлением видим героев победного ополчения…

– Оба принца были настоящего царского «корня», но участники собора всё-таки решили выбирать царя из представителей русских родов.

Причиной этого было не столько то, что Михаил Романов был совсем юным человеком (на тот момент ему исполнилось 16 лет), которым можно было бы управлять, или что он стоял вне боровшихся за власть придворных группировок, сколько родственная связь Михаила Фёдоровича и Романовых с царём Фёдором Ивановичем. Вот на это обращали внимание. Фёдор Иванович считался тогда последним «законным» московским государем, по­следним представителем настоящего царского «корня».

Его личность и время правления идеализировались, а сам он воспринимался символом той прерванной традиции, к которой и следовало вернуться теперь. Недаром зем­ское ополчение чеканило монеты с именем Фёдора Ивановича, к тому времени уже 15 лет как умершего. Михаил Фёдорович был племянником царя Фёдора – он являлся своего рода «реинкарнацией» Фёдора, продолжением его эпохи. И хотя прямого родства с Рюриковичами у Романовых не было, большое значение имели как раз свойственные и родственные связи через браки, своего рода родство «горизонтальное» – что называется, ближний родственный круг семьи. Прямые же потомки Рюриковичей, будь то князья Пожарские или князья Воротынские, не воспринимались как часть царского рода, а только как подданные царской династии, своим царским статусом возвысившиеся над своими однородцами.

Именно поэтому Романовы и оказывались наиболее близкими родственниками последнего из московских Рюриковичей, а старшим среди потомков Никиты Романовича (не по возрасту, а по генеалогической принадлежности к старшей ветви) был именно Михаил Фёдорович.

– Вот почему так важен для русской монархии образ царицы Анастасии – она стала символом легитимной преемственности династий… Получается, образы прошлого до­влели над выборщиками?

– До сих пор конкретная история выборов царя на Земском соборе 1613 года не вполне ясна. Однако, судя по свидетельствам ряда источников, исход выборов решили не столько знатные бояре, сколько представители более низких социальных слоёв, в том числе казаче­ства, бурно поддержавшего Романовых и Михаила. Таким образом, Михаила Фёдоровича с полным правом можно назвать «всенародным» царём.

– Апофеозом избрания нового царя должен был стать древний византийский обряд, без которого не быть правителю «помазанником Божиим»…

– Церемония венчания Михаила Фёдоровича на царство проходила в Московском Кремле 11 июля 1613 года – по старому стилю, разумеется. Показательно, что она стала своего рода некоторым «примирением» других претендентов. В ней участвовали «главные герои» предшествующих событий. Дядя нового царя и его ближайший родственник Иван Никитич Романов, входивший в Семибоярщину, держал блюдо из-под царского венца. Князь Трубецкой, возглавлявший Земское ополчение, то есть правительство, освободившее Москву, нёс царский скипетр. Князь Пожарский, второй глава земского правительства, – державу. А князь Мстиславский, глава правительства «переходного периода» и старший боярин в Думе, выполнял самую почётную роль – он осыпал нового государя золотыми монетами. Так был достигнут окончательный «консенсус» вокруг фигуры Михаила Фёдоровича. С консолидации тогдашнего общества вокруг неё и началось более чем трёхсотлетнее правление династии Романовых.

Вопросы задавал  Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ

Писатель-историк Александр Торопцев

Книжный рынок наводнён научно-популярными книгами для школьников. Но среди них немного таких, которые мы, учителя, с благодарностью используем в работе. Традиции Александры Ишимовой и Анатолия Митяева в наше время развивает историк и писатель, о котором мне хотелось бы рассказать[?]

Историю он полюбил с детства и накрепко, читал запоем, без всякой системы, записывая всё, что считал интересным и увлекательным. Да он и сейчас живёт по принципу "что мне сейчас интересно". Язык его изложения точен, ярок и эмоционален.

«Человек - существо внимательное, наблюдательное, обучаемое. Главным, самым мудрым учителем его есть и будет природа. Она щедро снабжает думающих людей информацией, которую человек, и только человек способен систематизировать, осмысливать, использовать для важных выводов и открытий».

«Мировая история представляет собой симпатичный канат сплетений из разных по цвету, длине, толщине и прочности исторических нитей…» – считает Александр Торопцев.

Восприятие окружающего мира в системе Торопцева вмещает в себя видение взрослого и ребёнка одновременно, это прекрасно отображено в его книге «Педагогика гениев» и в серии книг «Ребёнок в главной роли».

Уже осуществив детскую мечту, став преподавателем, Торопцев посчитал своей главной задачей увлечь современных подростков не только мировой историей, а могучим человеческим духом, исторической личностью, героикой, а следовательно, и подлинной справедливостью. Эта идея породила книгу «1000 великих воинов». Ведь сказочное ощущение наивысшей справедливости у неординарных людей, вошедших в мировую историю, – наивысшее. Какая в этой задаче ощущается сила единения с предками, сила духовного стяжания и сразу вспоминаются заветы Александра Суворова: «Возьми себе в образец героя древних времён, наблюдай его, иди за ним вслед, поровняйся, обгони – слава тебе!»

Не секрет, что духовный фундамент, заложенный в период становления личности, является его основной составляющей, жизненным корневищем. Многое передаётся по наследству, и только лишь время способно омывать и размывать эти исторические громады.

Только в таком духе воспитываются истинные патриоты и государственники, сыны Отечества. Только на исторических примерах величайшего самопожертвования можно возродить дух победителей искажённый, но – верим! – не утраченный в сегодняшней России.

Наглядным примером пробуждения в подрастающем поколении духа победителей является книга Торопцева «Победители: История Великой Отечественной войны 1941–1945 годов».

Мы то и дело встречаем бодрых говорунов, которые рассуждают о поднятии патриотического духа, выдвигают свои концепции патриотического воспитания молодёжи, а в это время русский историк Торопцев без политиканства работает на благо страны, на благо величайшей идеи возрождения могущественного государства. Руководствуясь обострённым инстинктом национального самосохранения, Торопцев воспитывает новое русское поколение, которому будет по плечу оградить великую многовековую историю России от любых посягательств. И это во времена искажения духовного лика России, падения национального достоинства, осквернения культуры, во времена потребности нравственного очищения. И как не вспомнить А.С. Пушкина: «Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя… но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой какой нам её Бог дал».

Историк и талантливый популяризатор исторического знания Александр Торопцев трудится во времена дефицита квалифицированных преподавателей в учебных заведениях всех уровней. Качество самого преподавания, равно как и уровень познаний нового поколения, чревато национальной катастрофой. И как хочется озадачиться вопросом: кого и как мы воспитываем и обучаем?!

В этой пагубной ситуации Торопцев пытается завлечь в процесс изучения истории Отечества людей всех возрастов и социальных групп, вне зависимости от религиозной конфессии… Кажется, подобной неслыханной иллюзией может озадачиться мечтатель вселенской значимости или человек, собравший в себе три ипостаси: историю, философию и фольклор, мир легенд. Ведь в первую очередь именно нам, представителям православной цивилизации, завещал Василий Ключевский: «Без знания истории мы должны признать себя незнающими, как и зачем мы пришли в мир, как и для чего в нём живём, как и к чему должны стремиться».

Впечатляет одно лишь простое перечисление книг Торопцева, которые помогают нам в работе со школьниками: «История Руси-России», «Рождение образа настоящего рыцаря», «Противостояние Севера и Юга Европы. 2,5 тысячи лет», «Двенадцать подвигов России», «Истории первопроходцев России», «История Московской земли», «Святой Георгий Победоносец»… Увлекательные книги, приучающие не только к патриотическому осмыслению Отечества, но и к научному познанию мира.

После выхода в свет энциклопедии «Мировая история войн» Торопцев загорелся неистовой идеей создания «Периодической исторической таблицы». Эту важную работу, к сожалению, Александр Петрович, по собственному его признанию, не в состоянии осилить без соавторов.

Как не упомянуть о Торопцеве – составителе словарей, два из которых уже вышли в свет. Но нашему историческому страннику мало и этого, он мечтает о словаре исторических выражений, о словаре крылатых фраз. Школа ждёт такую книгу! Представляете, скольких подростков можно пристрастить к изучению истории, вооружившись афоризмами?

И сегодня Торопцев тонко чувствует и знает по собственному опыту преподавателя, насколько низок уровень познания истории Отечества у нового поколения. Но ещё на более низком уровне – географические познания. Именно поэтому Торопцев мечтает о составлении «Географической истории». Он расскажет миру не только о Волге и Ниле, Янцзы и Рейне, но и о родной Рожайке. Планирует написать сравнительное описание истории Римской и Московской империй, которые, по выражению самого Торопцева, являются величайшими «историологическими близняшками». Идею Торопцева я изложил на одном из уроков – и у старшеклассников загорелись глаза.

Нам, школьным учителям, новые книги Торопцева просто необходимы! Как необходим и серьёзный разговор о проблемах изучения истории на страницах «Литературной газеты».

Аркадий Минаков. Русская партия в первой четверти XIX века. - М.: Институт русской цивилизации, 2013. – 528 с.– 2000 экз.

Перед нами фундаментальное научное исследование – и можно только порадоваться, что ему дали издательский ход. Мало кто сегодня рискнёт предложить книжному рынку научный текст на полтыщи с лишком страниц. Но для тех, кто увлечён историей русской мысли, кто не обедняет себя высокомерием по отношению к мудрости предков, книга Минакова – обязательное чтение.

Зададимся вопросом: нужна ли была Российской империи русская партия? Не ломились ли они в открытую дверь? Читаем: "Прежде всего они противостояли наиболее распространённой тогда форме западничества – галломании, безудержному подражанию части тогдашней русской элиты французским культурно-языковым моделям, ведущим к распаду национального самосознания".

Угроза утраты культурного суверенитета в начале XIX века не была иллюзорной. Именно тогда мы получили элиту, говорящую по-французски и отчасти мыслящую по-польски. А уже к середине века Россия располагала великой литературой, национальной школой в музыке, живописи, театре, в математике[?] За это приходилось бороться с горячими сторонниками иностранщины. А помогли становлению национальной светской (церковная-то давненько существовала, но её влияние сокращалось) культуры в России те самые представители русской партии. Они и собственных ниспровергателей вырастили.

Им удалось накрепко связать идею самодержавия и православия с идеей народности. А ведь монархия вполне могла бы сделаться и космополитической – примеров тому в истории Европы немало.

Пожалуй, лучшие страницы книги по­священы анализу идеологии двух столпов русской партии того времени – Г.Р. Дер­жавина и А.С. Шишкова. Ценнейших наблюдений здесь немало! Чрезвычайно запутанная идеологическая подоплёка наполеоновских войн – это урок для тех, кто воспринимает исторический процесс как некий монолит. А в реальности единая песчинка может поменять мозаику!

Пиком влияния русской партии автор резонно считает время правления императора Николая I. Чего же не хватило этим талантливым и здравомыслящим людям для того, чтобы их отношение к самодержавию, Родине, к имперской политике побеждало и в 1860-е годы? Почему в новом поколении Державиных и Шишковых всё-таки не нашлось? Патриотизма хватало, но симфония личности и государства пропала, слабело и героическое начало… Захотелось сомнений и метаний. И вовсе не «сосредотачивалась» Россия после Парижского трактата, скорее – наоборот. Почему? Арифметического ответа тут быть не может, но сценарий воплотился знакомый и по другим эпохам истории России.

Из книги о русской партии вы узнаете, когда зародилась в России «гидра олигархии», как удалось одолеть галломанию, как удалось патриотам создать идеализированную версию русской истории с пантеоном героев.

А. АЛЕКСАНДРОВ

Шутят все. На всех теле- и радиоканалах. Оппозиционных и неоппозиционных. Есть каналы, на которых, кажется, только и делают, что шутят: ТНТ, "Перец", СТС, новый канал «Пятница»[?] Надрываются от смеха социальные сети - стебаются надо всем. Есть ли альтернатива глумливому электронному ржанью?

Интернет-телевидение – это территория мысли. Изгнанная из официального ящика, мысль человеческая здесь закрепилась и обживается. Здесь видишь людей, которых достали «либеральное» мракобесие и капитуляция, прикрытая державной риторикой. Здесь опровергается ложь, предъявляются факты, но главное – идёт мировоззренческий поиск.

И невозможно не видеть растущую волну ненависти к этой альтернативе со стороны тех, кто топит мир в пошлости.

Работают люди: листают ветхие книги и всматриваются в наш бессмысленный мир. Они ищут идею и стремятся дать опору русскому мужику – чтобы он не квасил, страдая от тоски неразгаданной, не дрался дома с женой, а видел звёзды и горизонты.

Очень хочется, чтобы у мыслителей наших всё получилось складно и вдохновляюще, потому что нет ничего печальнее, чем мир без надежды.

На самом деле национальная философия уже существует. Просто пока её не оформили в потрясающие слова. Пламенные беседы и толстые книги ещё не сжаты до нескольких горящих страниц.

Большая страна ждёт великого слова. Его ждёт мелкий и средний бизнес. Его ждут выжившие крестьяне и рабочие, недобитые учителя и учёные, а также служащие, томящиеся в застенках всевозможных контор. Его ждут дальнобойщики, челноки и гастарбайтеры, приехавшие сюда с намерением стать русскими. Всем им тяжело, неуютно и душно. Им неохота жить безыдейно и тупо. Им хочется ощутить то, что в их жизни и заботах есть смысл. Но больше других ждут великого слова стёбщики.

Стёбщики – это слуги антиэлиты, развивающие инфернальную журналистику. Это убийцы смысла. Не стоит их путать с сатириками, под которых они упорно косят. Все сатирики что-то отстаивали. Твен боролся с духом растления старой Европы, грозящим его юной Америке. Гашек ненавидел капитализм и сражался за новый мир против белых и белочехов. Зощенко показывал мелочь, дребезжащую в душе обывателя. Ильф и Петров противостояли идиотизму и косности, переживая за социализм и желая, чтобы он обновлялся. Очень сложно обстояло с Аверченко. Он метил в яростных большевиков, а попадал в трепетных русофилов, которые, сидя по кабакам, пропили и проболтали Россию. С Булгаковым оказалось ещё сложнее. Не верил он в будущий рай, но соревноваться в сатирических формах хотел. Поэтому бил по тому, что его лично достало – хамству и торжеству хама.

Эти ничем похожим не озабочены. Им глубоко параллельны и русский мир, и русские смыслы. Даже сатирическое соревнование. Им мила одна пустота. Они несут философию твари как философию раскрепощения и превращают журналистику в чёрт знает что.

Стёбщики всегда били по скрепам. Раньше – по КПСС. Нынче – по РПЦ. Один тут взялся стебать патриарха. Ржёт, что к патриарху приходит Бэмби. Вот интересно, кто приходит к нему самому? Фредди Крюгер?

В 90-е годы ребята с невиданным рвением выполняли поставленную задачу. Это было время стёба без берегов. Сегодня их бизнес не процветает. Всё выстебано, талант применить не к чему. Заказы перепадают не по специальности: состряпать заметку жалкую или дать пинка тому, кто выпал из элитной обоймы. Сегодня это стареющие животные мира московской прессы, которые томятся и опасаются, что стали никому не нужны.

В отсутствие дела стёбщики раскормили лица, обленились, притухли. Им уже всё не в радость. Вот если бы протрубил рог и позвал на великую битву! Вот тогда бы они очнулись, вытрусили знамёна и в последний раз по-настоящему напряглись. Тогда бы вернулся привычный азарт – как в старые добрые времена, когда долбали по красным, белым и всему святому на свете. Тогда бы настала полоса радости, вспоминать о которой будет приятно до конца дней.

Они, конечно, дождутся. Как только прольётся слово, тут же протрубит рог. Мумии оживут, помолодеют, исполнятся вдохновения и вступят в свой закатный окончательный бой. Начнётся такое мочилово, какого ещё не бывало.

Мечта стёбщиков – стать элитариями. А это возможно в одном только случае: если выяснится, что без них смыслы возвращаются в жизнь, без них страна избавляется от паразитов. В 90-е стёбщики старались вовсю, но в элиту желанную не попали. Им дали денег, должности, похлопали по плечу и закрыли дверь перед носом. Оставили в качестве коллективного бронепоезда «на зап[?]сном пути». Теперь они свой шанс не упустят. Они же догадываются о том, чем заняты господа. Создаётся гностический клуб. Ничем другим вакханалия русского бизнеса кончиться и не могла. Это естественное устремление тех, кто воспринимает бизнес как оргию. Стёбщики потребуют членства в элитной ложе и получат его. Не нужно быть медиумом, чтобы это увидеть.

Работают люди: спорят, соединяют, осмысливают, а потом вынырнет шваль, скорчит рожу, оскалится и ничего не оставит от слова живого, кроме скелета обглоданного. И ясно, что гром не грянет и танки Т-34 не сойдут с постаментов, чтобы передавить эту кодлу стебущуюся.

Биться с ней способна только сатира, а кто её развивает? Если либеральная пресса лепит из стёба оранжевые фугасы, то дер­жавная сатиры стесняется. Она мелькает и тонет в потоке суровой мудрости и отеческих назиданий. Где-то сатира полностью изгнана юмористикой. Где-то делают вид, что на дворе – 80-е годы. В легендарных отделах сидят люди «раньшего времени», жрут и песни поют, как братья Яковлевичи вокруг бочки с капустой. Реформировать такие отделы можно только с помощью бензопилы.

Неудобно сегодня заниматься сатирой. Тревожно. Это же штука опасная. Нарисуешь портрет нувориша, а спонсор твой прочтёт и обидится. Покажешь власти, к чему ведут её фокусы с ВТО, ЮЮ, ГМО, и не видать тебе тульских пряников, присылаемых фельдъ­егерской почтой. Изобразишь кукловода из продажных спецслужб, и к тебе вышлют для душевного разговора бойца спецназа. Тронешь секту безумную, и зомби начнут ломиться в твой дом. Скажешь, что Запад стал похож на пиратский архипелаг, и не видать тебе въездной визы. Попробуешь отогнать от школ педофилов, и тебя объявят врагом прогрессивного человечества.

Сатира лишает статуса, спокойной жизни, друзей. Она несёт одни неприятности, поэтому никто не спешит с нею соединиться. Она не входит в культурный канон. А значит, судьба у страны незавидная.

Культура, лишённая само­иронии, не выводящая шлаки, не находящая упоения в бою, неизбежным образом бронзовеет. Она рождает банальный хмурый официоз: вместо живых людей создаёт истуканов, а живые слова подменяет речугами. Она сажает себе на шею начальников-держиморд и, сверкая тапочками, бежит от подлинности, сложности, дер­зости. Она страшится неловких движений, которые могут обрушить культы, и скатывается на уровень праздничного концерта ко Дню милиции. И она неизбежно дрейфует в китч.

Мы же видели, как это было. Трилогия «Неуловимые мстители» – это метафора деградации советской культуры. В первом фильме была драма, приправленная китчем для остроты. Во втором был китч, приправленный драмой для сострадания. А в третьем – один кривой, чудовищный китч.

Сегодня всё повторяется. Дилогия «Утомлённые солнцем» – это путь от подлинной драмы к китчу слезоточивому. Ещё один шаг и – привет. Выйдут на широкий экран «Утомлённые солнцем-3», и «ку-ку, Гриня!», допрыгались.

Мёртвый официоз – это подарок для диверсанта. Стебать тухлые культы, рисовать карикатуры на истуканов, пародировать речи надгробные и представляться героем, свободным от жалких, вонючих догм, – в этом великое счастье стёба. Да если ещё подгоняются бабки, да окружают журналистки жеманные, да приколы убойные тиражируются и сотрясают весь мир… Ну просто нет жизни слаще.

А потом страна, где резвятся стёбщики, умирает. Смеховая культура отстебала Советский Союз со всеми его танками и шпионами. Она отстебает и Россию сегодняшнюю со всей её свежей бронзой и фасадной риторикой. Если смеховая культура отдана на откуп козлищам, то забудьте, господа, про грядущее национальное государство. Как забудьте, товарищи, и про СССР 2.0. Что бы там ни слил[?]сь гармонично в умах мыслителей, цена этому будет невелика.

«Душу брось да растопчи. Мы слюною плюнем. А заместо той свечи кочергу засунем»…

Смеху гибельному, господа-товарищи, противостоит только смех воскресительный. Трактатами мудрыми, речами пафосными от стёбщиков не отбиться. И молитвы не помогут, увы. Не канут козлищи, даже если их разом все святые отцы проклянут.

Только смех их обезоружит. Только смех (тот, что сквозь слёзы) и культы, и культуру, а с ними и мир наш зыбкий убережёт.

Говорят, что смех убивает бога. Но разве бога так легко укокошить? Если смех убивает высшее в отдельно взятой душе, значит, душа к этому предрасположена. Значит, в ней, возможно, и не было бога этого никогда.

Говорят, что смех убивает страсть, включая страсть историческую. Но разве можно убить то, что основано на любви? Создать гнилую среду, где колёса истории забуксуют, возможно, а страсть по истории уничтожить слабó. Она всегда будет жить и нарастать в катакомбах.

Соединить смех и веру, смех и любовь, смех и слово – неслыханно трудно, но в то же время потрясающе интересно, важно, волнительно. Это, без всяких сомнений, путь к новому человечеству, устремлённому к звёздам через тернии издевательств, через эти шипы Танатоса.

Сегодня сатирику открывается неслыханный путь. Он впервые свободен: от указаний, догм, гонораров. И это не может не вдохновлять.

Он впервые один. И это не может не беспокоить.

Целое стадо козлищ смотрит на него с удивлением. Оно не может понять, почему кто-то всегда лезет в драку за то, что невозможно сожрать? Почему никак не выходит вытоптать всё до конца? И зачем на этой странной земле всегда возрождаются слово, страсть и надежда?

Инна Ермилова. Экран любви и тревоги. Секреты мастерства на полях биографии. - М.: ЗАО Издательство "Аспект Пресс", 2013. – 223 с. – 800 экз.

Инна Ермилова написала книгу о любимых: работе, людях, стране. О том, как она попала на ТВ, об учителях, замечательной Нине Кондратовой, об уникальной советской дикторской школе. О том, какой была программа «Время» и каким было время. О тех передачах, которые довелось вести, о коллегах и друзьях. Об учёбе во ВГИКе, о создании телекомпании «Полюс», о сделанных документальных фильмах и передачах о детях и для детей, об уникальном прямом эфире с Северного полюса[?]

Приведём некоторые отрывки.

"Новая экранизация «Седьмого спутника" Б. Лавренёва - стилистически прямая противоположность предыдущей (1967) с её жёсткой чёрно-белой документальностью. Геннадий Полока – один из самых парадоксальных интерпретаторов советской классики – и здесь верен себе. «Око за око» – это яркое игровое действо, где условно всё – и простран­ство, и персонажи-маски. Всё, кроме излюбленного героя его кинематографа – Дон Кихота: рыцари Полоки идут в бой за человека непременно с открытым забралом.

Евгений МАРГОЛИТ, историк кино

О РОДИНЕ И О СЕБЕ

– Как автор, горжусь тем, что картина «Око за око» снята на высочайшем техническом уровне, и радуюсь актёрским удачам. Например, исполнитель главной роли Михаил Пахоменко, как и весь актёрский ансамбль картины, был отмечен главной премией фестиваля «Созвездие», где награды присуждают сами артисты. Думаю, что и зрителям будет кого полюбить на экране без упрёка авторов в исторической необъективности картины.

– На ваш взгляд, религиозный постулат «око за око» актуален сегодня – во время возрождения православных храмов и традиций?

– Картина «Око за око» вызвана той ситуацией, в которой оказалось наше современное российское общество, – на грани социального взрыва. И я размышляю в картине: почему так происходит. Ведь противоречие между бедными и богатыми нарастает, и наше общество разделяется всё больше. Я – против острого социального противостояния, против использования истории в интересах политиков. Например, ни к чему хорошему не приведёт тотальное искажение советского периода истории, изъятие из школьной программы произведений Шолохова, Фадеева и других советских писателей. На фоне настойчивой шумихи либералов, которые настраивают народ против чиновников, кажется, что «дело пахнет порохом»! Ведь мы – один народ с великой историей и культурой, которую в очередной раз нельзя «разрушать до основания», как было с царской Россией. Даже с точки зрения рыночной экономики к советскому прошлому нашей доперестроечной России надо бы относиться по-хозяйски, осмысливая уникальный опыт прошлых достижений. Всё-таки СССР был второй сверхдержавой мира, которая в тяжелейшие годы Великой Отечественной войны смогла перестроиться и по экономическим показателям превзойти фашистскую Германию, на которую тогда работала вся Европа. А сейчас как развивается отечественное производство? Если говорить о нашей киноиндустрии, то если есть где худо-бедно создавать картины, показывать их негде. Нет государственных кинопрокатных компаний. Для страны это большое упущение серьёзного идеологического арсенала.

– Ваша самая первая картина называлась «Чайки над барханами». Как прошёл дебют? Ведь когда вы начинали в конце 50-х, в кинематографии активно работали великие режиссёры – Герасимов и Пырьев, Козинцев и Ромм.

– Да, великие мастера были ещё в строю, а я снимал своё первое кино на туркменской киностудии, в пустыне Каракум. Тогда стояла страшная жара – 56 градусов. Местные жители отказывались работать в таких условиях. Согласились бывшие зэки и некоторые российские актёры. Один из них – Коля Пастухов, за что я ему и по сей день крайне благодарен. Нынче Николай Пастухов – народный артист СССР, а тогда шёл 1959 год, мы были никто, работали как проклятые, но отснятый материал картины вызвал у туркменского руководства бешенство, и картину закрыли. Я написал жалобу министру культуры Екатерине Фурцевой. Она собрала худсовет. В него входили все корифеи нашего кино под председательством самого Ивана Пырьева. Когда они посмотрели материал, я начал было оправдываться перед ними за некоторые свои недоделки, переделки. Помню, как они внимательно слушают, а Пырьев и говорит: «Прекрасный материал! Чего ты тут стоишь, извиняешься. Я вообще считаю, что сегодня в кино родился второй Эйзенштейн!» Но представителей туркменского руководства резюме худсовета не остановило, и они сфабриковали против меня дело по «рокотовской» статье. Был такой знаменитый валютчик, которого расстреляли в 60-м году за то, что умудрился в Стране Советов сколотить капитал в несколько миллионов долларов. И мне приписали нецелевые растраты денежных средств, и пошло-поехало! А по этой статье грозило 15 лет лишения свободы или расстрел... Но мой адвокат обратился за помощью к Пырьеву. Иван Николаевич вместе с Екатериной Фурцевой написали письмо Генеральному прокурору СССР Роману Андреевичу Руденко. И вот моим «защитником» стал легендарный человек, который выступал обвинителем со стороны СССР на Нюрнбергском процессе. Только через год, уже после его вмешательства, моё дело было прекращено за отсутствием состава преступления. А вели его целых три следователя! Хотя один из них был вроде бы нормальный человек, с пониманием – везде, даже там, есть люди приличные.

– [?]ы долго были, что называется, невыездным.

– Да, меня долго не выпускали за границу. Был невыездным. Уже после того как вышла «Интервенция», меня пригласили сниматься в совместную картину, и я выехал в Германию. Партийные органы предупреждали меня, что вести себя за границей надо надлежащим образом. В ответ на это я стал вести себя вызывающе: гулял по ночным ресторанам, а вместо своего номера мог заночевать в общежитии хореографического училища. Но иностранная часть нашей съёмочной группы меня любила и уважала. Помню, как помимо официальной зарплаты мне иногда давали неофициальные премии – конвертиком в карман: зарубежные коллеги знали, что государство отбирает валюту у советских артистов. И всё-таки свои первые честно заработанные марки я так никому не отдал.

– По своим политическим убеждениям сегодня вы – более консерватор или либерал?

– По убеждениям меня можно считать, наверное, социал-демократом. Я – за порядок в государстве и в то же время за права человека при наличии сильного государства. Думаю, что если бы наша власть была жёстко нацелена на создание такой системы, всё могло бы получиться.

Я добивался внимания к проблемам. Однажды послал телеграмму Первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущёву по поводу состояния ВГИКа, которое тогда никак не соответствовало требованиям времени. Это был 1957 год. Мне было 27 лет. Делегацию кинематографистов во главе со мной принимал секретарь ЦК КПСС по идеологии Д.Т. Шепилов и заведующий отделом культуры Д.А. Поликарпов. В результате нашего обращения ВГИКу начали строить новое здание, учебную студию, разрешили снимать дипломные фильмы на производстве.

УДАЧНАЯ «ИНТЕРВЕНЦИЯ»

– Из советской политической элиты с кем-то дружили?

– Когда в 1971 году Олег Видов женился на родственнице Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева, я был приглашён на свадьбу в их семью. Сам Брежнев не присутствовал – лежал в больнице: его периодически беспокоили последствия ранений. Но время от времени обращался к нам по радио. За праздничным столом хозяйничала супруга Брежнева, и вдруг она произнесла тост в мою честь, хотя я находился в компании знаменитых коллег: Сергей Бондарчук с Ириной Скобцевой, Евгений Матвеев с дочерью. Мне было удивительно такое внимание. Ведь в это время картина «Интервенция» находилась под запретом. Да и вообще мои режиссёрские возможности были ограничены, все авторские предложения отвергались, и я снимал только то, что стояло в тематическом плане. Например, «Интервенция» снималась к 50-летию советской власти в 1967 году, но ленту отправили «на полку» на целых 20 лет! Такая получилась «удачная» работа[?] Не понимали тогда советские чиновники, что самый архисоветский сценарий ещё ничего не гарантирует. Вообще в поисках работы я мотался по всей стране и снимал почти на всех киностудиях СССР.

– Как картину увидела английская королева?

– На Лондонском кинофестивале в 1988 году. На премьере в первых рядах сидела вся королевская семья. Помню зал на двести пятьдесят vip-персон и как я перед ними выступал в жутком полуобморочном состоянии – так волновался! Была овация… Потом уже меня пригласили в королевский колледж преподавать. Я вёл там занятия на русском языке с помощью синхронного переводчика. И сейчас в Лондоне работают мои ученики, впрочем, как в Мексике и Греции, Венесуэле и Колумбии.

– Когда в России впервые увидели этот фильм?

– Мне удалось с помощью работников Госфильмофонда украсть копию картины, которую я неофициально показывал, как правило, в так называемых почтовых ящиках. Однако первый официальный сеанс состоялся в 1984 году, тогда ещё в Ленинграде. Это была сущая авантюра, за которую можно было серьёзно поплатиться. Я до сих пор не знаю, почему всё обошлось без последствий и как директор одного из больших питерских кинотеатров рискнул устроить коммерческий показ, для чего воспользовался моей копией. Она была уже достаточно потёртая (чудовищного качества), но успех был оглушительный! Помню овацию в зале. Вот тогда впервые я впал в полуобморочное состояние, которое затем повторилось и на кинофестивале в Англии. Голова кружилась от успеха в прямом смысле этого слова.

ПРО СТАНИСЛАВСКОГО И ЛЮБОВЬ

– Если вернуться с высот мирового кинематографа к нынешней ситуации в отечественном кино, как вы прокомментируете некоторые новомодные тенденции? Вот, например, режиссёр фильма «Елена» в одной из своих книг «Мастер-класс» пишет, что если сегодня кто-то захочет снимать своё кино, ему необязательно оканчивать ВГИК, достаточно просто смотреть мировые картины и затем, «набравшись мастерства» на других съёмочных площадках, приступать к своему творческому проекту…

– Конечно, глядя на знаменитые картины, можно поднакопить достаточное количество чужих приёмов, однако киношколы существуют для того, чтобы на основании мирового опыта сформировать свою технологическую систему. Замечательные киношколы есть во Франции, в США: в Сан-Франциско и Сиракузах, Нью-Йорке и Хьюстоне. Стоит отметить Лодзинскую школу в Польше, в Лондоне, где я три года преподавал, в Белграде, где нынче преподаёт Кустурица. Кинообразование широко распространено во всём мире, и в его целесообразности никто не сомневается. У Звягинцева как автора «Елены» я не вижу особого мастерства. Это средняя, достаточно холодная картина. Там нет школы, и это сразу бросается в глаза. В целом наш доморощенный «арт-хауз», к сожалению, свидетельствует о недостаточной подготовке нынешнего поколения: творческая несостоятельность порой выдаётся за новаторство.

Искусство не возникает на пустом месте, и я за профессионализм, а научить ему тех, кто уже «всё знает», – невозможно… Во всём мире в области кинообразования основополагающей считается система Эйзенштейна – Кулешова, как и в области актёрского мастерства – система Станиславского. Но почему-то менее последовательно опыт гениев русского искусства изучается нашими соотечественниками. Вы подумайте: даже Международный центр Станиславского находится в Нью-Йорке, а не в Москве! И когда на наших национальных просторах начинаются дилетантские споры о Станиславском как о представителе соцреализма в искусстве, из-за океана доносятся голоса в его защиту. Действительно, система Станиславского – это никакой не стиль в искусстве: реализм, формализм или прочие «измы». Это прежде всего технология актёрского искусства. И в этом смысле Станиславский самый большой авторитет в мире. Заслуга его в том, что в течение нескольких десятков лет Станиславский создал систему существования актёра на сцене и нашёл методику работы актёра над собой, то есть проделал то, что в других видах искусств – музыке, изобразительном искусстве, архитектуре – тысячелетиями вырабатывают многие поколения творческих людей. Как найти вдохновение в конкретный час, когда театр заполнили зрители или уже включена кинокамера?.. Я занимался на семинарах у Николая Михайловича Кедрова – ученика самого Станиславского! И сейчас с особым чувством вспоминаю его уроки. Вот это были мастер-классы, вот это были советы!

– Какие картины нашего времени вы считаете лучшими?

– «Поп» Хотиненко. И хотя я не во всём приемлю содержание картин Балабанова, но считаю его творчество искусством высокого уровня! Выделяю «Собачье сердце» Бортко и «Палату № 6» Шахназарова. Конечно, картина Никиты Михалкова «Двенадцать». Считаю одарённым режиссёром Овчарова. Вот они – истинные продолжатели наших национальных традиций в искусстве кино.

– Время изменилось, и даже признанные авторитеты ищут свой способ разговора с новыми поколениями.

– И некоторые находят. Никита Михалков, Глеб Панфилов или я, например. Мне восемьдесят три, и что?!

– И – показ в кинотеатре «Художественный»!

– И кроме того, общественная работа председателя Московской организации кинематографистов!

СИБИРСКАЯ ЗАКАЛКА

– Родом я из «западенцев». Так называют жителей мест на пересечении земель Польши, Украины и Белоруссии. Мой прадед был эмигрант[?][?] из Австро-Венгрии, отец по своей вере – униат, мать – православная. И мне к концу жизни приходится, конечно, задумываться над этими вопросами…

– Ваше детство пришлось на лихую годину тридцатых-сороковых…

– Я с 11 лет работал на лесоповале. В общем, жизнь у меня страшноватистая! И как я до сих пор живу, как выживаю, мне самому непонятно. Помню, как в 1941 году, под Новосибирском, женщины и дети работали зимой на морозе, в тайге. Спали мы на снегу, на лапнике! А рядом трудились заключённые. Кому было тяжелее, спрашивается? Им хотя бы привозили горячую еду и уводили на ночь в бараки, а нас – нет. И когда сейчас зэки вспоминают, как им тогда было тяжело жить и работать в местах не столь отдалённых, то, поверьте, мне есть что ответить. У нас даже не было и того, что было у них, – крыши над головой! Позднее я состоял при лошадях – возил овощи на товарную станцию для отправки на фронт. У нас под Новосибирском был колхоз имени Ленина, где трудились дети и женщины из раскулаченных семей, как моя. И трудились замечательно!

– Значит, колхоз успешный был?

– Конечно, потому что умели работать. В 1943 году я уже заработал хорошие деньги, и мы вдвоём с приятелем купили корову. Ведь на мне были ещё мать и сестра, их надо было кормить. Так вот, мы в Новосибирске нашли одну старушку, которая корову нам доила, а мы с товарищем по очереди через весь огромный город каждый день для нашей коровы возили очистки от картофеля. Так и выжили.

– Можно сказать, что в кинематограф вас привела склонность к авантюризму?

– Я очень рано выбрал свою профессию, видимо, интуитивно относился к этому шагу серьёзно. В 11 лет я уже знал, что стану режиссёром, посмотрев американский фильм «Большой вальс», где в титрах написано: «режиссёр – Дювивье», «сценарист – Дювивье», «музыкальная композиция – Дювивье». И главную роль, оказывается, хотел играть Дювивье, но хозяева ему не позволили. Тогда я ходил в кино со своим дядей Яном Журанским и спросил у него: «Кто ж такой этот загадочный Дювивье? Он ответил: «Это человек, который кино сделал один». И я мечтал стать таким человеком, который может быть и певцом, и артистом, и музыкантом, и танцором. Мне все эти профессии нравились. И я нашёл универсальную – одну, которая объединяет все. Так и стал кинорежиссёром.

Беседовала Ирина КУМОВА

Из криминальной хроники: Алексей С. (14 лет) украл из торговой палатки несколько пачек мороженых пельменей и котлет, чтобы накормить брата и сестру. Мать Алексея умерла. Отец безработный. Прокурор счёл проступок мальчишки преступлением (500 рублей ущерба) и бросил паренька в камеру к взрослым бандитам. Так удобнее, решил прокурор. Алексей живёт в Подмосковье, а следствие велось в Москве. Удобнее таскать мальчишку на допрос из кутузки, а не из родной де­ревни[?]

В Жигулёвской колонии для несовершеннолетних отбывал срок мальчик, осуждённый на четыре года за кражу… буханки хлеба…

В Екатеринбурге, не выдержав допросов, подросток выбросился из окна…

Обо всём этом я узнал не в пивной и не на автобусной остановке, а на парламентских слушаниях. От судьи коллегии по делам несовершеннолетних из Санкт-Петербурга Николая Шилова и от заместителя председателя Комитета по делам женщин, семьи и молодёжи Веры Лекаревой.

В России более четырёх миллионов беспризорников. Есть регионы, где до полутора тысяч ребят школьного возраста абсолютно (подчеркну - абсолютно!) безграмотны. При этом дети, извините, не дебилы. Просто они ни единого часа не были в школе.

Несколько тысяч несовершеннолетних (а точнее, "несовершенновзрослых") «парят нары» в зонах и спецучреждениях. Представьте некий город, населённый деть­ми, огороженный колючей проволокой, со сторожевыми вышками по периметру, с ночным воем голод­ных собак и утренним визгом сирены…

Не так давно я побывал в Можайской женской колонии. На территории колонии есть родильный дом и детский сад. Мамы-убийцы, мамы-грабительницы, мамы-хулиганки, мамы-насильницы (пишу и вижу дикое несоответствие слов, стоящих рядом, но что делать?!), мамы-мошенницы и аферистки после свиданий с мужьями рожают детишек, вынужденных как минимум до трёх лет жить в зоне. (Говорят, животные не размножаются в неволе – человек размножается.)

Детей, живущих в домах ребёнка при женских колониях, в России более полутысячи. Можайским узникам-малюткам высокие гости привезли подарки: одежду, обувь, игрушки… Всё это было мило и, конечно, гуманно. Но посмотрим на проблему с другой, не парадной стороны. Задаривая детишек зоны, широко, с помпой и треском об этом рассказывая, не поощряем ли мы осуждённых женщин рожать в неволе? Не нарушаем ли право ребёнка, отдавая на откуп непутёвой маме-зэчке решать, где этому ребёнку появляться на свет – в зоне или на свободе?

Возможно, сгущаю краски. Но вот факты. Восемь из десяти рождённых в женских колониях малышей рано или поздно повторяют судьбу своих горе-родителей. Восемь из десяти таких малышей своим горе-матерям не нужны. Оставшихся из десятка двоих (по статистике) в лучшем случае забирают родственники осуждённой. Оставленных в тюремном детсаде крох с грехом пополам, с невероятными сложностями (из-за прописки и прочих формальностей) пристраивают в детские дома России. «Мать» продолжает «мотать срок», допустим, в том же Можайске, её сына (дочь) «везут по этапу», скажем, в детский дом Бийска (что на Алтае). «Мамаше» досиживать ещё лет пять-восемь – с ребёнком практически связь потеряна. (Не писать же ему, несмышлёнышу, письма!)

Повторюсь, восемь из десяти таких детей остаются сиротами при живых матерях. Не ребёнок как таковой (за редчайшим исключением) нужен осуждённой, а живая кукла в её краплёной колоде: авось, срок скостят, раз родила; авось, лишнее свидание с милым разрешат; авось…

Воспитатели дома ребёнка в Можайской женской колонии сказали мне, что в отведённое для свиданий с ребёнком время (здесь в момент моего посещения было 54 малыша до трёх лет) в лучшем случае приходят только кормящие мамы. Остальным их дети, тоскующие в детском саду в ста метрах от мамкиного «барака», – до лампочки.

Я не знаю, где выход из этой деликатно-криминальной ситуации. Но убедился, что материнство и зона несовместимы. Есть в этом что-то аномальное – в беременности на нарах.

20–25 лет назад рецидивная (то есть повторная) преступность подростков составляла 2–3%. Сейчас каждое шестое преступление совершается несовершеннолетними повторно. Только в одном районе Москвы примерно месяца за три-четыре подростками совершается 300–350 преступлений. 60% из них – кражи. Причём кражи квалифицированные, совершённые почти профессионально, с проникновением в жилища с применением холодного, а то и огнестрельного оружия…

Профессор Белгородского государственного университета Георгий Потанин уверен, что более двухсот так называемых воров в законе управляют несовершеннолетней «братвой» прямо из зон. (О вольных ворах в законе и не говорю.)

К чему я привожу все эти факты? К тому, чтобы доказать простейшую мысль: в России созрела такая криминальная ситуация среди подростков и молодёжи, что пора выстраивать СИСТЕМУ ПРАВОСУДИЯ ДЛЯ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ. Пора вводить суды для подростков, ювенальную (то есть только для несовершеннолетних) адвокатуру, ювенальную прокуратуру... Словом, необходима так называемая ювенальная юстиция. Нельзя чесать под одну гребёнку и детей, и взрослых.

Не за решётку надо стараться немедленно упрятать ребёнка, а как минимум понять причину его поступка. Не гильотина ему нужна – терапия. Ибо 80% несовершеннолетних преступников имеют серьёзные отклонения в психике. Каждый четвёртый подросток, чьё дело рассматривает суд, лишается свободы. 70% оступившихся получают условный срок. И эти же 70% (все как один!) садятся на скамью подсудимых во второй (и в третий…) раз. Вывод? Мы осудили их, не выяснив причину первого преступления. Мы наказали, но не «вылечили».

Суды трещат от перегрузки. Подозреваемый подросток нередко по году и больше (!) томится в камере в ожидании приговора. И в следственном изоляторе, и в зоне подросток приравнен к взрослому зеку. Его так же унижают – морально, физически, сексуально… То есть права ребёнка (пусть и оступившегося, но ребёнка – по паспорту) нарушаются беспредельно. Сплошь и рядом.

В Швейцарии ювенальные суды проходят в присутствии врачей, педагогов, психологов. (Об адвокатах и не говорю.) В Англии полицейский, задержавший тинейджера, обязан в течение часа разыскать его родителей или их представителя. Без них он не имеет права начинать допрос. У нас же чуть ли не каждого третьего подростка во время допроса жестоко избивают.

...Не идёт из головы факт, с которого начал этот очерк, – в Жигулёвской колонии для несовершеннолетних сидел мальчишка, укравший буханку хлеба. Нет чтобы посадить тех, кто его этого хлеба лишил!

Ситуацию комментирует эксперт «ЛГ» по правовым вопросам, кандидат юридических наук Владимир ОСИН

– Владимир Владимирович, правомерно ли сажать подростка за решётку только за то, что он украл буханку хлеба? И что вы думаете о профессиональной пригодности всех тех, кто участвует в такого рода судилищах?

– По действующему законодательству кража буханки хлеба не преступление. Это всего лишь административный проступок. Такое деяние не может считаться общественно опасным, поэтому за него не может быть никакого уголовного наказания. Если стоимость похищенного не превышает одной тысячи рублей, то это квалифицируется только как административный проступок.

Осуждение же несовершеннолетнего на четыре года за кражу буханки хлеба свидетельствует об отсутствии у нас надлежащей подготовки юристов, необходимого прокурорского и судебного надзора. А также – о вопиющем неисполнении адвокатами своих обязанностей! И конечно же – о безнаказанности лиц, творящих такие судилища! У нас ведь в Уголовном кодексе есть нормы наказания за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности, за незаконное задержание и заключение под стражу, за вынесение заведомо неправосудного приговора. Эти нормы бездействуют! До общественности не доводятся данные о судьях, чьи судебные акты признаны неправосудными. Всё это создаёт условия для действия правоохранительной системы в обвинительном уклоне. Ради галочки. Ради хорошей отчётности.

– В какой мере могла бы исправить эту дикую ситуацию ювенальная юстиция?

– Ювенальная юстиция как специализированная судебно-правовая система защиты детей и их реабилитации работает более ста лет в странах, где главенствуют закон и правосудие. Говорить о ювенальной юстиции в стране, где более 60 процентов уголовных дел рассматривается без исследования доказательств виновности обвиняемого, на мой взгляд, преждевременно и опасно.

Создание фактически не подконтрольного другим органам власти и обществу института с обширными полномочиями и возможностью безапелляционного вмешательства во внутренние дела любой семьи опасно для нашего общества. В стране, где не обеспечивается главенство закона, фактически нет правосудия и не созданы условия для перевоспитания осуждённых, ювенальная юстиция не может нормально работать. Судебное решение всегда будет приниматься только для наказания, а не для исправления ребёнка.

Необходимо вначале обеспечить исполнение гарантированного Конституцией России права каждому на судебную защиту от действий (или бездействия) должностных лиц.

Только это и позволит начать реально осуществлять защиту прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних.

– Какими могли бы быть места заключения не столько для наказания, сколько для исправления подростков, совершивших тяжкие преступления?

– Подростков, совершивших тяжкие преступления, может исправить только длительное воспитание, прививающее уважение к законам, правилам поведения в обществе. Именно такие программы и должны использоваться в местах заключения. Подросток должен хотя бы там понять, как можно и нужно жить, не совершая преступлений. При этом среди подростков не должно проводиться никакой оперативно-разыскной работы, развращающей их души.

Сегодня места лишения свободы лишь карают. Никакой работы по исправлению и перевоспитанию осуждённых там не ведётся. Поэтому у заключённого нет стимулов для исправления. К тому же досрочное освобождение не зависит от личных усилий осуждённого, а только от каприза начальника колонии. Причём нередко это досрочное освобождение просто покупается.

– Считаете ли вы нормальной ситуацию, когда женщины-преступницы, рожая детей в местах заключения, обрекают их на фактическое сиротство?

– То, что происходит в женских колониях, свидетельствует о полном безразличии властей к родившимся там малолетним детям. Трудно понять, почему на терри­тории женской колонии есть родильные дома и детский сад. Почему власть столько лет наблюдает за происходящим и не устраняет условия для появления таких детей? Ответ, на мой взгляд, прост: никто и не пытается в судебном порядке обжаловать действия (или бездействие) и решения органов власти и должностных лиц, создавших такие колонии... Результат?.. Издевательство над человеческими судьбами, о чём наши крикливые депутаты, заботящиеся больше о своём имидже, благополучно молчат.

– Но, может быть, на эту публикацию откликнутся?

– Сомневаюсь...

Спрашивал Игорь ГАМАЮНОВ , ведущий рубрики «Страна подсудимых»

страна подсудимых

Я стараюсь не смотреть современные сериалы. Но вот недавно ездил на автобусе в Краснодар и пришлось-таки хлебнуть пресловутого дорожного сервиса, который наполовину и состоит из назойливого гомона двух телевизоров в салоне. Волей-неволей познакомился с похождениями героя милицейского сериала капитана Глухарёва по прозвищу Глухарь. Кстати, тонкий намёк создателей фильма на то, что Глухарь - не только кличка, но и специфический термин, обозначающий нераскрытое преступление, понятен сразу же. А вот вывод после просмотра напрашивается такой: если закон и порядок охраняют такие, как Глухарёв, то бесчисленные глухари неизбежны!

Ведь бравый капитан, страдающий сильным психическим расстройством, – лучший! Да, совесть у него в отличие от коллег ещё есть. Но хватает её лишь на то, чтобы за взятки нормально делать свою работу. Методами, которые абсолютно не отличаются от бандитских: пытки, избиения, запугивания. Закадычный друг и подельник Глухарёва лейтенант-гаишник – тот и вовсе пристреливает человека. Да, мерзавца и подонка, но сам-то он чем лучше!

В самом деле, чем эти "борцы с преступностью" (заметьте, лучшие из них!) отличаются от бандитов? Ответ однозначен: формой. Содержание у тех и у других – одинаково бесчеловечно! К такому неизбежному выводу подталкивают зрителей создатели фильма. Это и есть главная цель творцов бесконечных детективно-убойных сериалов, заполонивших экраны. Обывателю даётся ежедневная психологическая установка: вы живёте в обществе, где нет разделения на мир законности и мир преступности. Они слились воедино. Поэтому бояться надо всех подряд: и тех, кто в погонах, и тех, кто без них. Зато с оружием[?]

Помните старый фильм «Человек с ружьём», поставленный по пьесе Николая Погодина? Там старый финн произносит патетическую фразу: «Теперь не нужно бояться человека с ружьём!» Так вот, сегодня в головы вдалбливается иной идеологический постулат: «Бойся человека с ружьём! Не высовывайся, не перечь, не вякай – тогда, может быть, и уцелеешь!» Впрочем, наши предки заменили бы эту сентенцию коротким: «Нишкни!»

А чтобы выглядело это повнушительнее, тратятся немалые деньги, покупаются дорогие и хорошие актёры. Разве плохими лицедеями были Кирилл Лавров, Михаил Ульянов, Иннокентий Смоктуновский? Корифеи, создавшие убедительные образы героев советской эпохи! На излёте творческой карьеры им довелось перевоплотиться в иных героев – криминальных авторитетов. После легендарных маршалов, ракетостроителей, атомщиков, Синцовых, Деточкиных, Гамлетов – Принц, Хрипатый, Ветер. Воистину, какова страна – таковы и герои. И наоборот…

Иногда по ТВ показывают хороший советский фильм «Белорусский вокзал». Главные герои там – замечательные фронтовики, собравшиеся на похоронах однополчанина. Они спасают юного газовика, набивают морду прижимистому хозяину легкового авто, который отказывает в помощи, и попадают сначала в кутузку, а потом – в гости к фронтовой подруге-санитарке – она поёт им песню, над словами которой плачет и моё поколение:

А просто нам нужна одна Победа,

Одна на всех, мы за ценой не постоим!

Но есть в этом кино ещё один эпизодический персонаж – милицейский лейтенант Воронков, который принимает сторону благородных хулиганов и советует пострадавшему с распухшей от удара челюстью не околачиваться зря у отделения милиции, чтобы ещё ненароком не получить! Интересно, а как повёл бы себя тот лейтенант с птичьей фамилией сегодня?

Представьте: на глухой загородной дороге нетрезвая пожилая компания останавливает «Лексус», вытаскивает нового русского, применяя к нему физическое насилие, втискивает в роскошный салон измазанного рабочего и уводит авто в неизвестном направлении вместе с подругой хозяина! Как вы думаете: чью сторону принял бы капитан Глухарёв, особенно получив денежку от обиженного нового русского? Другой вопрос: а возможна ли в принципе подобная ситуация? Полезет ли кто-то «за просто так», не по обязанности вызволять из канализации оплошавшего «лопушка лопушистого», как назвал в кино своего незадачливого юного напарника обаятельный Евгений Леонов? Думаю, ответ вы можете дать и сами. И он уже не из области кино...

В жизни иные реалии. Не капитан Глухарёв, так майор Коршунов, или полковник Орлов, или генерал Беркутов крепко-накрепко связаны с другими хищными «пернатыми». На современном языке это называется коррупцией, к борьбе с которой призывают на самом высоком уровне.

Но пока кто-то неведомый и честный готовится, готовится, готовится, да всё никак не приступит к этой самой борьбе, лучший друг пенсионеров и домохозяек – телевизор – неутомимо внедряет идеологию криминализированного общества. Горькое русское присловье: «От сумы и тюрьмы не зарекайся» приобрело сегодня особый смысл. Быт, нравы, жаргон зоны нынче постигают с детсадовского возраста! Потому что по понятиям приходится жить по обе стороны тюремной решётки.

Портят общую картину те, для кого Ульянов в роли маршала Жукова и «Белорусский вокзал» – святое. Звонит мне на днях один из таких ортодоксов и возмущается: мол, вы уже не раз писали об объявлениях откровенно своднического характера, которые сотнями печатались в одной из аст­раханских газет, а толку никакого. Куда полиция смотрит?

Вопрос не ко мне, а к капитану Глухарёву и прочим «пернатым». Руководство к действию – перед глазами. На выбор: «Афродита», «Волшебница», «Золотая рыбка», «Мотылёк», «Маленькая фея», «Тарзанка», «Ягодки» – в общем, «Всё-всё-всё» или «Отдых для взрослых». И – сотни телефонов. Что ещё нужно для успешной борьбы с организованной проституцией? Самое главное – желание. А желания трогать налаженный прибыльный бизнес, видимо, нет. А вы говорите – «коррупция»! Да откуда она у нас?

Одно меня радует. После моих статей, поддержанных прокуратурой, объявления стали скромнее и поэтичнее: «Ласковый отдых», «Красота осени», «Ночное рандеву», «Сказка на ночь»… Один чиновник немалого ранга меня даже публично поблагодарил за это.

А я почему-то вспомнил… нет, не кино, а мультик про крокодила Гену и Чебурашку. Там завод загрязнял реку. Наши любимые звери укорили директора, и тот среагировал: «Закопать сточную трубу!» Закопали. С глаз долой – а нечистоты всё равно в воду! Кого обманывают?

Впрочем, это я о мультфильме. А вы о чём подумали? Может, о «реформе» органов внутренних дел? По странному, мягко говоря, замыслу организаторов и вдохновителей этого процесса система МВД реформировала сама себя! Те самые беркутовы, орловы и коршуновы аттестовали в славные ряды российской полиции «пернатых» нужной породы. Сквозь их «фильтры» уже и Глухарю не просочиться!

Так что вопрос этот – лейтенант Воронков или капитан Глухарёв? – снят с повестки дня самой жизнью. В цене – иные герои. В изрядной цене. На ТВ, к примеру, недавно прозвучало, что только на обмундирование полиции нужно дополнительно около 12 миллиардов рублей! К слову, примерно столько же составили прямые военные расходы России на войну с Грузией.

С кем воюем, господа «пернатые»?

Мы продолжаем начатый в № 21 "ЛГ" разговор об истории развития нефтяной отрасли, которая сейчас является важнейшей для каждого из россиян. Ведь добыча и переработка нефти - это и бюджетные поступления, и рабочие места для сотен тысяч людей. При поддержке лидера российской нефтяной отрасли – компании «Роснефть» – «Литературная газета» рассказывает о тех, кто внёс наибольший вклад в освоение сибирских месторождений.

Долгова С.Р. Накануне свадьбы. - М.: Древлехранилище, 2012. – 200 с. + 16 ил. – 500 экз.

День семьи, любви и верности, учреждённый в честь преподобных князей Муромских Петра и Февронии, проживших трудную, но счастливую жизнь и умерших в один день 25 июня (8 июля по новому стилю), в этом году выпал на понедельник. Браков в будний день, конечно, будет заключено меньше, чем в предыдущие годы, но ведь и число разводов в праздник не возрастёт. В Муроме, например, с 5 по 12 июля заявления о расторжении союзов вообще приниматься не будут.

Конечно, и ныне, и тем более восемь веков назад, когда Пётр женился на простолюдинке Февронии, стоя под венцом, о расставании никто не думал. Но легко ли найти именно свою половинку, сохранить во всех житейских бурях любовь и верность? В частности, об этом говорится в дневниках и письмах замечательных русских женщин XIX века, опубликованных Светланой Долговой в книге "Накануне свадьбы".

Из дневника Софии Гагариной,  урождённой Дашковой (1822–1905) :

«Для своего кумира – да, буду совершенством, потому что как быть плохим, когда душа полностью только любовь. Но... когда способны любить очень сильно, к сожалению, могут и ненавидеть с такой же силой... Нет, любовь от всей силы своего сердца может быть только к Богу.

...В момент, когда я села за работу, вошёл великий князь. Он был хорошим, хорошим как всегда, более хорошим, чем когда-либо... он казался очень красивым и его голос был мягким и трогательным. Что он от меня хочет?.. Чего ему недостаёт?

...Этот день – святого Владимира, я была у обедни. Великий князь и великая княгиня пришли туда позже, у него был очень взволнованный вид и во время молитвы он смотрел на меня с отчаянием, я же, я смотрела на его жену, я надеялась, что он меня поймёт... Его настроение менялось каждую минуту и наиболее неожиданным и необъяснимым образом. После того, как он смотрел на меня вызывающим взглядом, он сделался вдруг покорным и умоляющим, он страдал, видя меня постоянно с Грегуаром... Я ему сказала, чтобы его утешить, несколько слов... но когда я бросила взгляд на Грегуара, я пришла в себя, я поняла, кого я должна жалеть, о счастье кого я должна думать, – он хороший, благородный молодой человек, любовь которого извлекла меня из опасности и укрыла меня под своим крылом».

Грегуаром называла в дневниках Софья Дашкова, тогда фрейлина цесаревны Марии Александровны, князя Григория Гагарина, за которого впоследствии вышла замуж. Сразу после бракосочетания он увёз жену в Тифлис, подальше от влюблённого в неё наследника престола. Вернулись они в столицу только через шесть лет, когда великий князь уже стал императором – Александром II.

Автор книги, Светлана Романовна Долгова, более полувека проработала в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), участвовала в поиске и систематизации множества уникальных документов. Занималась описанием личных фондов Гагариных, где и были обнаружены дневник и переписка Софьи Андреевны.

Из дневника  Екатерины Свербеевой (1808–1892):

«1833 год 21 мая. Нанесла несколько визитов, вечером отправилась в Летний сад, был день всеобщего гуляния. Купцы собрались сюда выбирать невесту... Встретили Пушкина, пошли вместе с ним, он упрекал нас в пристрастии Москвы к Каратыгину, потом он покинул нас, чтобы идти искать свою жену, позднее мы встретили её с Вяземскими. Её красота поразила меня, никогда ещё её лицо так не поражало меня; на мгновение я остановилась в оцепенении...

2 июня. Служба в Казанском соборе, была в магазинах, обедала у моей тётки Дохтуровой, вечер у Вяземских, много и приятно беседовали. Были Люсрод, Вильегорский, Пушкин и Вяземский, читали письмо Софьи Карамзиной о встрече Уварова в Дерпте, разговаривали об университетах в Германии...

25 июня (Гамбург). Утром ходила по магазинам, русские любят делать покупки. Я тоже впала в этот соблазн...»

На эти дневниковые записи молодой женщины, написанные по-французски, Светлана Долгова натолкнулась, описывая и си­стематизируя родовой архив Тургеневых. Позже было установлено имя автора, которым оказалась Екатерина Александровна Свербеева, урождённая княжна Щербатова, которой Баратынский и Языков посвящали восторженные строфы. Дмитрия Свербеева и Екатерину Щербатову связывали не только любовные узы, но и общие литературные интересы, страсть к путешествиям, общие друзья и знакомые, среди которых Пушкин, Гоголь, Жуковский, А.Тургенев, Чаадаев и многие другие.

Третья, завершающая часть книги – переписка племянницы императора Николая II, Ирины Романовой, и её мужа, князя Феликса Юсупова. Соперником Юсупова был великий князь Дмитрий Павлович, но Ирина твёрдо отстаивала свой выбор, и в феврале 1914 года свадьба внучки вдовствующей императрицы и Юсупова всё-таки состоялась. И, судя по переписке, несмотря на выпавшие на их долю испытания (тяжёлая болезнь Ирины, ссылка Феликса, бегство после революции во Францию, где представительнице императорской семьи пришлось зарабатывать на жизнь собственным трудом) и несмотря на многочисленные романы (приписываемые? реальные?) красавца Юсупова, они прошли свой путь до конца вместе. И хотя умерли не в один день, но похоронены, как Пётр и Феврония, в одной могиле. Правда, по другой причине – из-за банкротства их аристо­кратического модельного бизнеса и полного отсутствия средств...

Врио мэра С. Собянин в Нескучном саду

Фото: Пресс-служба мэра и правительства Москвы: Д. Гришкин

Совет Общественной палаты Москвы поддержал программу развития столицы, предложенную Сергеем Собяниным. А также обсудил предвыборные инициативы врио мэра, направленные на прозрачность выборного процесса.

Предыдущая неделя дала сразу несколько заметных информационных поводов к разговору о московском архитектурном наследии: продолжают ломать дом Волконских на Воздвиженке, активисты "Архнадзора" остановили работы, разрушающие дом Мануйлова (ул. Достоевского, д. 19, стр. 1)[?] О конкретных и общих проблемах старой Москвы «ЛГ» беседует с координатором движения Константином МИХАЙЛОВЫМ.

- Константин Петрович, напомните, когда и зачем было создано движение «Архнадзор»?

«ЛГ»-досье

Константин Петрович Михайлов (родился в 1965 г. в Москве) – российский журналист, писатель, краевед, общественный деятель. Координатор общественного движения «Архнадзор», член Общественной палаты Российской Федерации с 2012 года, назначенный президентом России. Член Совета при президенте Российской Федерации по культуре и искусству с 19 сентября 2012 года.

Дом Мануйлова (внутри) – неоклассический особняк 1912 года постройки, последние остатки Божедомской улицы. В доме до последнего времени сохранялись оригинальные двери, оконная столярка, печи, лепнина. Памятник внутри разрушен. 

– С начала 2000-х годов московская реконструкция начала принимать чудовищные формы и угрожающие размеры, это заметили не только специалисты, но и обычные граждане, поскольку исчезали либо оказывались под угрозой знаковые здания, знакомые с детства, бывшие частью биографии каждого москвича – Военторг, «Детский мир», Манеж… Тогда появились такие проекты, как Московское общество охраны архитектурного наследия, «Против лома», «Москва, которой нет» и другие. И разрозненное ранее сообщество защитников старины стало сгущаться, возникла необходимость координации действий для достижения большего эффекта. В феврале 2009 года состоялась учредительная конференция, объединившая несколько организаций и большое число людей, защищающих московскую старину. Так были созданы общественное движение «Арх­надзор» и его координационный совет, принимающий стратегические и текущие решения о действиях по различным объектам, мероприятиях, акциях. Члены координационного совета курируют отдельные направления: исследовательскую секцию, правовую, спецпроекты, информационную работу, дозорную службу и т.п. При этом организации, вошедшие в движение, не растворились в нём, а продолжают и самостоятельную деятельность, только более согласованную с другими участниками. И отдельно хочу подчеркнуть, что мы не стремимся заниматься политической деятельностью, сколько бы нас ни пытались в это вовлечь. Мы любим свой город и, как умеем, боремся за сохранение его идентичности, его наследия всеми законными способами.

– Как бы вы оценили эпоху Юрия Лужкова в контексте сохранения культурного наследия?

– В отношении к памятникам эпоху Лужкова можно поделить на несколько периодов. С лета 1991 до лета 1994 г. – период затишья, скажем даже – отсутствия интереса, что продиктовано экономической ситуацией того времени: город решал проблему выживания. А летом 1994 г. снесли первые памятники на Кадашевской набережной. Если бы городское сообщество активно выступило тогда, то сейчас многое удалось бы сохранить.

– Затем наступил период инвестиционного бума…

– Да, город расплачивался по контрактам участками земли, оставляя себе половину, а то и меньший процент вновь построенных площадей в жилых и нежилых зданиях. Так, видимо, ковалось экономическое благополучие города и отдельных горожан. Городские структуры по охране памятников находились в подчинении стройкомплекса и, соответственно, не имели возможности всерьёз препятствовать разрушениям. А ведь в тот период чуть ли не в каждом историческом квартале было по две-три стройки.

– Существовал же какой-то регламент работ на территории исторической застройки?..

– Существовали законы, регламенты, инструкции, но инвестконтракты ценились выше. О чём говорить, если даже прокурорские протесты оставались только на бумаге. К тому же у Юрия Михайловича было своеобразное отношение к законам об охране памятников, он публично говорил, что закон – это повод пофилософствовать. Он, я полагаю, искренне не понимал разницы в архитектуре между историческим артефактом и его современной копией, утверждая в своих статьях, что в московской культуре копии имеют не меньшее, а то и большее духовное наполнение, нежели оригиналы. Появились такие понятия, как «вновь построенный памятник архитектуры». Процесс реставрации подменялся созданием вариаций на тему старины. Можно даже экскурсии водить по таким местам, где стоят бетонные муляжи с табличками, гласящими, например, что перед нами памятник архитектуры пушкинского времени. В тот период погибло даже 5–6 зданий XVII века, чего не было со сталинских времён.

– По сути, мэрия стала не защитницей города, а союзницей инвесторов-застройщиков…

– В общем, да, но я не склонен закрашивать всю эпоху Лужкова исключительно чёрной краской. Возродили некоторые знаковые символы Москвы, разрушенные ещё при коммунистах: Казанский собор на Красной площади, Воскресенские ворота Китай-города…

– …храм Христа Спасителя…

– Последний, правда, со значительными отступлениями от оригинала, от реставрационных канонов. Но в целом желание вернуть утраченные святыни я оцениваю положительно. Плюс массовое восстановление, возрождение московских храмов – это немалый вклад в сохранение исторического и культурного наследия. Я помню, в каком виде пребывали десятки церковных зданий, обезображенные до неузнаваемости, поскольку в них размещались склады, фабрики и другие не соответствующие учреждения. За 15 лет они все практически были восстановлены и возвращены Церкви. В 90-е годы многие памятники были выявлены, поставлены на учёт и под охрану.

– А дальше наступила эра…

– …краткого правления В.И. Ресина. На короткое время показалось, что городская власть начала движение навстречу городскому обществу. Вместе мы обсуждали вопросы создания городского Совета по культурному наследию, на заседаниях которого можно было бы превентивно обсуждать, оценивать различные градостроительные проекты и планы, не доводя людей до необходимости бросаться под бульдозеры, вставать под обрушаемые стены или забираться на купол, который пытаются подцепить строительным краном, как это недавно вынужден был сделать на доме Волконских мой друг Рустам Рахматуллин. В Москве для таких обсуждений достаточно квалифицированных экспертов – реставраторов, урбанистов, искусствоведов, краеведов. Такие советы работают во многих исторических городах России и приносят им огромную пользу, позволяя вырабатывать необходимые решения и не создавать «горячих точек» на площадях и улицах. Только не в Москве с её почти тысячелетней историей. Но совет так и не создали, новой столичной власти он не нужен.

– И никак нельзя вернуться к этому вопросу?

– Мы пытаемся, но никакой заинтересованности со стороны власти не чувствуем. Наверное, мы недостаточно красноречивы?.. Недавно мэрия создала, например, Инвестиционный совет, продемонстрировав, таким образом, желание учитывать интересы бизнеса. Соответственно, отказ создавать Совет по культурному наследию мы можем расценивать как нежелание власти всерьёз учитывать мнения и идеи тех, кто занимается этим направлением. Конечно, нельзя не видеть, что администрация Сергея Собянина предприняла ряд значительных мер, которые улучшили положение с охраной исторического города: в 2011 году были отменены и отправлены на новое рассмотрение более 200 решений о сносе зданий в центре, поставлены на госохрану многие памятники, которые всего несколько лет назад вычёркивали из охранных списков (к сожалению, это не коснулось дома Волконских). Многие ужасающие коммерческие градостроительные проекты либо отменены, либо существенно урезаны в параметрах. Но исключения из этих новых правил настолько серьёзны, что заставляют сомневаться в способности мэрии настоять на их соблюдении – а в отдельных случаях и самой соблюдать их. Количество потерь сократилось, но качество утрат делает проблемы градостроительной политики острее, чем при Лужкове. В обход всех охранных законов продолжаются исторические разрушения.

– Какие ещё кроме уже названных?

– Назову несколько самых болезненных. Снос в феврале 2012 года трёх четвертей знаменитого стадиона «Динамо», объявленного памятником архитектуры решением городских властей ещё в 1987 году. Этого решения никто не отменял, но появилась «успокоительная» версия властей: «Динамо» – достопримечательное место, где ценны только название и местоположение. Результат манипуляции со статусом – реставрация экскаватором.

Круговое депо Николаевской (Октябрьской) железной дороги представляло собой ротонду в римском духе с круглым внутренним двором, арочными галереями и лестницами. Первоначально перекрывалось куполом, под которым помещался рельсовый круг. В помещениях депо сохраняются старинные своды. Казалось, это лучшее место для музея московских железных дорог.

Похожая судьба постигла уникальный для Москвы памятник – Круговое депо Николаевской железной дороги, на Ленинградском вокзале, построенное более 150 лет назад по проекту автора храма Христа Спасителя Константина Тона. Планы его сноса давно вынашивались ОАО «РЖД». Полтора года назад забрезжил луч надежды – Мосгорнаследие согласилось с экспертизой о включении депо в реестр объектов культурного наследия, об этом было торжественно объявлено на пресс-конференции. Но РЖД продолжало настаивать теперь на частичном сносе. И в апреле 2013-го Мосгорнаследие согласовало проект «реставрации с приспособлением», который предусматривал снос 9 секций здания из 22 – 40% памятника! В конце мая они были снесены экскаваторами. Это не просто нарушение закона, это изощрённое издевательство над ним.

Вопиющий, с моей точки зрения, пример – снос служебных флигелей Ново-Екатерининской усадьбы на Страстном бульваре, 15. Там планируется построить новое здание для Мосгордумы. И это при том, что правительством Москвы ещё в 2010 году утверждены регламенты охранной зоны, которые исключают снос и новое строительство на этой территории. Если сама городская власть ради собственных административных нужд подаёт пример вандализма и несоблюдения собственных нормативных актов – чего же она может требовать от инвесторов, девелоперов, арендаторов памятников?

Всемирно известный дом архитектора Мельникова (Кривоарбатский переулок, 10) пошёл трещинами, окружён строительными котлованами, продолжается стройка на месте снесённого в прошлом году дома Мельгунова (Арбат, 41).

И это далеко не полный список разрушений новейшего времени. Венчает эту скорбную летопись дом Волконских на Воздвиженке. О реконструкции которого представители городских властей говорят, что поделать ничего уже нельзя, но не говорят, что все документы, её разрешающие, выданы уже при Собянине. Я не понимаю такой «политики». Власть должна защищать историческое наследие вверенного ей города от посягательств – и уметь признавать собственные ошибки.

– А что власть могла бы сделать, чтобы остановить таяние исторических артефактов?

– Мы не можем и не собираемся никого заставлять любить Москву. Но как минимум хотим добиться неукоснительного исполнения законодательства в области исторического и культурного наследия. Я понимаю, что Сергею Собянину досталось непростое градостроительное наследство, десятки прежних решений, инвестконтрактов и т.п. Да, компромиссные решения во многих случаях неизбежны, но компромиссы должны отыскиваться в поле закона, а не за его пределами. Утраты исторического наследия безвозвратны. К исторической Москве – к территории города, которая занимает всего 5–6% современного мегаполиса, – надо относиться как можно более гуманно, чтобы не растерять нашу историческую идентичность. И мне кажется, что мэрия и Мосгорнаследие должны сознательно и полноценно опираться в этом деле на экспертные и общественные силы. Сохранение культурного наследия – это, наверное, единственная сфера городской жизни, в которой у властей может быть столько бескорыстных и иск­ренних помощников, готовых работать на благо города. Недальновидно эти силы отталкивать, не замечать, фактически вытеснять в оппозицию. С ними надо вести диалог, сотрудничать, обсуждать проекты, планы, решения. Надеюсь, мы с вами доживём до таких времён.

– Как бы вы сформулировали наказ кандидатам в мэры?

– Хотелось бы увидеть в их предвыборных программах системные положения, касающиеся сбережения и возрождения культурного и исторического наследия столицы России.

Беседовала Ольга МОТОРИНА

П.Г. Антокольский, М.В. Исаковский, В.Д. Бонч-Бруевич, А.И. Безыменский, С.И. Аралов в Литературном музее. 1939 г.

Сегодня исполняется 140 лет со дня рождения известного государственного и общественного деятеля нашей страны, издателя, литератора, историка и этнографа Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича. Его усилиями Литературный музей уже в первые годы работы собрал богатейшие фонды, стал крупнейшим в стране хранилищем ценнейших и уникальных материалов, связанных с жизнью и творчеством русских писателей, составивших славу России. 

Потомственный дворянин, он с юношеских лет примкнул к революционному рабочему движению, на этом пути были эмиграция, аресты и тюрьмы. После победы Октября вошёл в состав первого Советского правительства в должности управляющего делами Совета народных комиссаров. И вот что замечательно: параллельно с этой напряжённой политической деятельностью, а часто и переплетаясь с ней, всю жизнь, также начиная с молодости, Бонч-Бруевич служил литературе. Ещё в 1894 году он составляет сборники избранных произведений русской поэзии, особо выделяя её некрасовское вольнолюбивое направление, и переиздаёт их много раз. А годы спустя становится членом государственных редакционных комитетов по изданию полных собраний сочинений А.С. Пушкина (в 20 томах) и Л.Н. Толстого (в 90 томах), которые и поныне остаются непревзойдёнными по объёму и научному уровню.

Влюблённый в литературу, фанатичный архивист, Бонч-Бруевич в 1919 г., в разгар Гражданской войны и разрухи, пишет массовую брошюру "Сохраняйте архивы!" - взволнованный призыв к тому, чтобы во время ломки старого мира, разгрома помещичьих усадеб не утерять материалы, бесценные для русской культуры. В это же время в качестве управделами Совнаркома он подписывает охранную грамоту на усадьбу Ясная Поляна.

А в 30-е годы одним из главных дел его жизни становится создание Государственного литературного музея в Москве. Понимая, что многие ценные архивы отечественной культуры и литературы могут безвозвратно пропасть для России, Бонч-Бруевич налаживает поиск материалов в разных странах, привлекая к этой работе советские посольства. Он организует настоящую охоту за архивными документами, ему помогают послы Советского Союза, многие из которых были его давними товарищами: В.А. Антонов-Овсеенко, А.Я. Аросев, Ф.Ф. Раскольников и др. Он и сам ведёт настойчивую переписку с наследниками писателей: публикуемое нами письмо внучки И.С. Тургенева – яркое тому подтверждение.

Усилиями В.Д. Бонч-Бруевича Литературный музей уже в первые годы работы собрал богатейшие фонды, стал крупнейшим в стране хранилищем ценнейших и уникальных материалов, связанных с жизнью и творчеством русских писателей, составивших славу России. Публикуемое письмо М.М. Пришвина отражает отношение современников к личности и деятельности Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича.

В сентябре этого года в Гослитмузее пройдёт выставка, посвящённая его создателю и первому директору.

Фото: Игорь КИЙКО

Аркадий ГУРСКИЙ

Максим СМАГИН

Когда-то южная школа дала российской словесности много великолепных писателей: Ю. Олеша, Э. Багрицкий, И. Бабель, В. Катаев, И. Ильф и Е. Петров и т.д. Сейчас Одесса находится за границей. Но свято место пусто не бывает. Должен же на Чёрном море быть город, который готовит литературные кадры. Похоже, эту обузу готов взвалить на свои плечи Новороссийск. Вслед за нашими постоянными авторами Е. Вербиным и А. Мураем там заявил о себе ещё один самородок - Михаил Ярохович, выпустивший сборник стихов и одностиший под кодовым названием "Ирония от А до Я" (Новороссийск, Одиссей, 2013).

Структура сборника проста, как апельсин: стихи, названия которых начинаются с одинаковой буквы, помещаются в одну группу. «Абсурд», «Автомобили», «Алкоголь» и т.п. собраны под литерой А. «Базар», «Банкоматы», «Баня» и т.п. тусуются в группе Б. Примеры мы тоже подберём от А до Я.

АНГЛИЙСКИЙ ВАРИАНТ

Когда допивается виски,

Съедая остатки закуски,

Стараюсь уйти по-английски,

Пока не послали по-русски.

СУДЬИ И ВЗЯТКИ

Судья судье ничуть не гадит,

Когда, суровый сделав вид,

Один за взятки вас посадит,

Другой – за них освободит.

МАТ

Русский мат – это гадость такая.

Зря твердят, что у нас он рождён.

Русский мат к нам пришёл из Китая,

А точней – из китайских имён.

ЯЗЫК И ЗУБЫ

В моей душе, как в танке, глухо

И зубы целые пока,

Поскольку что влетает в ухо,

Не вылетает с языка.

Это не первая книга М. Яроховича и, надо полагать, не последняя.Тем более что за автором должок: в сборнике нет ещё стихов с названиями, начинающимися на Ь, Ъ и, что особенно досадно, на Ы – всё-таки пара слов из якутского языка к нам перекочевала.

>>> Любовь - это нервная болезнь: сначала в любимом человеке вас всё волнует, а потом всё раздражает.

>>> В шкаф не прячется только тот любовник, который сам, как шкаф.

>>> Первым поэтом был тот, кто сравнил женщину с цветком, а первым прозаиком – тот, кто сравнил женщину с другой женщиной.

>>> Опыт помогает женщине выйти замуж, а мужчине остаться холостым.

>>> Мне всегда было трудно привести домой женщину: сначала – из-за родителей, а потом – из-за жены.

>>> Когда мужчина и женщина оказываются вдвоём, она думает: "Наконец-то мы вместе!" – а он: «Наконец-то мы одни!»

>>> Демонстрация мод – это вид зрелища, где женщины смотрят на модели, а мужчины – на манекенщиц.

>>> Семья заменяет всё, поэтому, прежде чем её завести, подумай, что тебе важней: всё или семья.

>>> Не говори человеку всю правду, когда хочешь с ним познакомиться: оставь это на тот случай, когда захочешь с ним расстаться.

>>> Женщина изменяет только тем, кого разлюбила, а мужчина – даже тем, кого любит.

>>> От несоблюдения техники безопасности человек может не только погибнуть, но и родиться.

>>> Женщина хочет многого, но от одного. А мужчина хочет одного, но от многих.

>>> Ради женщины мужчина готов на всё, лишь бы на ней не жениться.

>>> Чем отличается сказка от были? Сказка – это когда женился на лягушке, а она оказалась царевной. А быль – это когда женился на царевне, а она оказалась лягушкой.

***

Сосед наш дядя Гена

Похож на Диогена:

Живёт он в бочке старой

И нежно дружит с тарой[?]

ТОК-ШОУ…

1

- Отключение света! –

Вдруг очнулся

Патрон.

– Мне до лампочки это! –

Покачнулся

Плафон…

2

Это шоу

Про ток.

Ты врубился,

Браток?..

ОБЩИЙ СЕКТОР

– Будем прыгать

Мы сейчас в длину! –

С пылу с жару

Выдал Блин Блину.

– Ну а прыгать

В высоту – когда?! –

Прошипела зло

Сковорода…

ПАЛАЧ И КАЛАЧ

Твердят,

Что жалость

Палачу

Не по плечу…

Сказал Палач

(Перед обедом)

Калачу:

– Тебя съедят

В один присест!..

– Да ты не плачь:

Я – тёртый! –

Другу

Отвечал

Калач…

РЫБНОЕ АССОРТИ

Не Чук

И Гек,

А – щук

И хек!..

Лекции и доклады членов Российской академии наук в СПбГУП (1993-2013) в трёх томах. – СПб.: СПбГУП, 2013. – 1000 экз. Том первый – 656 с., том второй – 684 с., том третий – 1120 с.

"Выпуском в свет данного трёхтомника Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов отметил своеобразный юбилей: двадцатилетие научно-педагогического сотрудничества с Российской академией наук. Точка отсчёта – 19 мая 1993 года, лекция Д.С. Лихачёва "Петербург в истории русской культуры". Опыт этого сотрудничества особенно интересен сегодня, когда обществу навязываются споры о том, где, в каких структурах государству следует вести научные исследования, когда не прекращаются попытки «вбить клин» между вузами и РАН». Так пишет в предисловии к этому уникальному изданию экс-президент РАН Юрий Осипов.

За эти годы в гостях у студентов знаменитого питерского университета побывало 104 (!) члена Академии наук. 367 текстов лекций и докладов собраны под три роскошные обложки. Получилась действительно антология академической мысли. Конечно, «заманить» чрезвычайно занятых учёных непросто. Но ректору Александру Запесоцкому, который является по совместительству и составителем, и научным редактором издания, удалось так правильно выстроить отношения между вузом и учёными, что поток гостей практически не иссякает. Круг их научных интересов огромен: философия, экономика, юриспруденция, социология, психология, история, политология, культурология, филология, археология. Можно даже позавидовать студентам, которые имели редкую возможность послушать выступления Николая Скатова о Николае Некрасове – воплощённом противоречии русской жизни, Валентина Янина об археологии Древнего Новгорода, нобелевского лауреата Жореса Алфёрова о физике ХХI века. А как замечательно выступили – это видно по текстам – Олег Богомолов, выбравший тему «Неэкономические грани экономики», Сергей Глазьев, говоривший о стратегии опережающего развития России в условиях глобального кризиса, Наталья Бехтерева и Сергей Медведев о мозге человека. Особо стоит выделить публикацию лекции академика Вячеслава Стёпина, через которую в общественное сознание введено широкое толкование культуры как надбиологической программы жизнедеятельности человека. Его термин «универсалии культуры» стал более чем востребованным.

Как правило, после выступлений именитых гостей студенты и аспиранты вступают в прямой диалог с учёными, который стенографируется для последующей публикации. Читаются эти «перекрёстные допросы» тоже с интересом.

Антология академической мысли превосходно издана, перед публикацией лекций подробно представлена научная деятельность учёных.

Д. ТЁМИН